— Да, ты знаешь. Я видел, как блуждали твои мысли, когда мы обедали в первый раз. Я видел, как ты покраснела. Твое учащенное дыхание. То, как затвердели твои соски. Я вижу интерес в твоих глазах, когда мы все собираемся вместе. Тебе нравится внимание, которое мы оба тебе уделяем.

Я не могла сосредоточиться, но начала беспокоиться, что, возможно, он подумал, что Грейсон нравится мне на интимном уровне. Я начала отрицательно качать головой, хватая ртом воздух. Его голова опустилась к моему соску и глубоко втянула его в рот, завершив пытку небольшим укусом. Стон вырвался из моего горла, когда я попыталась объяснить.

— Нет. Все не так, Джек. Я хочу только тебя.

— О, милая, Лу. Все в порядке. Я знаю, что ты принадлежишь мне. — Его бедра замедлили движение, чтобы убедиться, что я поняла: он знает, что я забочусь только о нем, и я слышу, что он говорил. — Я знаю, ты бы никогда не захотела ничего эмоционального с Грейсоном. Но я знаю тебя. Я вижу любопытство в твоих глазах. Я видел это с первой ночи. Я понял это еще лучше, когда рассказал тебе о наших с Грейсоном отношениях втроем. — Он наклонился, чтобы слегка пощекотать мои соски волосами на груди, заговорил мне на ухо после небольшого укуса. — Все в порядке, детка. Я хочу дать тебе это, если это то, чего ты хочешь. — Он отстранился, чтобы сесть прямо на колени, и подтянул мои ноги к своим плечам. — Это то, чего ты хочешь, Лу?

Его темп снова ускорился, и он развернулся во время толчка, чтобы коснуться моего клитора. Мой мозг превратился в кашу, пока я пыталась сформулировать слова.

— Я… Я не знаю, Джек.

— Да, ты знаешь. Все в порядке, детка. Скажите мне. Скажи мне, что ты этого хочешь. — Он толкался все сильнее и сильнее, заставляя мою грудь подпрыгивать с каждым прикосновением плоти. — Скажи мне, что ты хочешь, чтобы внимание двух мужчин было сосредоточено исключительно на тебе; чтобы двое мужчин доставляли тебе удовольствие - только тебе. Скажи. Мне. Да. — Он подчеркнул последние три слова резкими толчками. Он замедлился, но не уменьшил силу своих движений. Он начал сбивать меня с моего пика и лишать меня удовольствия. — Скажи мне, и я трахну тебя так, как твое тело умоляет меня об этом прямо сейчас. — Я обхватила его ногами, чтобы вернуть больше напряжения в свое тело. Я беспокойно прижалась к нему, отчаянно желая вернуться к вершине, которую он отказался мне дать. Мне это было нужно.

— Да! — Слово вырвалось у меня из горла, когда я поддалась растущему во мне разочарованию. Я хотела получить удовольствие, и я хотела, чтобы он дал мне все. Я хотела всего этого, и я хотела всего этого с ним. — Да. Я хочу, чтобы ты трахнул меня. Я хочу, чтобы Грейсон был там. Я хочу этого. — Слова лились из меня с мольбой. — Пожалуйста. Пожалуйста, Джек. — В тот момент я не знала, о чем я просила. Я просто хотела его.

— Хорошая девочка. — Он наклонился, схватил меня за бедра и начал входить в меня. Нам обоим не потребовалось много времени, чтобы кончить и упасть потной кучей на мою кровать.

После этого мы вообще не говорили об этом. Приведя себя в порядок, он вернулся в постель и вопросительно посмотрел мне в глаза. Я ободряюще улыбнулась ему, и он наклонился, чтобы поцеловать меня в лоб, прежде чем притянуть меня к себе и лечь.

— Как же мне так повезло, что у меня есть ты? — спросил он изумленным голосом.

— Я спрашиваю себя о том же каждый день.

Вскоре после этого он заснул, и я повернулась, чтобы понаблюдать за тем, как он спит. Мне нравились его несовершенные черты. Его немного увеличенный нос, который был сломан раньше. Шрам у него на брови. Гусиные лапки в уголках его глаз. Перечисление всего этого заставило мое сердце забиться сильнее, и я должна была сказать это хотя бы один раз. Всего лишь шепотом я призналась в своих чувствах тьме.

— Я люблю тебя.

