Стоило спуститься вниз и зайти на кухню, как мое предположение в очередной раз подтвердилось.

— Я рад, что ты решила присоединиться ко мне, Лис.

От неожиданности я споткнулась и едва не полетела вперед, рискуя разбить свое итак не блещущее красотой лицо, но Лютов среагировал быстро. Так быстро, что даже испугал меня столь резким движением. Вот, только сидел за дальним углом стола, а тут уже рядом, вцепился мне в талию, удерживая от падения.

— Говоришь так, будто у меня был выбор, — поморщилась я от ощущения его горячего прикосновения, прожигающего сквозь одежду.

Сделав шаг назад, я отвернулась, намереваясь отойти как можно подальше от этого ненормального, но вцепившаяся в талию рука не позволила это сделать, а наоборот — Свят притянул меня поближе к себе, заставляя прижаться спиной к его груди.

По шее пробежали мурашки, когда кожи коснулся горячий выдох:

— У меня его тоже не было.

Сначала я мысленно желала, чтобы Свят подавился, уныло ковыряя вилкой и наблюдая за неуемным аппетитом этого монстра.

Потом гаденько ухмылялась, представляя, что в один прекрасный день муженек сляжет от приступов зубной боли, пораженный кариесом.

Потому что просто нельзя сжирать столько сладостей без последствий.

Когда Лютов был увлечен едой и лишь изредка бросал на меня красноречивый взгляд с претензией, я наблюдала. Как ученый, внимательно изучающий повадки лабораторной крысы, чтобы потом зафиксировать произошедшие с ней изменения после эксперимента.

Рассуждать в таком ключе оказалось неожиданно легче, чем воспринимать всю реальность. Теперь я была не жертвой, а экспериментатором.

Тем, кто однажды добьет своего подопытного.

— Что, — оторвался от своей тарелки Лютов, — представляешь, как я давлюсь едой и умираю из-за нехватки кислорода?

Его лицо пересекла кривая ухмылка, но я и бровью не повела. Даже не ответила, не находя в себе сил, чтобы выдавить хоть какой-то набор звуков.

Хватит уже. Я слишком устала, этот ублюдок исчерпал все мои эмоциональные запасы.

Сволочь, еще посмел что-то сказать о заботе, когда сам совершенно не думает о моих чувствах. И ладно, что уж там мои чувства. Абсолютно не желает понимать, что от моего настроения зависит и течение беременности, здоровье его ребенка.

Внешне я оставалась спокойной, собранной. А вот мысленно уже успела раз десять воткнуть ему вилку в глаз.

— Нет, — все-таки удосужилась ответить. — Думаю о том, что кое в чем ты был прав.

Мои слова очень удивили Лютова. Он откинулся на спинку стула, пронзая меня подозревающим взглядом и уточнил:

— Неужели? Ты наконец-то решила мыслить логически?

— Не прельщайся. В этом нет твоей заслуги.

Хмыкнув, Свят потянулся к бокалу с виски, стоящему по левую сторону от него.

— Так и в чем я был прав? Нет, я-то прав во всем. Но мне интересно, что же оценила ты?

Я лишь широко улыбнулась, молясь, чтобы муж не заметил наигранности.

— Пироги Майи. Это действительно прекрасно.

Я почти не солгала, но и не была искренней.

В нынешнем состоянии почувствовать вкус чего-то казалось нереальным. Все рецепторы заволокло горечью обиды. Из-за него.

Свят улыбнулся, широко и открыто, взгляд его потеплел.

— Да, — задумчиво протянул. — В детстве я пробирался на кухню, чтобы украсть выпечку Майи. А после весь день проводил в лесу, грелся на солнце и лопал пироги.

Я поджала губы, сдержав ухмылку.

Вот он откуда такой дикий. Все детство в лесу, ясно.

— Время идет, — ядовито прошипела, — а привычки не меняются. Верно, Лютов?

Выражение его лица тут же изменилось, пелена ностальгия спала, сменившись на мрачное напряжение.

— Это ты о чем, Лис?

Пожав плечами, я выпалила:

— Как в детстве крал чужое, так и сейчас. Захотел пирог — украл. Пожелал чужую невесту — украл.

