Растянув губы в надменной улыбке, я холодно отчеканила:

— Нет, я об этом даже не думала. Зачем топить меня сейчас? Ты придумал более изощренный способ убить меня.

Лютов иронически приподнял брови.

— Да? Какой же?

— Полностью лишить меня цивилизации. Хочешь, чтобы я рожала в поле с помощью старухи! Это ли не убийство?

Свят замер, пронзив меня немигающим взглядом. Его окаменевшее лицо ничего не выражало, но наводило на мысль, что вот-вот последует очередная вспышка гнева. Конечно, я ведь посмела поставить под сомнение его решение!

Но он в очередной раз удивил меня, когда нагло и громко заржал.

— Совсем сдурела?

Стремительно приблизившись, психопат прижал мое лицо к своей все еще вибрирующей от смеха груди и чмокнул в затылок.

Последовавший шепот заставил меня замереть, прекратить вырываться и отталкивать его:

— Ты просто очень смешно удивлялась, а потом злилась. Я не сдержался, сладкая. Совсем меня за монстра принимаешь… Будет, блядь, тебе и клиника, и высококвалифицированные врачи. Хочешь жить в городе — будет тебе город. Но только после того, как я буду уверен, что ты не станешь бросаться под машины и сбегать через окна. А пока… ты меня пиздец как подвела. Поэтому посидишь здесь, подышишь свежим воздухом, угомонишься… Ахренеть, каким же придурком ты меня считаешь, что повелась…

Я резко ударила его кулаком в грудь, встала на дыбы.

— Смешно? По-твоему, это смешно? — взревела разъяренной тигрицей, а когда получила утвердительный кивок и широкую улыбку, разозлилась еще больше. — У тебя самый тупой юмор из всех людей, которых я знаю!

— А я и не человек, — равнодушно пожал плечами этот ирод, изворачиваясь от моих ударов.

Издав совсем звериный рык, я повалила его наземь, принялась кусать и царапаться, надеясь причинить хоть немного боли.

Лютов лишь продолжал ржать, что-то говорил про то, что щекотно, чем вводил меня в еще большую ярость.

Когда ему все-таки надоело это представление, Свят извернулся, рывком поднялся на ноги и протянул ко мне руку.

— Идем купаться, Лис.

Я рефлекторно дернулась назад, недовольно буркнула:

— Сам иди. Я не хочу.

— Хочешь, — отмахнулся он и, резко подняв меня с земли, закинул к себе на плечо, неспешно направился к воде.

Я вновь задергалась, сокрушая ударами его спину, но этому чудовище было все равно.

— Отпусти! Ну же! Сказала же, что не хочу. Свят, прекрати немедленно! Я плавать не умею!

Он замешкался лишь на секунду.

— Научу.

Судорожно дернувшись, я предприняла последнюю попытку уговорить его отстать от меня, при этом еще и выдавая свою постыдную тайну:

— Это невозможно! Я панически боюсь плавать.

Похотливо хохотнув, Лютов произнес внезапно хриплым голосом:

— С радостью покатаю тебя… на себе.

— Ррр, какой же ты!

— Великолепный?

— Нахальный извращенец!

— Привыкай, сладкая.

Стук в дверь отвлек меня от вороха мыслей, а просунувшаяся в щель светловолосая голова юной девицы даже немного напугала.

— Там… это… Господин приглашает вас на ужин!

Величественно кивнув, я дождалась пока новообретенная горничная скроется из виду и придирчиво оглядела себя в зеркало.

Основное внимание было приковано к животу, которому в скором времени предстоит вырасти до небывалого размера. И это меня пугало.

Стоило стрессу немного отступить, как я оказалась нос к носу с суровой реальностью. До этого все воспринималось через туманную пелену, делая происходящее чем-то чужеродным, не моим.

Разве думаешь о будущем, когда пытаешься спасти свою задницу и выжить здесь, сейчас?

А самое грустное, что я боялась накатившей реальности. Боялась своего мужа, беременности и предстоящих родов.

Боги, я боялась всего!

Казалось, что я совершенно не готова к материнству и ответственности.

А уж Лютов… Он вообще странный! Я не понимала его поведения, поступков и мотивов. Последующее слово и действие этого человека просчитать было невозможно.

Тяжко выдохнув, повернулась боком.

