- Убери фонарь, идиот! - снизу прорычал предводитель, и ойкнувший Шнырь поторопился отодвинуться.

Из сундука на насыпь полетела мягкая ветошь ...

Пахомов невольно вытянул шею, пытаясь рассмотреть, что внутри. Палка тощего охранника предостерегающе ткнулась ему в грудь:

- Любопытствуете, пане инженер? Та не спешите, зараз все побачите! Не пропустите точно, видно будет - аж ангелам на небесах! - тощий предвкушающе облизнул сухие тонкие губы кончиком языка. Шнырь угодливо подхихикнул.

Блеснул металл.

- Иван ... а может, не надо? - тоскливо пробормотал здоровяк и дернулся, когда его не зло, но чувствительно огрели рукоятью паро-беллума между лопатками.

- Молчать! Не наговариваться! - прикрикнул охранник.

- Петр, поверь мне — это совершенно необходимо для нашего дела. – не оглядываясь, бросил его худой приятель. - Ты ж не сочувствуешь эксплуататорам, отнимающим у людей кусок хлеба? - не дожидаясь ответа, он запустил обе руки в сундук.

Из тьмы снова вышел голем и направился к изрядно уменьшившемуся штабелю шпал.

Иван что-то делал внутри сундука.

Раздался отчетливый щелчок.

- А теперь - бегом! - весело скомандовал он, всовывая бледному, как мел, здоровяку в руки.

— Это что - бомба? - не веря своим глазам, выдохнул Пахомов. Удар дубиной немедленно обрушился ему на спину. Его швырнуло на колени, второй удар пришелся в плечо, заставил ткнуться носом в неподвижно лежащего Карташова. Пахомов захрипел, задергался, приподнялся на локтях.

Рядом отчаянно бился и лягал ногами воздух каббалист. Здоровила Жирдяй прижимал его к груди, точно ребенок - куклу, широкой, как лопата, ручищей, запечатывая рот.

- Иван... - растерянно повторил здоровяк Петр, на вытянутых руках держа опутанную проводами бомбу.

- Шагай давай! - прикрикнул охранник в полицейском мундире.

Здоровяк сделал неуверенный шажок с насыпи. Потом еще один, обернулся, кинул взгляд на Ивана. Тот медленно и значительно кивнул, и подбадривающе улыбнулся. Петр шумно перевел дух, покосился на паро-беллум в руках охранника и побежал наперерез голему.

Тот замер, приподняв ногу, боясь зацепить застывшего перед ним человека. Здоровяк почти выронил бомбу к глиняным ножищам голема...

И что было духу рванул обратно к насыпи!

Голем еще мгновение постоял на одной ноге. Тусклые огоньки в его глазницах то разгорались, то притухали снова, словно он не мог сразу оценить, свободен ли путь. Наконец он водрузил ногу обратно на землю.

Бомба едва заметно вздрогнула.

Голем сделал еще шаг.

Здоровяк взлетел на насыпь, будто у него крылья выросли и рухнул ничком, прикрывая голову руками.

Голем равнодушно пошагал дальше ... прямиком к бомбе!

Его ножища опустилась совсем рядом.

Земля дрогнула.

Бомба завалилась на бок.

Взметнулся огненный столб.

Мир перед глазами Пахомова разлетелся вдребезги. Взрыв ударил по ушам. Мелкие осколки градом отбарабанили по плечам и рядом рухнул оторванный глиняный палец.

Когда клуб пыли и дыма рассеялся, Пахомов увидел... ноги. Глиняные ноги сгибались и разгибались, маршируя на месте. С неба свалилась развороченная голова. От плоского лица осталась половина - тускло мерцающий огонек в глазнице мигнул и погас. Тут же марширующие ноги остановились и рассыпались глиняной крошкой.

Люди молчали... Люди смотрели... Замер даже каббалист. Поверх ладони так и не отпустившего его Жирдяя видны были лишь яростные, ненавидящие глаза.

Шум дорожных работ смолк на краткий миг... И возобновился снова. Стук, бряканье металла, лязг ... Топот големов.

Сгребающий землю голем подцепил ковшом-ладонью кусок разнесенного на осколки собрата и принялся трамбовать его в насыпь.

- Отличная работа! - резко бросил прячущийся в тени «пан».

- А то! - залегший за насыпью Иван, поднялся, картузом обмахнул испачканные землей штаны.

- Так и продолжайте! - заложив руки за спину, «пан» зашагал вдоль насыпи – как хозяин вдоль поля перед посевом, прикидывая, сколько понадобится зерна и работников.

Иван кивнул и снова полез в сундук.