Я не была готова к очередному скандалу, не имела сил сопротивляться. Но и сдержать эти едкие слова не смогла. Мне хотелось поселить в его душу сомнение в правильности совершенных поступков, вызвать хоть проблеск чего-то похожего на совесть.

Но Лютов вообще не имел ничего общего с совестью.

Вопреки ожиданиям, он не загорелся злостью, никак не обиделся на мои слова.

Лишь колко взглянул на меня, пряча в уголках губ самодовольную усмешку.

— Знаешь, что самое забавное, Лис? Пироги были приготовлены для меня, я просто брал их раньше обеда. Потому что хотел. Ты же… Ты рождена, чтобы греть мою постель. Но тебя, правда, я забрал в последний момент. Это не кража. Я просто взял свое.

Оторопев от такой наглости, я несколько секунд удивленно взирала на своего мужа.

Как можно быть настолько непробиваемым? Как вообще можно верить, что другой человек появился на этот свет с миссией быть кем-то для тебя? Он вообще хоть что-то слышал о праве выбора, личных границах?!

Свят просто моральный урод, клянусь!

Отбросив с жалобным звоном вилку, я резко поднялась со стула.

— Спасибо за ужин, — надменно отчеканила. — Я, пожалуй, отправлюсь в свою спальню. Хочу отдохнуть.

Не дожидаясь ответа, я спешно покинула кухню, не оглядываясь.

Взбегая по лестнице, очень старалась делать глубокий вдох и выдох, чтобы совладать с бушующей яростью.

Руки чесались от желания зарядить в самодовольную морду придурка, но необходимо держать себя в узде.

Сволочь! Боги, как же я его ненавижу. От этой черной ненависти хотелось биться в истерике, бить его, кусать и пинать.

Монстр считает, что я создана лишь в качестве постельной грелки. Прекрасное отношение к молодой жене!

И как мне вообще налаживать отношения с подобным мужланом? О чем здесь может идти речь?

Он ведь даже как личность меня не воспринимает. Инкубатор и кукла для секса. Все, его больше ничего и не интересует.

Стоило захлопнуться двери за моей спиной, как из груди вырвался такой рык, будто я и сама была Зверем.

Существом, способным убить единственным взмахом руки.

Ох, если бы это было так! Никакой проблемы в лице Свята уже бы не было.

Иногда я даже жалею, что женщины не могут быть полноценными двуликими. Так, лишь носительницы древней крови, дочери Зверя. Угнетенные, вынужденные подчиняться вот таким отбитым на голову, как Лютов.

Не включая свет, я разделась и юркнула под одеяло, накрывшись им с головой. Крепко зажмурившись, попыталась сосчитать до десяти, чтобы успокоиться и уснуть. Выгнать прочь все мысли из головы, гнев на мировоззрение Свята, на несправедливость наших законов.

Жалобно скрипнувшая дверь, а также последовавшие за этим широкие шаги, приглушаемые толстым ковром, заставили меня напрячься, внутри все сжалось в тугую пружину.

Опять пришел.

Боги, что ему еще от меня надо?! Неужели так сложно просто подарить мне покой?

— Я знаю, что ты не спишь, — злобно прозвучало за спиной.

Мысленно застонав, я устало выдохнула:

— Что тебе надо? Свят, прошу, оставь меня в покое. Хотя бы ненадолго.

Я слишком устала, чтобы вступать в перепалки, терпеть угрозы и оскорбления, испытывать иссушающий страх.

Сил не осталось ни на что. Я оказалась слишком слаба, чтобы принять существующую реальность, впадала в истерику и все время плакала.

М-да, когда-то я была о себе лучшего мнения. Даже воображала, что являюсь достойной дочерью Зверя. Спокойная и сдержанная, абсолютно соответствующая своему жениху.

В этом было даже нечто забавное, ведь теперь я соответствовала Лютову.

Взбалмошный психопат и истеричная плакса. Славная пара.

Даже жаль нашего ребенка. Бедная кроха, совершенно несправедливо получит такую испорченную наследственность.

— Почему, — хрипло прозвучал голос мужа, — ты сбежала? Зачем пыталась отравить меня? Почему, блядь? Алиса, зачем ты все это сделала?

Откинув одеяло, я повернулась, силясь рассмотреть Лютова, освещенного слабым отсветом луны.

Пораженно замерев, я некоторое время удивленно рассматривала его.