Вторая улыбка была адресована выбравшейся из-за маменькиных юбок Ниночке. Та вспыхнула смущенно. Позади можно было рассмотреть азартную физиономию Леськи, пытающуюся и барыню не толкнуть, и на красавчика-альва хоть еще одним глазком... в открывшемся проеме нарисовалась не только изнывающая от восторга перед гостем Леська, но и вечно напуганная Маняша.

И эта туда же! Альва им подавай! Митя, всегда считавший, что сдал бы тетушку с кузиной в Полые Холмы при первой же оказии (говорят, оттуда не возвращаются!), вдруг почувствовал странное, собственническое раздражение. И что они все в нем нашли? Он же портной! И альв... И еврей ... Что в нем есть, кроме гламура и Торы?

Тетушка тем временем беспардонно уселась в единственное кресло и выдохнула:

- Я бы тоже хотела заказать! Брат велел... То есть, мне нужно полностью обновить гардероб, а в Москве я не успела, мы там были проездом, и тут тоже все никак, эти постоянные ужасы.

- Совершенно согласен, сударыня! Набеги — это так утомительно, и отвлекает от по-настоящему важных вещей, - покивал Йоэль.

- Так возьметесь? Мне и Ниночке! - тетушка нежно улыбнулась альву и получила в ответ такую же сияющую улыбку:

- Конечно! - Йоэль вытащил из саквояжа потрепанную тетрадь и принялся неторопливо листать страницы, - нынче у меня два туалета для ее превосходительства, после платье для прогулок и амазонка барышни Струковой, потом платье супруги полицмейстера, потом городничего, председателя земского собрания, директора Дворянского банка, госпожа почтмейстерша, три помещицы - им побыстрее надо, они только на зимний сезон в городе - потом еще супруга управляющего заводами Шодуар, а вот после них могу взять и вас! – радостно провозгласил альв и нацелился карандашом на страницу.

Митя увидел, как улыбка медленно увядает на губах тетушки:

- Когда ж это будет?

- Ну так... месяцев через пять.

Митя содрогнулся. Он, конечно, знал, что Лорды и Леди Полых Холмов бессердечны также, как и прекрасны, но здешний их потомок превзошел всех! Если не в красоте, то в жестокости. Ладно жертвы на алтарях резать, в Холмы уводить… не с его наследием за такое судить и попрекать. Но то, что творил Йоэль! У Мити даже что-то вроде сочувствия к тетушке в душе пробудилось от такого чудовищного издевательства.

- Но ... а как же ... - тетушка слабым взмахом руки указала на Митю. - Да говорят, вы вообще на господ не шьете, только на дам! - она все еще на что-то надеялась - возможно, на вселенскую справедливость?

- Господин Меркулов-младший был весьма убедителен. Но если он согласится уступить мое время вам ... - тоном истинного искусителя протянул альв.

Тетушка обернулась к Мите и воззрилась на него с отчаянной, безмолвной надеждой.

«А ведь если я уступлю, наша домашняя война, пожалуй, прекратится» - подумал Митя, глядя в ее молящие глаза. Пара слов, и он станет для тетушки и Ниночки настоящим героем.

Вот уж кем Митя никогда не хотел быть!

- Простите, дорогая тетушка, что касаюсь деликатной темы, но вам с Ниночкой хоть есть что одеть, мне же скоро и вовсе дерюгой прикрываться придется, - улыбнулся Митя с интересом наблюдая, как надежда в двух парах глаз сменяется иссушающей ненавистью.

- И сколько же это все будет моему племяннику стоить? - выпрямляясь, будто кол проглотила, процедила тетушка.

И прежде, чем Митя сообразил, как намекнуть ей на неуместность вопроса, не слишком позорясь перед альвом, тот равнодушно ответил:

- Сюртуки около ста рублев встанут. Каждый. От материала и приклада зависит. Жилет до сорока обойдется, - он бросил тетрадь с расчетами и мерную ленту в саквояж. Замочек щелкнул с неумолимостью палаческого топора.

- Сколько? - в священном ужасе выдохнула тетушка.

Тоже самое хотел прокричать Митя - но он светский человек, и кричал мысленно.

- И где ты собираешься взять такие деньги? - вовсе позабыв приличия, едко поинтересовалась тетушка, и Митя опомнился.

