Конечно, была и опасность в том, чтобы останавливаться на южной границе. Ведь Святая была родом с юга Империи, и эти места могли показаться ей знакомыми.

Я решил прощупать почву.

— Ты не узнаёшь эти места? — спросил я, когда мы уже достигли юго-восточной границы, и снаружи повозки проплывали залитые солнцем луга, поля, леса с жёлтой листвой на горизонте, деревушки на холмах, ветряные мельницы.

Она пожала плечами.

— Нет. А должна?

— Ты родом откуда-то из этой местности, — сказал я.

Она ответила:

— Ты никогда не рассказывал о моей семье, о моих родителях, не называл мою девичью фамилию. Впрочем, я никогда и не спрашивала. Расскажи мне сейчас, пожалуйста.

— Я мало что знаю, — сказал я со вздохом. — И ты сама не особо много мне рассказывала. Я знаю лишь, что в детстве люди из Храма похитили тебя — как и многих других детей, забрав из семьи.

— Правда?! — Святая аж подпрыгнула, услышав это, её брови взметнулись наверх.

Для неё это было шокирующим открытием.

Люди, которых она успела возненавидеть за все проведённые в нашем путешествии дни, люди, которых она презирала и считала источником зла и страданий — оказывается, имели к ней самое прямое отношение. Оказывается, они похитили её в детстве, разлучили с родителями!

Да, раньше я не рассказывал ничего подобного Святой — поэтому в тот момент когда она это впервые услышала, это прозвучало для неё как гром среди ясного неба. Вывалив на неё эту информацию, я, можно сказать, всё равно что окатил её ведром ледяной воды.

— Правда, — сказал я. — Может быть, ты припоминаешь что-то?

Она задумалась. Сейчас я не мог узнать как именно работала магия Tolgan Draiokh, стёршая память Святой. Я лишь знал, что Повелителю Магии как-то удалось обойти защиту Пророчества и атаковать память девушки, и это вмешательство в её разум не воспринималось Пророчеством как атака и угроза, поэтому оно никак не отреагировало. Это всё, что я знал, и сейчас я корил себя за то, что не вызнал в своё время больше. Впрочем, я же не мог тогда предположить, что лишусь магии в ходе сражения со Святой. В моём плане такого пункта не значилось!

Что же именно исчезло из памяти Святой? Только те воспоминания, которые указывают на то, что она Святая — или вообще все воспоминания из её жизни? Это важный вопрос, на который нужно найти ответ. Интуитивно я склоняюсь к тому, что верным является второй вариант, однако это неожиданно всплывшее «хекс» слегка пошатнуло мою уверенность.

— Ничего не могу вспомнить, — сказала Святая удручённо.

— Понятно, — вздохнул я и погладил её по голове.

— Хекс! — расстроенно выдала Святая, а потом, как уже повелось, быстро бросила на меня смущённый взгляд. — Извини.

Я проигнорировал это и сказал:

— В общем, храмовники похитили тебя, но тебе удалось сбежать. Ты оказалась в другом городе, вдали от семьи, и не могла вернуться назад. Тебе удалось найти работу служанки в одном богатом доме, и через несколько лет ты познакомилась со мной, когда я устроился на работу писцом в тот же дом. У нас завязались отношения, а через год мы поженились. Мне 23, а тебе, наверное, 20. Точнее я не могу сказать, да и ты сама не знаешь. Твоя девичья фамилия — Риван.

— Риван, — задумчиво повторила она, прислушиваясь к тому, как это звучит. — Амнэлия Риван.

— Да. Так тебя звали, когда мы с тобой познакомились.

Она взглянула на меня с удивлением.

— Получается, с самого детства, когда меня похитили, я так и не виделась с моими родителями и не искала способа вернуться домой?

Я пожал плечами.

(Да, история сколочена наспех, тяп-ляп, и имеет свои изъяны, я это осознаю — но что поделать!)

— Похоже на то, — ответил я.

— Странно… Неужели я никогда не хотела вернуться на родину и увидеться со своими родителями?

