Но все, что я почувствовала, это как пальцы впились в мои бедра, срывая с меня нижнее белье. Все, что я видела - это тьма, ад и страх.

Прилив адреналина пробежал по моим венам так резко, что стало больно. От ожога мои мышцы напряглись, приводя их в движение, и я резко обернулась только для того, чтобы оттолкнуть его. Тарелка разбилась об пол, когда он уронил ее, чтобы удержаться, и это только добавило хаоса в вихрь прошлого и настоящего, ненависти, гнева, печали, страха и паники, бушующий подобно шторму в моем сознании.

Он поднял обе руки, его глаза расширились, когда я свернулась калачиком, дрожа слишком сильно, чтобы скрыть это. Он сделал шаг, словно желая утешить меня, и еще одна вспышка огня вспыхнула в моей крови.

— Нет, нет, — закричала я. — Не надо. Не прикасайся ко мне.

— Луэлла, — выдохнул он, не двигаясь ни на дюйм.

Покачав головой из стороны в сторону, я прикусила губу, чуть не порвав кожу, и пятилась, пока не уперлась спиной в стену. От стыда у меня скрутило живот. Желчь вскипела от поражения, и я больше не могла выносить ощущения его взгляда на себе. Я представила, как я выгляжу, и возненавидела себя еще больше. Я не хотела, чтобы он видел меня такой. Я не хотела, чтобы он делал все еще хуже.

— Убирайся, — крикнула я.

— Луэлла, пожалуйста.

— Я сказала, убирайся. — Он заколебался, и я, наконец, встретилась с ним взглядом, впуская его в безумный поток эмоций, сотрясающих меня изнутри. — Убирайся. Уходи. Убирайсяубирайсяубирайсяубирайся.

Я потерялась в себе - в панике. С каждым переломом в моем сознании я все больше нуждалась в том, чтобы он ушел. Моей единственной целью было заставить его уйти, пока я окончательно не сдалась, и поэтому я кричала до тех пор, пока он, наконец, не отступил на шаг.

Я оскалила зубы, как дикое, тяжело дышащее животное, слезы текли по моему лицу. Волосы, которые он так тщательно зачесал назад ранее, дикой массой прилипли к моим мокрым щекам. Я больше не знала, кто я такая, и не хотела, чтобы он видел меня такой.

Как только он скрылся в дверном проеме, я сползла по стене и крепко обхватила руками колени, надеясь, что если я сожму их достаточно крепко, то смогу удержать осколки вместе.

— Я звоню Эви. Как только она будет здесь, я уйду. Я просто… я не могу оставить тебя одну, — крикнул он из-за угла.

Я не могла ответить. Уткнувшись головой в колени, я не выдержала. Моя грудь сотрясалась от беззвучных рыданий, когда я раскачивалась взад-вперед, пытаясь навести порядок в своих мыслях.

Я не знала, сколько прошло времени, но в мгновение ока и после самой долгой паники гибкая фигура Эви появилась в дверном проеме, одетая в блестящее черное платье.

— Не прикасайся ко мне, — выдохнула я. — П-п-пожалуйста.

Шок от того, что она обнаружила меня на полу с широко раскрытыми глазами, сменился спокойной, гордой уверенностью, которой я хотела бы обладать хоть на каплю.

— Я просто присяду.

С каждым шагом я сжималась все плотнее, не сводя с нее глаз, как будто она могла напасть в любой момент. Но, как и было обещано, она плюхнулась рядом со мной, вытянув ноги и скрестив их, а она откинулась назад, опираясь на ее руки - ни о чем на свете не заботясь.

— Я имею в виду, что трудно держать свои руки при себе, ты же знаешь, мне всегда нравилась эта твоя занудная аура, но я справлюсь.

Удивительно, но у меня вырвался булькающий смех, вызвавший лишь новую волну слез.

Я поняла, что Эви сопротивлялась сильнее, чем показывала, когда заметила, что кончики ее пальцев побелели от того, что они так сильно вдавились в пол.

— У тебя случайно не осталось остатков? Пахнет потрясающе, и мне пришлось уйти до того, как мы поели.

— Мне ж-ж-жаль.

— Сучка, пожалуйста. Он был хромым, а место было слишком шикарным. У них был бы примерно двухунциевый кусок мяса и одна связка овощей, о которых я никогда не слышала. Ты, наверное, спасла меня.

Я успокоила себя лишь несколькими судорожными вдохами и постоянным потоком слез. Эви медленно придвинула свою руку ближе, и я заставил свои мышцы ослабить смертельную хватку, которой были сжаты мои ноги, вместо этого вцепившись в нее, как в спасательный плот в бурлящем океане.

