Так и хотелось написать, что талантом к лизанию задниц не отличаюсь. Не то что он, Дитмар.

Сдержалась. Слишком хорошо понимала, что Дитмар — мой последний шанс на спасение.

От папаши и слова хорошего не дождешься, а уж про помощь молчу. Чтоб ему пусто было…

Да и стоит заметить, что Дитмар был не так уж плох. Это я уже накрутила себе, снедаемая буйными гормонами.

Он ведь приехал в Моронг, город Лютовых. Хотя с его стороны гораздо разумнее было бы послать меня к черту.

Когда за окном уже стемнело, а в доме стих шум, я услышала громкие шаги в коридоре и болезненно поморщилась. И гадать не надо, чтобы узнать моего нелюбимого мужа.

Дверь распахнулась с грохотом, ударяясь о стену, а я ненароком подумала, что с таким небережливым мужчиной на ремонт никаких денег не хватит.

— Идем ужинать, Лис.

Я даже не повернулась к нему, продолжая бесцельно пялиться в сгущающиеся сумерки за окном.

— Не хочу.

— Со мной не хочешь? — голос его звучал равнодушно, но чутье подсказывало, что это напускное.

— Просто не хочу, — слова царапали горло. — У меня нет аппетита.

Сказать о том, что все, чего я желаю — покой, не решилась. Тогда точно не отстанет.

Хмыкнул, Лютов подошел поближе, опасно нависая надо мной и, схватив за подбородок, заставил взглянуть ему в глаза снизу-вверх. Я сразу же почувствовала себя неуютно.

— Тогда я прикажу тебе встать и спуститься к ужину.

Опешив, я ошеломленно глядела на мужа широко открытыми глазами.

— Прикажешь, серьезно? А если я не послушаюсь?

— Тогда я заставлю. Свяжу и буду кормить с ложки, — его голос лязгал металлом, а побагровевшие глаза кричали о накатывающей ярости. — Если ты не в состоянии заботиться о себе, тогда это сделаю я. Ты действительно желаешь испытать мое терпение на прочность, сладкая?

Повисла оглушающая тишина, давившая на уши. Последнее затишье перед моим возмущенным вскриком:

— Я тебе не вещь, Свят! Прекрати обращаться со мной так, словно я грязная шлюха, отданная тебе за ненадобностью.

Глухо рыкнув, Лютов рывком поднял меня на ноги.

— Раздевайся, — грубый толчок, заставивший меня отлететь к кровати.

— Прекрати, пожалуйста.

— Оглохла? Раздевайся, Лис. Ты дохрена мнишь о себе, пришло время напомнить твое место.

Прикусив губу, я зажмурилась и прошептала, стараясь унять нервную дрожь:

— Свят, не надо.

— А как надо? — он стянул футболку. — Как, сука, надо? Оставить тебя в покое? Вернуть твоему ублюдочному папаше? Чего ты добиваешься?

От жестокости его слов и издевательской насмешки хотелось закрыть уши, спрятать голову под подушку. Все, чтобы не слышать этого.

Свят стремительно двинулся в мою сторону, сверкая клыкастой улыбкой, совершенно не сдерживая Зверя, чей лик уже начинал просвечивать сквозь человеческое лицо.

Страх ледяными лапами сдавил горло, взметнул в душе затормаживающую панику.

Можно было смириться с тем, что этот ублюдок вновь трахнет меня.

Но если он при этом не сдержит Зверя, потеряет все человеческое, то я просто умру от страха в этот момент. Я не смогу вынести подобный ужас.

Лютов и не думал сдерживаться, меняя кожу на металлические пластины, перевоплощаясь на глазах.

— Что, сладкая, — голос уже не принадлежал моему мужу, звучал хрипло и глухо, отдавал эхом, — теперь не такая смелая? Разденься, чтобы это не сделал я.

Все внутренние барьеры, позволяющие хоть немного держать лицо, слетели к черту.

Боги, за что мне это все?

Упав на постель, я закрыла лицо руками и горько разрыдалась, совершенно не стесняясь своей слабости.

Ублюдок. Лютов просто больной ублюдок, посланный мне в наказание за неизвестные грехи.

— Может, не так уж и сложно было просто поужинать со мной, Лис? — прозвучало до невозможности близко, а я заплакала пуще прежнего, размазывая по лицу соленые слезы и не смущаясь искаженной гримасы. — Лис?