— Кажется, ты ни разу не заговаривала об этом. Я не знаю, по каким причинам ты не пыталась вернуться домой. Нужны были деньги для такой далёкой поездки, кроме того, одинокой женщине путешествовать опасно, к тому же очень юной. Ну и я не знаю какие отношения были у тебя с родителями. Может, они и сами были не против отдать тебя храмовникам?

— Надеюсь, мои родители не такие… — сказала мрачно она.

— Многие люди на окраинах Империи поддерживают Храм и его идеологию, — сказал я.

— Надеюсь, мои родители не такие, — настойчивей и суровей повторила Святая.

— В общем, если хочешь, мы позже поищем твоё родную деревушку и твою семью, — сказал я.

Святая схватила меня за руку и с надеждой заглянула в глаза.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Ура! Да, я бы очень хотела, чтобы мы разыскали моих родителей!

Она обняла меня, преисполненная радостью.

Наше путешествие на юг подходило к концу — нам, наконец-то, попался более-менее приличный городок, в котором можно было остановиться и осесть. Что я и решил сделать.

Город назывался Agden Wilat, или проще — Агдэн. Здесь было тихо, и он находился вдали от зоны боевых действий и мест, где войска Храма и повстанцы нападали на пограничные населённые пункты. Также тут было относительно тепло — теплее, чем в местности, где располагался Graen Wilat — и осень вступала в свои права с запозданием, погода здесь была щадящей.

Это был город, крепко связанный с торговлей, так как стоял на крупном торговом пути, соединяющим столицу Империи и южные страны. Здесь проживало много купцов, город был очень богат. Южные страны, основные торговые партнёры, сохраняли нейтралитет в противостоянии Храма и Империи, не портя отношения ни с кем из них и не вмешиваясь в происходящее.

Город был довольно крупный, красивый, с чистыми аккуратными улицами. Здания симпатичные, по улицам ходили степенные горожане, чей вид говорил о благополучии и обеспеченности. Казалось, войны между Империей и Храмом и не было вовсе, события в городах типа Graen Wilat здесь никого не касались, будто это происходило в другой стране, или вовсе в другом мире.

Единственное, что напоминало об идущей войне — это выступления пропагандистов и чиновников на площадях, а также публичное объявление новостей об успехах и неудачах имперской армии в сражениях. По крайней мере напоказ, здесь поддерживался дух патриотизма и культивировалась ненависть к Храму — местные власти хотя бы об этом позаботились. В некоторых местах пропагандисты громко кляли Храм, повстанцев, и жаркими речами призывали горожан вступать в ряды армии добровольцами или пожертвовать что-либо в фонд помощи солдатам на передовой, а также напоминали о бдительности и немедленном извещении городских стражей о подозрительных личностях, которые могут оказаться скрытыми повстанцами или агентами Храма.

Несколько раз в таких публичных новостных сводках и эмоциональных выступлениях прозвучали имена Четырёх, в том числе и имя Анлуинна. Я чувствовал себя странно, слушая подобное и будучи сейчас, по сути, обычным человеком из толпы. Анлуинн в речах пропагандистов казался мне кем-то посторонним, другим человеком. Лучшим человеком. Магом.

Прибыв в Агдэн, мы со Святой первым делом отправились на поиски съёмных апартаментов. На одной из улиц в тихом жилом районе в юго-восточной части города — на улице с забавным названием Улица Плюща — нам удалось найти такие дома. Мы обошли несколько, оценивая состояние и качество жилья, а также сверяясь с имеющимися у нас деньгами, и, наконец, остановили свой выбор на одном варианте.

Это был уютный тихий домик. Стены снаружи выкрашены в желтовато-бежевый, два широких окна с синими створками выходят на улицу, дверь — красно-коричневого цвета. Дом стоял в ряду таких же домов, жильё в которых тоже было съёмным.

Улица Плюща была тихая, аккуратная дорога мощёна булыжником, на подоконниках снаружи домов стоят горшки с цветами, вдоль дороги растут деревца, окружённые каймой из булыжников, листья деревьев, по-осеннему жёлтые, сыплются на тротуар. Название улица получила не случайно — дома тут и правда окутаны плющом, и сейчас, осенью, он приобретает жёлтый и красный цвет.