Как только слова слетели с моих губ, его глаза распахнулись, и он повернулся, чтобы посмотреть на меня.

— О, привет. — Это вырвалось как одно торопливое слово. Мои глаза расширились от паники, и я выпалила - «привет», как будто пыталась произнести «Огайо» без последней буквы «О». (прим. Oh, hi [о, хай] и Огайо на английском Ohio звучит как [охайо])

Я не могла вспомнить, когда сделала последний вдох, но головокружение напомнило мне, что я должна дышать. Я сделала глубокий, прерывистый вдох и попыталась понять выражение его глаз. Это выглядело как чудо. Затем они сморщились в уголках, когда его губы приподнялись. Его рука поднялась, чтобы погладить меня по щеке, прежде чем он сказал:

— Я тоже люблю тебя, Лу. — Он наклонился, чтобы поцеловать меня, и теплая радость наполнила мою грудь. Бабочки порхали у меня в животе, пока я пыталась осознать счастье, которое испытывало мое тело. Он отстранился с широкой улыбкой, и я не могла не ответить ему тем же.

— Да?

— Да. И в следующий раз не жди, пока я засну. Что бы мы делали, если бы я тебя не услышал? — Он покачал головой и издал цокающий звук, но положил голову обратно на подушку и притянул меня к себе. — Давай немного поспим.

Широкая улыбка появилась на моем лице, и слезы счастья обожгли мои глаза, когда я крепко прижалась к его груди. Я не могла вспомнить, когда еще чувствовала себя такой счастливой. Я повторила это только потому, что хотела, чтобы это было последнее, что я услышала перед тем, как заснуть.

— Я люблю тебя, Джек.

— Я тоже люблю тебя, Луэлла.

Следующие две недели прошли быстро и без происшествий. Джек, казалось, чувствовал себя неуверенно, потому что дело о серийном убийце замяли. За последние три недели они не нашли ни одного тела. Он сказал мне, что не знал, что об этом думать, а потом коп-новичок Эймс взял отпуск на неделю, чтобы навестить семью. Во время затишья Джек взялся за некоторые другие дела, которые накопились в его охранной компании. Грейсон брал на себя инициативу по любой информации, поступавшей по делу, и сообщал обо всем Джеку, что привело к тому, что мы все чаще и чаще обедали вместе. Мы с Джеком старались видеться как можно чаще, и хорошо получалось, что они использовали это время для обсуждения любой важной информации вне офиса.

На первом обеде, после того как я призналась Джеку в своей фантазии, я почувствовала себя неловко из-за Грейсона. Мне казалось, что он может прочесть мое признание по моему лицу. Во время второго ланча я испугалась, что, возможно, Джек поговорил об этом с Грейсоном.

— Что ты имеешь в виду, говорил ли я с Грейсоном о твоей фантазии? — спросил Джек, сбитый с толку и немного шокированный.

— Я знаю, что парни болтают, и я не знала, может быть, ты поделилась с ним этим… тем… той вещью, о которой я упоминала прошлой ночью. — Я запиналась в своих словах и почувствовала, как жар разливается по моим щекам, когда мои глаза опустились к его шее.

— Луэлла, посмотри на меня. — Я неохотно подняла на него глаза. — Во-первых, я бы никогда не стал болтать с Грейсоном, как сплетник. Во-вторых, та вещь, о чем ты упоминала той ночью, — он наклонил голову и прошептал мне на ухо, — твоя фантазия о том, что мы с Грейсоном трахнем тебя так, как ты заслуживаешь. Не называй это какой-то вещью. Владей своими фантазиями. Они чертовски сексуальны, и за это я люблю тебя еще больше. — Он откинулся назад и легонько поцеловал меня в губы. От этого разговора мне стало легче в груди. Я чувствовала, что снова могу расслабиться за обедами и перестать подвергать сомнению каждое движение Грейсона или взгляды, которыми парни обменивались друг с другом.

Задаваясь вопросом, не продолжает ли он говорить об этом, чтобы я привыкла к этой идее, часть меня боялась этой правды, в то время как другая часть отчаянно надеялась на это. Его слова за гранью соблазнили меня и возбудили больше, чем я думала, что это возможно. Я не знала, как далеко Джек планировал завести мою фантазию, но он мудро использовал ее во время секса.

«Можешь ли ты представить себе рот на каждом твоем соске?»