— Мразь! Какая же ты мразь, Лютов, — крик разорвал горло, отдаваясь звоном по всему дому. — Чтоб ты сдох! Я буду молиться, чтоб ты сдох, Свят!

Мной завладела такая истерика, что я уже не понимала, что говорю. Вся грязь, накопившаяся внутри, лезла наружу. И очень жаль, что ненавистью нельзя было убивать физически, стирая с лица земли своего врага.

На затылок легла когтистая лапа, преувеличенно нежно погладила волосы. Взвизгнув, я отшатнулась и отползла подальше.

— Молись, Лис. Молись за меня.

— Сволочь!

Прав был его брат — Свят действительно ненормальный. Двинутый отморозок.

Он мог сколько угодно прикрываться своей сущностью, но это не искупало его вины.

Свят — мразь. Сам по себе, даже Зверь здесь не при чем. Он что-то внушал мне про традиции и нравы нашего общества, но даже в этих рамках такое поведение непозволительно.

Ни один нормальный Зверь не будет так обращаться со своей женой, которая еще и беременна. Даже мой отец не позволял себе такого в отношении своих женщин. А он ведь очень далек не то что от идеала, а вообще от хорошего человека.

Лютов издевался надо мной, намеренно и грубо. Делал все, чтобы лишний раз проявить свою доминантную сущность. Хотел показать, что слабый подчиняется сильному, но забыл важную часть наших законов — при этом сильный должен заботиться и опекать тех, кто слабее.

В будущем этот человек должен занять место главы общины, но даже представить страшно, что ждет ее членов.

— Лучше убей меня, — выдавила из горла, схваченного спазмом. — Убей меня, Свят. Все это лучше, чем жить с тобой.

Он молчал, давая мне возможность выплескивать свои мысли. Вот только от тишины мне легче не становилось.

— Спускайся к ужину, — абсолютно нормально прозвучал голос Лютова. Его, а не Зверя. — Я буду ждать тебя через пятнадцать минут.

Я замерла, не веря своим ушам.

Изнасилование на сегодня отменяется? Или просто переносится?

Не дожидаясь моего ответа, Свят стремительно покинул комнату. Громко хлопнув дверью, конечно. Психопат неуклюжий!

Когда истерика стихла, я с трудом доковыляла до ванной комнаты, щедро плеснула в лицо ледяной воды.

Из зеркала на меня смотрела прежняя тень Алисы Добронравовой, бледная и истощенная, с поблекшими глазами и красными пятнами по лицу. Подсознание наотрез отказывалось верить, что по ту сторону — я.

Чужая, незнакомая.

Окунув голову под ледяную струю воды, бьющую из-под крана, я крепко зажмурила глаза, распухшие от слез.

Дерьмо.

Вот и каким образом Дитмар предлагает мне налаживать отношения с монстром Лютовым?

Это ведь невозможно!

Даже имей я желание сделать шаг навстречу, то понятия не имела, как именно это сделать. Что ему вообще надо?!

Боги…

И почему я вообще должна завоевывать доверие этого мудака?!

По всем законам логики именно Свят должен плясать вокруг меня, пытаясь загладить свое столь болезненное появление в моей жизни.

Но он никогда не сделает даже попытки прийти к примирению. Зачем? Моему мужу итак все нравится.

Нервный смешок, каркающим звуком вырвавшийся из горла, напугал даже меня саму.

Шумно выдохнув, я попыталась успокоиться.

Чего я вообще хочу от Свята? Свободы?

Признавать мерзко, но если бы этот ублюдок сделал хоть что-то дабы превратить наш брак в нормальный, то я бы действовала иначе.

Крайне обижало и то, что Свят даже не понимает аморальности своего поведения. Вот как объяснить мудаку, что он мудак? Он совершенно не желает смотреть фактам в глаза.

А меня это бесит и обижает еще сильнее.

Очередная порция ледяной воды наконец-то привела мысли в порядок, успокоила и усмирила бурю отчаяния внутри меня.

Я даже была почти готова спуститься к ужину.

Не стоит паниковать. Ведь не произошло ничего страшного, верно?

Последняя мысль вызвала очередной поток молчаливых слез и нервную дрожь внутри.

Ничего?

Просто мой муж — тиран. Он всего-навсего решает где мне жить, когда есть, дышать и стоит ли вообще. Боги, да даже называть его мужем неправильно! Лютов — палач, похититель, больной извращенец. Кто угодно, но не муж!