Комья земли пробарабанили по спине Даринки, девчонка сдавленно ахнула, выгибаясь в позвоночнике, руки ее подогнулись в локтях, и она замерла, уткнувшись носом в палубу.

Морок исчез.

Гул паровой машины ворвался в пещеру, будто наводнение - в стакан. С силой рикошетящего пушечного ядра заметался от стены к стене - и в тот же миг драккар разворотил выход из пещеры. Его скалящийся драконьей пастью нос взрезал высоченную стену камыша, переламывая ту в зеленую труху, и проскреб по прибрежному дну. С грохотом замолотило гребное колесо. Во все стороны брызнули вода, песок, камыш, вылетевший за борт мертвый варяг...

Драккар рывком дернулся, Митя растянулся на палубе, цепляясь за копыта своего паро-коня, сам не зная - пытается он удержаться или удержать. Драккар качнуло на борт: скрежеща копытами по палубе, паро-конь начал медленно сползать к воде. Драккар качнулся в другую сторону и как пьяница из трактира, вывалился, наконец, на открытую воду. Будто невидимые путы лопнули и он понесся прямиком по серебристой лунной дорожке, перемолачивая гребным колесом темную ночную реку. Зацепившееся за колесо тело варяга то уходило под воду, то снова взмывало над палубой.

- Разворачивай! - уже не скрываясь, заорал Митя. - Носом к пещере!

- Что? - стряхивая землю, Ингвар приподнялся.

- Разворачивай, ты! - заорал Митя на мертвого варяга в рулевой рубке, вкладывая в этот приказ столько Силы и гнева, что драккар, казалось, подпрыгнул на воде от резкого рывка штурвала. - К орудию!

Пара мертвецов дрогнула, и переваливаясь, двинулись к дракону на носу.

- Ингвар, помоги им! Снаряд! Стреляй, морда германская! По пещере стреляй!

- Сами вы - морда! В зеркало на себя посмотрите! - уже на бегу проорал Ингвар.

Лавируя между мертвецами, германец пронесся по палубе прямиком к дракону-орудию на носу. Резко заваливаясь на борт, драккар почти упал в разворот. Автоматоны снова поползли к борту, следом за ними заскользила бесчувственная Даринка.

Ингвар всем телом налег на рычаг - гибкая шея носового дракона со скрежетом повернулась, выцеливая пещеру. Ингвар дергал какие-то рычаги - шипело, верещало, во все стороны било паром, Мите снова пришлось рухнуть на палубу, когда над ним пронеслась тугая струя кипятка. А потом шея носового дракона начала наливаться алым.

И в этот миг ходящая ходуном прибрежная пещера словно затихла на миг. Медленно и торжественно над ней взмыли тени в рогатых шлемах.

- Helson holdt ord...²⁹ - донеслось шорохом ветра.

И Митя понял, что мертвецы проиграли.

Из пещеры стрелой метнулась туманная тень. Шея носового дракона вытянулась и драккар плюнул огнем. В упор. Снаряд с воем вырвался из вскипевшей пламенем стальной пасти, драккар содрогнулся, отдачей его толкнуло назад. А завывающий и окутанный дымом и огнем снаряд, вертясь и гудя, пронзил надвигающуюся туманную тень, завернулся в нее и влетел в пещеру.

Грохнуло.

К темным небесам с блеклыми осенними звездами взмыл столб земли и огня. Следом повалил густой и плотный туман, перевитый темно-багровыми мерцающими жилами. Внутри него отчаянно заметались пятна огня и, кажется, на миг обрисовалось лицо... рожа... настолько жуткая, что Митя захлебнулся собственным криком. Рядом на смеси германского и росского выругался Ингвар.

Пещера сложилась внутрь себя, обрушив сверху кусок берега. Облако земли и пыли темным сгустком зависло на фоне темно-синего неба и начало медленно оседать. Рожа исчезла, только темные провалы глаз еще миг жутко мерцали на фоне ночного неба, пялясь на Митю. Потом пропали и они.

Митя медленно отнял ладони от ушей, настороженно вслушиваясь в мерный гул паровой машины и шлепанье гребного колеса. Драккар выходил на середину реки, далекие ночные берега терялись во мраке, лишь изредка вдалеке слабо мерцал и тут же пропадал огонек. Равномерно и как-то успокаивающе то всплывал над бескрайним ночным горизонтом, то снова пропадал повисший на колесе мертвяк.