- Теперь до тех тащить? -деловито поинтересовался второй бандит в полицейской ферме и кивнул на трамбующих насыпь големов.

- Вас услышат! - опираясь кулаками об землю, прохрипел инженер Пахомов. - Сюда прискачет полиция.

Почему-то на этих словах бандиты захохотали.

- Взрывы услышат! - в отчаянии повторил Пахомов.

- А и услышат ... - процедил тощий мазурик, лениво похлопывая дубинкой по ладони. - Так не удивятся - у вас на чугунке вечно щось грохочет! А решат проверить - так не раньше утра! Хотя так-то правый ты, путеец! Вот что значит образоватый! - тощий одобрительно похлопал Пахомова дубинкой по отбитому плечу, заставив инженера взвыть от боли. - До утра нам возиться не с руки. Эй, ты! Сколько тут твоих кукол, а? Семь? Восемь? - он обернулся к каббалисту. - Что уставился? Жирдяй, пусти его! - Жирдяй отпустил, и тощий палкой подцепил каббалиста под подбородок, заставляя поднять голову. - Зови всех, как ты там их зовешь! Пущай сюда свои глиняные зады тащут!

- Вы знаете, чего это стоит - голема сделать? Сколько расчетов ... – прохрипел каббалист.

Тощий ткнул его палкой в грудь.

- Ты не о куклах своих, ты о себе думай! - со зловещей ласковостью процедил он. - Делай, что тебе говорят, не то ... - он снова замахнулся дубинкой.

Каббалист отпрянул, покосился на лежащего Карташова, стоящего на коленях Пахомова и хмуро буркнул:

- Меня-то не бейте!

- Не бееейтеее? - издевательски протянул тощий. - А якщо вдарю? Что ты мне сделаешь?

И ... Бац! Бац! Палка прошлась каббалисту по плечам, заставив его обхватить себя руками и присесть от боли.

- Я говорю: до крови не бейте! - выкрикнул он, вскидывая голову и требовательно глядя своему мучителю в лицо.

- Командовать вздумал? я тебе что, навроде глиняных кукол? - тощий зло прищурился ...

- Эй-эй! - вскинулся Шнырь. - пан говорил, чтоб пока с истуканами не покончим, жида не трогали!

- Пана и послухать можно, а христопродавцы всякие мне тут указывать не будут! - рявкнул тощий и... дубинка с силой врезалась каббалисту в нос.

В подставленные ладони хлынула кровь.

Каббалист улыбнулся - треснувшие стекла пенсне зло и остро сверкнули в свете фонаря. И выплеснул кровь из ладоней на землю.

И наступила тишина.

Звуки стройки смолкли.

Сгребающий землю голем остановился, выпрямился и повернулся к людям на насыпи. Тусклые огоньки в его пустых глазницах начали разгораться и вспыхнули кострами багрово-алого пламени!

Недостроенная насыпь задрожала, будто по ней уже ехал поезд! Загрохотал топот тяжелых ног и пары пламенеющих глаз ринулись со всех сторон!

Самыми сообразительными оказались Петр и его охранник в мундире городового. Они кубарем скатились с насыпи и кинулись бежать.

Пахомова обдало теплым воздухом - голем пронесся мимо. Петр обернулся. Заквохтал, как квохчет курица, когда неумелая хозяйка уже прижала ее к колоде и заносит нож. Споткнулся на бегу и скорчился, закрывая голову руками и непрестанно вопя. Банг! Громадная ножища просто вдавила его в землю. Еще мгновение он шевелился, потом дернулся и затих. Вокруг медленно расплывалось кровавое пятно.

Голем побежал дальше. Один шаг глиняных ножищ - и он покрыл половину расстояния между собой и охранником. Еще шаг - они поравнялись. Голем сгреб человека, как ребенок хватает куклу и ... Хруст был неслышен. Просто охранник сперва дернулся в хватке глиняных ручищ, а потом обвис - голова и руки свисали из глиняного кулака.

- Не подходи! - заорал Иван, хватаясь за бомбу в сундуке.

Он успел лишь увидеть, как стремительно надвигаются на него пылающие фонари глаз.

Глиняные пальцы сомкнулись на его голове. Хрясь! Руки его разжались, бомба упала внутрь сундука на ветошь, а тело еще мгновение стояло... И завалилось набок. Шея была неестественно вывернута.

- А-а-а-а! - успел заорать Жирдяй прежде, чем громадная лапища смахнула его с насыпи. Он подлетел в воздух, судорожно дергая руками и ногами. Шлепнулся об подставленную глиняную ладонь, подлетел снова, пронзительно вереща и рухнул наземь изломанной куклой.