- А мы, соответственно, обязаны поставить питерским заводам соответствующее количество железа. - подхватил Карпас. - И вот, все обязательства срываются!

- И что же вы хотите от меня, господа? - отозвался Урусов. - Поиски ведутся непрерывно.

- Не сочтите за обиду, ваша светлость, так ли уж непрерывно? - в голосе Гунькина появились неожиданно склочные нотки. - Варяги, насколько мне известно, захвачены, а железо так и не найдено!

- Правильно ли я вас понимаю, сударь? Вы полагаете, что Департамента полиции ваше железо… присвоил? - голос Урусова был мягок и опасен, как пушистая лапа его любимой рыси.

«Да что ж сразу - присвоил? - искренне обиделся Митя. - А как же «Уложение о воинской добыче»? Что с боя взято - то свято!» Хотя случись в данных обстоятельствах судебное разбирательство - кому принадлежит взятое с варяжского паро-драккара железо - оно бы тянулось годами! А господа заводчики спешат. Митя почувствовал, как губы неудержимо растягиваются в улыбке. Как удачно он нынче сюда зашел! А задержался еще удачнее!

- Как можно, ваше светлость! - переполошился Гунькин - почти искренне. Не будь у Мити опыта питерских гостиных, фальшивая нотка могла и проскользнуть мимо ушей. - Всё волнение мое. Однако я уполномоченный секретарь, и обязан отчетом правлению. Как человек служащий, вы должны меня понять.

- Я, господин Гунькин, служу царю, отечеству и роду, а не частному капиталу. Извольте не сравнивать! - сухо отрезал Урусов. - Было сделано все возможное. По приказу господина Меркулова, главы губернского Департамента полиции, прочесан маршрут, по которому двигались варяжские паро-драккары и пешие отряды. Осмотрены места нападения, опрошены свидетели, и наконец, мы неоднократно допрашивали пленных. Те рассказали, что командовавший набегом ярл велел верным людям увести и спрятать драккар с уже захваченным железом. Куда – они не знают.

- А сам ярл? - явно волнуясь, а от того все больше картавя, вмешался Карпас.

- Зарублен при попытке варягов захватить женскую гимназию.

- Экие у вас тут страсти! - хмыкнул Гунькин.

- Вы правы, господин секретарь правления. - в голосе Урусова звучала насмешка. - Страсти у нас тут действительно нешуточные. Увы, с момента набега минуло больше месяца, а сведений никаких. Два дня назад его высокоблагородие начальник Департамента приказал прекратить поиски, в связи с малыми шансами что-либо обнаружить. Если появятся новые сведения, мы вас оповестим. - судя по звукам, Урусов попытался подняться.

- Я не за тем сюда приехал, чтоб мне сказали, что ничего сделать нельзя! - возмущенно выпалил Гунькин. - Если железо не найдется, и мы не получим его вовремя, правительственный заказ на паровозы уйдет в Коломну или в Сормово! Деловые интересы и репутация Путиловского общества пострадает изрядно, а следовательно, мы не можем этого позволить. Ежели вы, господа, не способны выполнить свои обязательства, я имею полномочия встретиться с представителем бельгийских заводов «Шодуар» и «Коккерель». Для Путиловского общества договор с ними мало выгоден: их железо несколько... изрядно дороже. Да и в качестве мы пока не имели возможности убедиться. Но выбора у нас нет и... полагаю, выплаченная вами неустойка скомпенсирует наши потери, не так ли? - в голосе Гунькина была откровенная угроза.

«К бельгийцам? И доход уйдет Лаппо-Данилевским? Да ни за что!» - за дверью возмутился Митя.

- тише, сударь, не стоит так волноваться, ведь еще ничего не потеряно! – вмешался Карпас. - Ваше светлость! Вы патриот империи, как любой Кровный, - вместо претензий, отчетливо звучащих в голосе Гунькина, его голос был полон просительной вкрадчивости. - Но смею думать, вы и патриот губернии тоже! Разве можете вы допустить, чтоб заказ ушел иностранцам?

- Видал я вчера бельгийского управляющего. - проворчал старый Альшванг. – Рожа довольная, как у кота, что целую куру стащил!

- Мы не успеем провести плавку, достаточно масштабную, чтобы удовлетворить срочные нужды Петербурга. - продолжал Карпас. - Вынуждены будем вернуть задаток и выплатить неустойку столь масштабную, что само существование наших заводов в Екатеринославе встанет под угрозу, в то время как не пострадавшие в недавней бойне бельгийцы окажутся в выигрыше.

- Никто с вашими заводами дела иметь не будет, если их в любой момент ограбить могут! - отрезал Гунькин.

- И останется в губернии один лишь иностранный капитал, доходы которого, как вы сами знаете, в изрядной степени уходят за границу, да и развитию губернии весьма мало способствуют. Ваше светлость, господа Альшванги полагают вас лучшим сыскарем губернии.

- Нюхом его благородие чует! - проскрипел старый портной.

«Конечно, нюхом, он же Симарглыч!» - с неожиданным для самого себя раздражением подумал Митя.

- Потому мы, со всем уважением, хотели просить вас, - подхватил Карпас, - взяться за специальный розыск, в надежде, что вы спасете репутацию молодой отечественной промышленности.

А у этого господина есть чему поучиться: надо же, как завернул! И сам выглядит борцом за интересы отечества, и Урусов не будет чувствовать, что какие-то купчики его, кровного Симарглыча, нанимают.

- Мы, со своей стороны, конечно, компенсируем, - подхватил Гунькин ... и вот это было лишним.

- Увы, ничем не могу помочь. Я несу ответственность за репутацию губернской полиции, а вовсе не промышленности. - скрипнуло кресло, Урусов встал.

У Мити вырвался невольный вздох: так хотелось посмотреть, какими взглядами одаривают остальные неделикатного петербуржца!

- Погодите! Ваше светлость, не торопитесь так! - взмолился тот. - Ежели обидел чем - душевно извиняюсь, не со зла, а все от того же волнения! Убытки-то какие, убытки! И в деньгах, и в репутации! Только на вашу помощь и уповаем! Расследовать — это ж ваше прямое дело, можно сказать, