- Наш - который у окна. - кивнул Митя, ощупывая шею.

- А этот? - альв обогнул стол, и теперь рассматривал валяющегося на полу трупаря.

- Этот сам поднимется, - отмахнулся Митя.

- Я бы на вашем месте самостоятельности в мертвецах не поощрял.

- Он не так поднимется, а просто - на ноги. Предки, я в том смысле, что он никакой не мертвец!

- Он - нет, а вот вы чуть не стали. - проворчал альв, приподнимая край рассеченного надвое шейного платка.

- Нет, это просто рок какой-то! - стаскивая платок с шеи, горестно вздохнул Митя.

- Нашли, о чем жалеть! - Йоэль заставил Митю запрокинуть голову. - У вас тут кожа надрезана: не будь платка и вовсе б артерию перехватило! - он прижал Мите к горлу белоснежный платок, одновременно изящный и по-мужски строгий. – Вчера сами чуть шею не свернули, сегодня вам чуть глотку не перерезали. Вам бы поосторожнее, господин Меркулов ...

Послышалось или снаружи и впрямь донесся досадливый скрипучий вопль?

- Я осторожен! - сквозь зубы процедил Митя. Проклятый альв даже не представляет - насколько!

Он отстранил альва и присел на корточки у «своего» мертвяка.

- Что вы делаете? - спросил Йоэль.

- Пытаюсь его поднять! - раздраженно буркнул Митя.

- Зачем?

- Чтобы уложить обратно - неужели не ясно! Или вы сами хотите его раздевать? - он зло вскинул глаза на альва.

- И как - получается?

- Нет! - рявкнул в ответ Митя. И растерянно добавил. - Он почему-то не откликается! Совсем...

Ботинки альва - даже после карабканья в окно почему-то оставшиеся безупречно чистыми и сверкающими - протопали мимо, он наклонился и что-то поднял с пола.

- «Паныч, купи кирпич!» - с удивительным искусством подражая голосу давешнего мальчишки, сказал Йоэль и прямо перед Митиным носом вдруг повисла четвертинка кирпича. На крепком кожаном шнурке, намотанном на манер пращи.

- Не мелите чепухи! - Митя вырвал обломок кирпича и уставился на уцелевший край клейма. Клейма в форме серпа.

- Мне почему-то кажется, что после того, как господин трупарь долбанул «вашего» мертвяка этим кирпичом, поднять его уже не получится.

- Нет никакого мертвецкого кирпича! - слабеющим голосом выдавил Митя. - Я его выдумал! Для губернаторши...

- Ай-яй-яй, еще одну бедную даму обидели! Обманули! - покачал головой альв, - в любом случае, не пора ли нам убираться отсюда, пока господин трупарь не очнулся?

Словно в поддержку его словам из-за прозекторского стола донесся стон.

- Помогите! - прошептал Митя, наклоняясь над трупом.

- Я вообще-то портной для живых, а не камердинер для мертвых! – прошипел альв. В четыре руки они подхватили труп и с маху закинули его на стол.

Стон повторился, и за край прозекторского стола ухватилась рука. Зашарила в поисках опоры...

Митя стремительно накрыл мертвеца простыней и ринулся к окну. Ухватился за подоконник, подтянулся, ввинтился в окно, чувствуя, как Йоэль беспардонно подпихивает его в зад, пробкой вылетел наружу, протянул руку альву.

Они бегом ринулись прочь по переулку!

Остановились, только выскочив на Тюремную площадь. с большим трудом Митя заставил себя перейти на шаг.

- Трупарь - пропойца и... Да он сам решит, что ему померещилось! Надеюсь...

- Одежду-то мы снять не успели. Надеюсь, ваш проницательный батюшка не выйдет по ней на моих дядюшек. - с сомнением пробормотал Йоэль.

- Митя? Что это ты тут? - раздался за спиной удивленный голос.

- Отец ... - безнадежно вздохнул Митя.

Лицо у отца было уставшим - будто спал он мало, или не спал вовсе. Под глазами залегли синие тени. Маячивший за его спиной усатый городовой с любопытством поглядывал поверх стопки пухлых канцелярских папок то на Митю, то на альва. Жандармский ротмистр Богинский, как всегда подтянутый, держался чуть в стороне, но его взгляд сперва скользнул пo Митиным растрепавшимся волосам, потом уперся в шею с запекшимся следом пореза:

- Первый опыт бритья, Дмитрий?