- Думаю, источник наших семейных финансов маэстро Йоэлю не интересен. С вашего разрешения, мы с господином Альшвангом вынуждены вас покинуть. Торопимся, знаете ли, подобрать должный приклад для сюртуков, подкладку, пуговицы ...

«... но сперва добыть на них деньги!» - мысленно закончил он.

- Обидели бедную тетушку, лишили надежды...

Они шли по улице - Митя впереди, Йоэль на полшага позади. И почтительный наклон головы - вдруг молодой барин чего сказать пожелает - был правильный, и типичная мелкая приказчицкая побежка, но почему-то в исполнении альва все это гляделось... неправильным. Словно затаённое издевательство. Митя подозревал, что не только гляделось.

- Я? Та ни Боже мой, шо вы такое говорите! - с внезапно прорезавшемся местечковым акцентом протянул Йоэль. - Я всего лишь обрисовал положение вещей, а уж вы сами ее и лишили, и обидели...

- Безусловно, я, - согласился Митя. Он всегда честно признавал всех им обиженных, а теперь даже и убитых. А чего стыдиться, если они сами виноваты? Напрашивались же: не убить, так обидеть. Тетушка - больше всех.

Они еще раз повернули, в который раз оказавшись на задах модного дома Альшвангов.

- Какие хоть мерки у этого вашего посредника? - раздраженно спросил Йоэль.

- Выберите что есть поприличнее, а посредника я под мерки подберу, - рассеяно ответил Митя, озираясь по сторонам. Этот проулок ему не нравился, да и немудрено - вечно тут какие-то неприятности! - Что-то не так? – поинтересовался Митя.

- Да как вам сказать... - протянул альв, круто повернулся на каблуках и зашагал прочь.

«Странные они все же, альвы, а которые еще и евреи, те вдвое.» - Митя дернул плечом. Потом дернул еще раз, пытаясь стряхнуть коснувшееся его что-то невесомое, почти неощутимое и задрал голову.

Мертвая Фира Фарбер больше не сидела на крыше дворового туалета. Она перепорхнула на ограду и с нее дотянулась кружевным зонтиком до Митиного плеча. И теперь вопросительно и требовательно смотрела ему в глаза.

- Устала ждать? - тихо выдохнул в ответ он.

Мертвая девушка кивнула.

- Потерпи. Я ... - хотел сказать «скоро», но вовремя остановился. С мертвыми надо быть очень аккуратным в словах, они склонны понимать, как им самим хочется, а потом требовать от живых невозможного и немыслимого. Для живых. - Я ... стараюсь.

Глаза покойницы полыхнули тьмой, и она оскалилась. А вот это нехорошо. Митя с тревогой поглядел на ее слегка заострившиеся зубы. Если она в жажде мести из призрака - нежити, в сущности, безобидной, - начнет превращаться в навью. Нехорошо.

Послышались быстрые шаги, покойница оглянулась - развернув голову на девяносто градусов.

Из ворот, на ходу застегивая саквояж, выскочил Йоэль:

- Пришлось у дядюшки Исакыча одалживаться, так что теперь вы мне еще должны за сюртук и жилет, - отрывисто бросил он.

- Подержанные. - отрезал Митя. - А то и ворованные. Других у вашего дядюшки не бывает.

- Господин Меркулов-младший, а вы точно не еврей? По родословию вроде как нет, а торгуетесь, будто таки да.

- Идемте уже, наконец!

Покойница невесомо балансировала на пиках забора, провожая Митю пристальным, темным взглядом.

- Вы ее знали?

- Кого? - альв удивленно поглядел сперва на Митю, потом на забор. Снова на Митю.

- Эсфирь Фарбер.

. Фирочку? - альв помрачнел. - Она была чудесная.

- Хорошая швея? - осторожно уточнил Митя. Потому что красавицей покойная точно не была.

- Швея? Неплохая, добросовестная. Но эта девушка была способна на большее. Ей бы учиться... - в голосе альва зазвучала тоска. - А этот зверь ее погубил!

- Животное, что поделаешь, - согласился Митя, вспоминая разорванное медведем тело.

- Животное бы за такое пристрелили, а этот ... - сквозь зубы процедил альв и безнадежно махнул рукой.

— Это вы о ком? - насторожился Митя.

- О хорунжем Потапенко, о ком же еще! - с ненавистью процедил тот.