С тех пор я изо всех сил старалась сдержать каждую отдышку и съеживание. Он давал мне пространство и никогда не провоцировал на прикосновения, но иногда было легче избегать его. Я знала, что он это видел, и я ненавидела это. Я ненавидела это, потому что так сильно любила его, но я не всегда знала, как справиться с душевным смятением.

Но с каждым днем я работала со своим психотерапевтом и сталкивалась со всем этим вместе с ней, чтобы оставить это позади. Я не солгала о своих успехах, когда покидала ее офис. Я не лгала о своей уверенности в том, что смогу двигаться вперед самостоятельно. И все же что-то тянуло меня, но я оставалась тверда в своем отказе зацикливаться на этом. Я хотела только смотреть в свое будущее, потому что не могла изменить прошлое.

— Ты уверена, что готова? — спросил Джеймсон, его голубые глаза потемнели от беспокойства. — Ты знаешь, что всегда могла бы остаться со мной.

— Конечно, — ответила я с вымученной улыбкой. Он поморщился, давая мне понять, что видит меня насквозь. Он всегда так делал. — Послушай, у меня все хорошо. Обещаю, — заверила я, подходя к нему ближе. — Как хорошо будет вернуться домой.

Он протянул руку, чтобы обхватить меня за плечо и притянуть в объятия, как делал это с тех пор, как я была маленькой. Но на этот раз я вздрогнула и отпрянула назад, съежившись от очевидной отдачи. Я попыталась скрыть это, отвернувшись, чтобы порыться в своей уже упакованной сумке, но неловкое молчание повисло за моей спиной, и я могла только представить, какими взглядами они обменивались друг с другом, пока я съеживалась у стула, изо всех сил стараясь делать глубокие вдохи и успокоить сердцебиение.

Подавив отчаянный крик, клокотавший у меня в горле, я сжала холщовую сумку в кулаках, впиваясь пальцами так глубоко, что боялась проткнуть ткань. Было трудно смотреть вперед, когда я даже не могла принять утешение от своего брата.

Каждое прикосновение неизменно напоминало мне о нем. Об ощущение его присутствия. Каждое прикосновение вызывало волну воспоминаний. Воспоминания о том, когда я добровольно отдавалась ему - и когда нет. Хуже всего было, когда они сливались воедино и их становилось трудно отличить друг от друга.

— Готовы идти? — Спокойный голос доктора ворвался в комнату, отрывая меня от грани потери контроля.

— Более чем готова.

***

Как и обещал, Джек пришел в тот вечер и принес мне итальянскую еду навынос. Он держался на расстоянии и следовал моему примеру, позволяя мне задавать темп на вечер. Это было… хорошо. Лучше, чем я думала, это будет в нашу первую ночь. Мы ели, смотрели телевизор и смеялись больше, чем я думала, это возможно. Когда он уходил, то только сжал мою руку после того, как спросил.

После двух недель повторения этого процесса почти каждую ночь я почувствовала себя храброй. Я начала лучше спать, а энергия только укрепила мою уверенность в себе. Итак, когда он пришел в тот вечер, я почувствовала себя легче, чем за последние месяцы. Я помешивала лапшу, покачивая бедрами в такт музыке. Гадая, видел ли это Джек, я оглянулась через плечо и увидела, что он прислонился к противоположной стойке, скрестив ноги в лодыжках, одна рука свободно опущена вдоль тела, а в другой сжимается бокал вина. Если я и думала, что он выглядел сексуально, стоя там, то это было ничто по сравнению с тем, когда я добралась до его глаз, и они вспыхнули жаром, задержавшись на моей попке.

Его язык скользнул по полным губам. Губы, которые я не прижимала к своим слишком долго. Губы, которые впервые за много месяцев я представляла касающимися своих. Фантазия, которая не переросла в панику. Волнение усилилось, и я отложила ложку в сторону, отдаваясь моменту.

Когда я повернулась, его взгляд прошелся по моему телу, словно физическая ласка. Его тело напряглось, и я представила, как мышцы, которые, как я помнила, обводила своим языком, бугряться под его облегающей черной рубашкой. Тепло расцветало в моей груди и распространялось вниз по животу с каждым моим шагом, сокращая расстояние между нами.