- Действительно, эк ты неловко... - отец поглядел обеспокоенно. - Сказал бы, я б тебя научил ..

- Ничего, я ... - Митя подтянул ворот сорочки и беззастенчиво объявил. — Это вот маэстро Йоэль был несколько неловок!

Альв воззрился на Митю в возмущении.

- Булавку воткнул? Не иначе как во всю длину. - вздернул брови ротмистр. – Мне казалось, вы шьете только на дам, господин Альшванг.

- Маэстро уже случалось обшивать мужской пол. - объявил Митя.

И ведь чистейшую правду сказал: мертвецу в переулке альв штаны подшивал? Подшивал!

- Так что я не первый. Да и я настаивал.

- Напористости господина Меркулова-младшего трудно противостоять, - светски улыбнулся альв.

- Стоило ли так давить на господина Альшванга, если к твоим услугам скоро будут лучшие столичные портные.

- Они не альвы. - мгновенно помрачнел Митя.

- Готовите триумфальное возвращение, Дмитрий? - протянул ротмистр. - Уверен, когда вы назовете своего портного - Альшванг из губернии! - Петербург будет потрясен.

Будь в городе лавочка пo продаже издевки с сарказмом, Богинский стал бы ее бессменным поставщиком!

Йоэль вспыхнул: мраморной белизны альвийский лоб вдруг пошел совершенно по-человечески некрасивыми красными пятнами, а кончики острых ушей аж засветились, как два фонарика.

Митя зло прищурился: ротмистр намекает, что его альвийский портной недостаточно хорош, потому что еврей? А не много ли этот жандарм на себя берет?

- Разделяю вашу уверенность, Александр Иванович, - мягко улыбнулся Митя. — Это ведь серьезные господа из жандармского управления сперва думают: кто альв, кто еврей, кто дворянин, а кто разночинец. А мы, светские щеголи, первым делом ценим хорошо исполненную работу и пребываем в наивном убеждении, что ладно скроенный сюртук национальности и вероисповедания не имеет. Так что да, я уверен, достоинства гардероба от господина Альшванга скажут сами за себя.

- Замечательно, что светские щеголи не вмешиваются в дело государственного управления, правда, ротмистр? - усмехнулся отец. -А то невесть до чего б дошли: может даже и людей стали бы оценивать как сюртуки. По достоинствам.

«И не говорите! - уныло подумал Митя. - Как так вышло, что с вами, господа, я почти настоящим рэволюционэром сделался?»

- Что ж, если вы так прекрасно ладите, оставлю вас с вашими сюртуками. Пойдёмте! - скомандовал отец, и Богинский разом с нагруженным папками городовым, направились ко входу в участок. - Передай тетушке, что я сегодня поздно, - увидел, как Митя сморщился и мученически вздохнул. - Из-за чего вы опять не поладили?

- Тетушка обижена, что я не уступил им с Ниночкой очередь на пошив у господина Альшванга. - отчеканил Митя. Он ни мгновения не сомневался, что сейчас его будут укорять.

Отец в очередной раз страдальчески вздохнул:

- Митя, я понимаю, что одежда — это нечто важное и дорогое для тебя. Хотя видят Предки - не понимаю, почему! Но сейчас выходит, ты, отважный боец, встретивший варягов с топором в руках, состязаешься с дамами за. . . рюшки? Кому их раньше пошьют? - губы его расползлись в неудержимой улыбке, и он самым натуральным образом захихикал.

«От этих дам никаким топором не отмашешься!» - злобно подумал Митя, глядя на безобразно потешающегося отца. Вот почему так? Ты то сражаешься, то интригуешь, то упокоиваешь, то поднимаешь. . . и все это ради приличного гардероба! Но стоит появиться дамам - и ты уже обязан уступить всё, за что боролся. Даже почти что с боем добытого альва - просто потому, что они ... дамы. И если Митя лишит их новых платьев, то будeт единодушно признан в свете тираном, деспотом, и хуже того - скупердяем. А если они лишат Митю нового гардероба, то их никто не осудит, потому как они же дамы, им нужнее. Натуральное, как говорили древние римляне, discriminatio! Хоть и впрямь в борцы и рэволюционэры подавайся!