Противный голосок внутри головы прошелестел, что очень скоро мое тело обретет оберег от похоти Свята, ведь вряд ли пухлые бегемоты в его вкусе.

Вместо ожидаемой радости я почувствовала едкий укол злости под ребрами, будто кто-то посягнул на мое.

Ревность. Увы, но эта была именно она. Даже пребывая в ненавистном браке и мечтая сбежать от мужа, я все-таки яро противилась мысли делить его с кем-то.

Дерьмо.

У меня с головой тоже явный непорядок.

— Больная, — прошипела я своему отражению. Встряхнув волосами и гордо задрав нос, я все-таки решила поспешить к ужину дабы не провоцировать второго психа в нашем браке.

Еще в холле до меня донеслись мужские голоса и хрипловатый смех. Один голос принадлежал Святу, а вот второй казался смутно знакомым — очень низкий и хриплый, будто обладатель скуривает несколько пачек сигарет в день.

Гости? Мне бы не хотелось никого видеть. Не сейчас, когда между мной и Лютовым сверкнула робким просветом хрупкая гармония.

Поморщившись, зашагала к столовой и удивленно замерла на пороге, осматривая «славную» компанию.

Свят расслабленно восседал во главе стола, мирно беседуя с тем, кого видеть я не хотела совершенно точно.

— Здравствуй, Елисава, — хитро прищурился Лисогорский, окидывая меня колким взглядом.

— Доброго вечера, Велимир, — ответила, поджав губы.

— Рад видеть тебя в добром здравии, — продолжил рыжий, пока я занимала место по правую руку от мужа. — Признаться, даже немного удивлен…

— Моим добрым здравием? — резко выпалила я, замечая, как уголки губ Лютова в это время подрагивают от едва сдерживаемой улыбки.

Лисогорский вперил в меня хищный взгляд, явно намереваясь сказать какую-то колкость, но тут же взглянул на Свята и, похоже, решил пропустить мимо ушей столь не добродушную реакцию.

— Знаешь, — обратился рыжий к нему, откидываясь на спинку стула, — я вот всегда дико ржу с такой мелочи… Добронравов — такая интересная фамилия. Откуда там вообще фамилии произошли? Их присуждали человеку по какому-то признаку. Вот только представь, какое же поганое было общество, если Добронравовы стали в то время примером ангельского характера?

Мне захотелось швырнуть в наглую, рыжую скотину что-нибудь тяжелое, чтобы стереть эту циничную ухмылку, но я лишь посильнее прикусила язык, кипя от злости.

Заржавший Свят ничуть не успокоил меня, а лишь подлил масла в огонь своим неуместным весельем.

Бросив на него возмущенный взгляд и нахмурившись, я чуть приподнялась со стула, намереваясь покинуть столовую, но Лютов тут же схватил меня за руку и усадил обратно.

— Не дуйся, Лис, — щелкнул пальцем по моему носу. — До твоего появления мы говорили о Милоше. Согласись, он та еще паскуда.

Теперь я краснела уже не от злости, а от неловкости за свое взбалмошное поведение. Боги, как хорошо, что я всего лишь хотела уйти, а не дала волю грязным оскорблениям в сторону Лисогорского!

Чуть коснувшись губами моей щеки, Свят шепнул:

— Забудь о них. Они больше не имеют к тебе отношения. Я — твоя семья.

Сердце сжалось от этих слов, а глаза противно защипало от набежавших слез. До боли прикусив губу, чтобы сдержаться и не расплакаться, я благодарно кивнула мужу.

Всего одна фраза, но именно она что-то перевернула внутри меня, заставила взглянуть на Лютова совершенно иначе. Будто кто-то наконец сдернул с моих глаз вуаль, закрывавшую обзор на окружающее до этого.

Инстинкт самосохранения кричал, что нельзя верить ему, вестись на такие глупости. Может у Свята и непорядок с головой, но он умен и вполне мог разглядеть мое слабое место, а теперь лишь ударил по болевой точке, дабы подкрасться поближе.

Нельзя забывать о том, каким он может быть! Это он угрожал закрыть меня в подвале, он намеревался завести еще одну (а то и больше!) женщину.

В противовес настороженной части тихо, но твердо всколыхнулось что-то другое, идущее совсем не от разума, а от… души? Сердца?