Он не потянулся ко мне, когда я стояла всего в нескольких дюймах от него. Он поставил свой стакан и вцепился в стойку, словно удерживаясь от того, чтобы не потянуться ко мне.

Глубоко вздохнув, я усилием воли заставила свои руки не дрожать, когда держала их между нами. Я позволила себе лишь мгновение колебания, прежде чем положить их на его плоский живот и провести ими вверх по груди. Гул завибрировал под моими ищущими пальцами, прежде чем тихий стон сорвался с его губ. Взглянув сквозь ресницы, я встретила его горячий взгляд и погрузилась в желание, пронзившее меня до глубины души.

Да. Это то, что мне нужно. Это то, чего я хочу.

Я могу это сделать.

Сокращая расстояние, я приподнялась на цыпочки и прижалась губами к его губам.

— О, блядь, — прошептал он мне в губы.

Я знала, что ему потребовалась вся сила воли, что у него была, чтобы не взять контроль, но он оставался неподвижным, позволяя мне искать и исследовать его губы своими. Он позволил моим рукам заново познакомиться с каждым выступом и впадиной его груди, рук и плеч. Он позволил мне пососать его нижнюю губу и прикусить пухлую плоть зубами.

Я осторожно пригладила укус языком и прижалась к уголку его губ. Как только его язык встретился с моим, вкус насыщенного красного вина на его языке опьянил меня больше, чем рюмка текилы. Я обвила руками его шею и открыла свой рот навстречу его, соприкасаясь нашими языками, отчаянно желая вновь ощутить его вкус.

Закралось головокружение, и я поняла, что мне нужно подышать. Отстраняясь, я закончила мягкими поцелуями и еще несколькими щелчками языка, почти испытывая головокружение от успеха поцелуя с ним и ни разу не отвлекаясь от этого момента.

С мельчайшими продвижениями Джек медленно поднял руку, давая мне достаточно времени, чтобы отстраниться. Вместо этого я выдержала его пристальный взгляд, находя в нем утешение и покой.

Его пальцы откинули мои волосы в сторону, и он окинул мое лицо теплым, улыбающимся взглядом.

— Я так сильно тебя люблю.

Я подставила голову под его прикосновения, желая, чтобы это никогда не заканчивалось.

— Я тоже тебя люблю.

Он заправил мои волосы за ухо.

— Такая красивая.

Красивая.

Красивая.

Просто чувствуй меня, красавица.

И вот так просто - поток ледяной воды душит меня - настоящее смыто, оставив только прошлое.

Я отпрянула назад, и постыдный жар залил мои щеки. Мне хотелось топать ногами и ругать себя за быстрый рывок в прошлое, но это полностью отобрало бы у меня маленькую победу. Так что вместо этого я отпустила его и выдавила из себя отрывистую улыбку, стараясь не встречаться взглядом с Джеком.

Краем глаза я увидела его застывшее тело, неуверенное в моей реакции, и воспользовалась моментом, чтобы отодвинуть нас подальше от воспоминаний, притворяясь, что все в порядке.

Я была в порядке.

Я была в безопасности.

Я была храброй.

И я могла, по крайней мере, притворяться, пока у меня это не получится.

— Я подумала, что лапша начала кипеть, — объяснила я, поворачиваясь обратно к плите.

Мы оба знали, что это ложь, но он позволил мне её.

Он позволил мне проявить храбрость, и за это я полюбила его еще больше.

Мы сидели за столом, горели свечи, на заднем плане играла тихая музыка. Он рассказал мне о телефонном звонке, который он получил ранее на этой неделе от ребенка с просьбой нанять его, чтобы найти пропавшую мягкую игрушку, и о том, как все закончилось тем, что мама рассыпалась в извинениях, когда застукала мальчика разговаривающим по телефону. Мы рассмеялись, и на мгновение к нам вернулась храбрость. Я потянулась через стол и погладила его шершавые пальцы своими, соединив только кончики вместе, пока мы допивали наши напитки.

Это было прекрасно, и на мгновение я действительно поверила, что я была храброй.

Но все мысли о храбрости с треском улетучились, когда я стояла у раковины и мыла посуду. Появилась одна рука, ставящая блюдо на стойку, в то время как другая покоилась на моем бедре. Легкое, необдуманное прикосновение. Успокаивающее, дающее мне знать, что он был там.