- Что это было? - сдавленно прохрипел Ингвар. - Кто это ... был?

- Алешка Лаппо-Данилевский, - откликнулся Митя - голос звучал хрипло, как несмазанное тележное колесо, горло казалось забитым пылью. – А…вы про второго ... Не знаю. Какой-то господин с плохим вкусом в одежде, в портьере ходит. Так что, что бы он там не привез Алешке — это точно следовало уничтожить! Как думаете... - Митя судорожно сглотнул, сухо закашлялся и повторил. - Как думаете, Алешку могло прибить?

- Вам лучше знать, вы ж у нас Хельссон ... - пробормотал Ингвар. - Надеюсь, мы хоть ту тварь прибили. Фригг знает, что оно такое, но его на снаряд намотало!

- В тварях не разбираюсь! - с достоинством ответил Митя. Не объяснять же, что чутье на смерть молчит. - Сердце... - он постучал пальцем по правому лацкану сюртука, спохватился и постучал еще раз, уже по левому. - Сердце верит в лучшее: что все они изволили упокоиться под той грудой земли. Но разум ... разум говорит, что такие, как господин Лаппо-Данилевский-младший не только не тонут, но и закапываются плохо, - и пошел приводить в чувство Даринку.

- Холодно тут у вас. А еще говорят: юг, - петербуржец зябко передернул плечами, запахивая плащ для автоматонной езды.

Плащ был богатый, не иначе как с казанского кожевенного предприятия братьев Алафузовых. Такой автоматонщики предпочитают, но представить округлого господина Гунькина в гоглах и крагах, ведущего окутанный паром автоматон к финишу, у Моисея Карпаса не получалось.

- Осень, конец октября, - откликнулся Карпас. От плаща он и сам бы не отказался - потому, как и впрямь было промозгло. Мокрый холод ночной реки пробирался даже под его прорезиненный макинтош. Ветер с реки стегал по лицу, как огромное мокрое полотенце, дождя не было, но мелкие ледяные капли все равно оседали на плечах. Под скрипучими досками складского причала плескалась темная осенняя вода. Как обычно у складов, сильно пахло влагой, железом и смазкой.

Стояла тишина, лишь скрипел покачивающийся на ветру фонарь под козырьком над дверью, да где-то вдалеке разухабисто орал пьяный.

- Все эти подброшенные письма, свидания в полуночном мраке, - Гунькин шмыгнул покрасневшим носом. - Провинциальная рокамбольщина ...

- Полагаете, нас выманили, чтобы ограбить? - намек Карпас понял сразу, потому что и сам об этом думал.

- А еще полагаю, что ваша прислуга - в сговоре. Иначе откуда бы взяться у вас на столе письму, в котором нам назначают встречу? Вам бы допросить их хорошенько.

- Всенепременно. Как вернусь, - не стал спорить Карпас.

- Не стоило и приходить, - досадливо отмахнулся Гунькин. - Еще и меня с собой потянули.

- Я предпочел бы, чтоб вы все увидели своими глазами, тогда ваше свидетельство перед правлением Путиловских заводов будет полным.

- В чем свидетельство, господин Карпас? Что вы пытались выполнить свои обязательства, но обстоятельства непреодолимой силы ... - скривился Гунькин.

Судя по вспыхнувшим на скулах Карпаса малиновым пятнам - угадал. Гунькин с явным удовольствием посмотрел на промышленника и язвительно процедил:

- Правлению некогда входить в ваши обстоятельства, у него самого - обстоятельства. Непреодолимой силы, которая требует паровозы в срок! Для паровозов нужно железо, причем тоже в оговоренный срок - а у вас его нет! Или вы верите, что его и впрямь вернут? Как ... - он поискал сравнение. - ... как сосед возвращает одолженный на вечеринку стул? Привезут и вот тут на причал вывалят? - Гунькин притопнул сапогом по доскам, те оглушительно скрипнули. В царящей вокруг тишине этот скрип прозвучал как выстрел. Гунькин покачался с носков на пятку - доски снова заскрипели. Издевательски фыркнул. - Не выдержит! Внушительная гора должна быть, как-никак, целый драккар.

«Не выдержит - из-под воды достанем, тут не глубоко, - мелькнуло в голове Карпаса. - Вытащим, высушим, лично, каждую железную болванку, платочком оботру. Лишь бы привезли!» Но понимал, что Гунькин, скорее всего, прав.