— Зачем тебе эта комната? — тишина в ответ. — Ладно, можешь обижаться и дальше, — Лютов насмешливо фыркнул в ответ. — Давай я хотя бы помогу?

— Ты, — холодно отчеканил, — очень поможешь мне, если сейчас же свалишь туда, где я тебя оставил. И весь оставшийся день будешь сидеть там тихо, как мышка.

— Я настолько тебе противна, что видеть не желаешь? — злость на дурное поведение мужа начинает растекаться по венам. — Тогда позволь напомнить, что не я просилась тебе в жены.

Он задумчиво глянул, словно что-то обдумывая. Потом произнес:

— Нет. Просто не мозоль мне глаза своей задницей.

Я смиренно кивнула, но вопреки всем доводам рассудка, нагло ступаю внутрь комнаты. Огромная, очень пыльная и сплошь завалена коробками, сумками. Некоторые предметы обернуты в бумагу или плотную ткань, что навевает на размышления о кладбище старых вещей.

— Сладкая, — пророкотал сзади Свят, а меня вновь передергивает от такого обращения, но даже не оборачиваюсь, — какого хрена ты выводишь меня?

Пожав плечами, я потянулась к ближайшей коробке, засунула внутрь нос. Альбомы с множеством фотографий, где старшие сыновья Лютова еще дети.

Я не удержалась, принялась рассматривать фото, пока Свят напряженно молчал за спиной.

— Вау! — восхитилась. — А можно мне это фото?!

Со снимка на меня грозно взирал из-под нахмуренных бровей муж. Только лет ему было не больше десяти, но до того забавной казалась эта напускная серьезность, что я не сдержалась.

Свят цокнул за моей спиной,

— Зачем? Будешь выкалывать мне глаза на фото? Тогда я сделаю свежее. А этот хлам нужно выбросить.

Он попытался выхватить из моих рук альбом, но я прижала его покрепче к груди, вцепившись обеими руками.

— Мне отдай, если тебе не надо!

Святотатство удумал! Фотографии местами были потерты, кое-где порваны, но в целом, сохранились неплохо. Нельзя допустить, чтобы выбросили такой архив.

— Делай с ними, что угодно, — равнодушно махнул Свят рукой.

Я тут же схватила в охапку несколько альбомов, поспешила унести их подальше от этого вандала, утащила в отведенную мне комнату.

Свалив альбомы на кровать, я еще чуть пролистала старые страницы, удивляясь такому отношению Лютова к прошлому.

Ничего святого!

Фотографии были для меня настоящим сокровищем, ведь своих детских фото я никогда не видела. Подозреваю, что их просто не было. Кому нужно фотографировать каждый момент жизни одной из бесчисленной вереницы дочерей? Точно не моему папаше. А мать, думаю, была слишком занята борьбой за его внимание.

В юношестве это расстраивало. Зачастую я искала в интернете старые кадры, распечатывала и собирала в блокнот, разбавляя яркими наклейками. Глупое и бессмысленное увлечение, дарящее мне неописуемое удовольствие. За это, кстати, меня нехило высмеял в свое время Милош-засранец, который частенько любил рыскать в чужих вещах.

Теперь я могла реставрировать настоящие, живые фото. Альбомы у Лютовых были совсем старыми, из тех, к листам которых фотографии приклеивали, а не вставлял и в прозрачную оболочку.

Я уже предвкушала, как соберу все в единую картинку, расставлю по порядку. Может Свят и пожалеет, что так бездушно записал прошлое в хлам?

Так, Алиса, стоп!

Я потрясла головой, пытаясь выбросить эти мысли.

Это не моя семья, не мой любимый муж, не мое будущее.

Он меня ненавидит, да и честно, есть за что.

Свят обещал избавиться от меня сразу, как родится ребенок. Если бы не беременность, то я бы уже сидела в подвале. Или была бы убита. А его желание завести еще одну женщину?

Это не мое, здесь нет места уважению, счастью.

Лютов — чудовище. И ничего в нем не дрогнет, если я восстановлю его детские фото. Ему плевать.

Этот человек желает забрать у меня ребенка, в конце концов!

Прикусив губу, я потянулась к сумочке с телефоном.

«Я все сделаю, чтобы сбежать от Свята», — гласило отправленное Дитмару смс.

Отбросив очередной пыльный мешок, я обреченно вздохнул.