—Я с-сломлена, Эви.

— Не-а. — Она повернула свою руку и сжала мою в ответ. — Несколько шишек и ушибов, но никто не сможет сломить мою лучшую подругу.

— Черт, — выдохнул я.

— Я держу тебя, — пообещала она.

И с этими словами я отпустила себя и прильнула к ней. Она подхватила меня на руки, опустившись на колени в своем прекрасном платье на полу моей кухни, усеянном осколками стекла, и крепко обняла. Я плакала ей в плечо и прижималась к ней, позволяя ей сжимать мои осколки, чтобы я не рассыпалась.

— Я держу тебя, — снова пообещала она. — Я всегда тебя удержу.

Она покачивала меня взад-вперед и гладила по волосам, успокаивая меня, медленно отводя от грани безумия.

Как только я достаточно успокоилась и перестала так сильно дрожать, она подняла меня и помогла дойти до моей спальни. Она стояла надо мной, пока я умывалась, и помогла мне надеть пижаму, достав пару и для себя. Она укутала меня, как ребенка, и забралась ко мне, крепко прижимая к себе.

— Ты в безопасности. Ты не одинока. — Она шептала утверждения, продолжая гладить меня по волосам, пока ко мне не подкрался сон.

Прежде чем я сдалась, она дала еще одно обещание.

— Ты идешь на терапию. Даже если мне придется затащить тебя туда самой и примотать скотчем к стулу. Даже если ты возненавидишь меня. Я люблю тебя достаточно сильно, чтобы заставить тебя обратиться за помощью, когда ты слишком упряма, чтобы получить ее самой.

Я ничего не сказала, потому что усталость измотала меня до предела, а спор с Эви отнял бы у меня больше, чем я могла отдать. Вместо этого я сосредоточилась на ее нежных словах и позволила сну завладеть мной.

— У тебя еще одно свидание за обедом с Джеком?

Я улыбнулась своему терапевту, думая о том, что произошло после нашей встречи.

— Так и есть. Он ведет меня туда, где у нас было наше первое свидание.

Она улыбнулась в ответ, и морщинки, которые, как я твердо решила, появятся у меня позже в жизни, собрались в уголках ее губ.

Сьюзен Хасселбэк не злорадствовала и не сказала: “Я же тебе говорила”, когда Эви привела меня обратно в офис. Она не подвергла сомнению мое упорное молчание или то, как я свирепо смотрела на Эви, когда она мертвой хваткой вцепилась в мою руку, втаскивая меня в комнату и усаживая на стул.

Она просто улыбнулась и кивнула Эви, когда та уходила. Тогда я подумывала о том, чтобы сбежать, но знала, что Эви без колебаний усадила бы меня обратно в кресло. Она силой усадила меня в машину, и только элементарные правила приличия удержали меня от того, чтобы сопротивляться ей слишком сильно, когда она повела меня в офис. Ну и страх, что Сьюзен вызовет полицию по обвинению Эви в похищении.

— Это потрясающе. И как проходят свидания?

— Хорошо, — честно ответил я. На этот раз я не стала маскировать тьму, таящуюся под поверхностью, как это было, когда я впервые заговорила с ней. Я ломалась, я плакала, я бушевала. Я сделала все это, потому что предпочла бы сделать это перед Сьюзен, чем снова перед Джеком. — Я чувствую себя все более комфортно каждый раз, когда мы вместе.

— Но ты знаешь, что если это не так, то это тоже нормально, — напомнила она мне.

— Да. — Мне не понравился этот ответ, потому что я хотела быть сильной, но я упорно трудилась, чтобы понять, что это нормально - быть сломленной перед людьми - даже перед Джеком.

— Хорошо. Хорошо быть сильной, но также важно знать, что ты можешь опереться на других, когда тебе это нужно. Жизнь трудна - выздоровление трудное - нет необходимости делать это в одиночку. Кстати говоря, ты еще не думала о том, чтобы Джек приехал с совместным визитом?

У меня уже было несколько с Джеймсоном и Эви, и это помогло, но Джек был другим. Не то чтобы меня это волновало меньше, просто было трудно положиться на кого-то, кто пережил то же самое, что и ты. Из всего, о чем мы с Джеком говорили в последующие месяцы, мы никогда не говорили о Грейсоне. Мы никогда не говорили о том, как он справился со своей собственной травмой. Мы никогда не говорили о его чувствах, и, эгоистично говоря, я не возражала против этого, потому что мои чувства были почти невыносимы сами по себе.