Хлам. Все вокруг было завалено им, превратив наш старый дом в кладбище прошлой жизни.

Мы покинули это место много лет назад, когда я только начал слышать Зверя, Бран и Януш дрались за игрушки, а отец женился на Таиссе.

В этом доме осталась лишь тень нашей прошлой жизни, призрак сбежавшей матери и стены, пропитанные печалью и ужасом.

Думаю, что возвращение сюда будет дорого стоить.

Не лучшая моя идея.

Похуй.

Алиса заслужила мини-заточение среди лесов. Более того, эта сучка заслужила быть прикованной цепями в подвале. Но не сейчас. Увы.

Чего Елисаве точно не избежать, так это допроса с пристрастием. Я узнаю, что она делала в Моронге. Заставлю рассказать по минутам.

Я просто обязан сделать это, особенно после того, как блядский братец Лисогорского сделал неоднозначный намек на то, что моя жена там не скучала.

На ее счастье, чужих запахов я на Алисе не заметил. Но Зверь все-таки ощущал нечто постороннее, пусть и не тронувшее ее, но прошедшее совсем рядом. Его это приводило в дикую ярость, заставляющую желать крови.

Зараза расскажет мне всю правду. Заставлю.

Но это чуть позже. Когда разгребу для нее другую комнату, а заодно и успокою уничтожающую ярость. Все-таки причинять ей вред не хотелось, а сейчас я мог сделать все, что угодно.

Алиса, наверно впервые за все время нашего знакомства, проявила мудрость и более не донимала меня своим присутствием. Утащила дурацкие фотоальбомы и притихла. Небось выковыривает мне лицо на фото. Пускай развлекается. Пока.

Через час затишье показалось мне подозрительным. Да и в доме не было слышно никаких звуков. Неужели сбежала? Осмелилась рвануть в эти непроходимые леса?

Зверь зарычал, яростно полез наружу, превращая мое лицо в оскаленную пасть. Пошатнувшись, я едва успел схватиться рукой за пыльный комод.

Перед глазами все заволокло кровавой пеленой.

Сука! Ну что она со мной делает?

Весь контроль летит из-за глупой, надменной девчонки.

Едва удерживая себя в сознании, я вывалился из комнаты и побрел по коридору. Из горла вырывался утробный рык, местами переходящий на скулеж.

Сука.

Дверь заветной комнаты была чуть приоткрыта, будто Елисава в спешке забыла ее захлопнуть.

Ощущая подступающий приступ паники, такой чужой и мерзкой, что желудок сжимался, я подкрался к двери.

Если она вновь убежала, то это пиздец. Тотальный.

Я-то прочешу все лесные массивы, залезу в каждое болото и найду Лис. Но я могу опоздать. Гнилая идея притащить ее сюда. Я просто конченный дебил.

Распахнув когтистой лапой дверь запретной спальни, я ворвался внутрь.

И вновь меня захлестнула такая паника, что я едва не захлебнулся собственным ужасом. Лишь на мгновение расслабленное тело Алисы показалось мне слишком бледным, хрупким и бездыханным.

Но потом сразу же дошло, что она спит.

Мирно спит, разбросав по кровати мои детские фото.

Столь хрупка и беззащитна, что на ум пришло идиотское сравнение с ангелом.

Она просто спит.

А я придурок.

Идиот, который чуть не подох от разрыва сердца, решив, что она драматично покончила с собой.

Ну дебил, не иначе.

Тяжело вздохнув, я с усилием заставил себя развернуться и уйти.

Что-то я стал слишком мягкосердечен. Как тряпка, что и самому противно.

Вот как можно наказывать эту женщину, когда все внутри вопит и умоляет вернуться в комнату, чтобы свернуться на коврике около ее ног?

Никогда бы не подумал, что натура Зверя сделает меня приближенным к преданной псине.

Я всю жизнь насмехался над теми, кто стремился быть похожими на людей. Те выродки, отринувшие своих предков и древнюю кровь, вызывали лишь уничижительное презрение.

А теперь я сам попал в ловушку своих же убеждений. Вот тебе, Свят, и единство со Зверем. Слушай его, лови каждый всплеск желаний.

Сука.

Мозг уже напрочь отказывает. И чего я так всполошился? Запах ведь чувствовал. Знал, что она в доме. Но тишина сыграла со Зверем злую шутку.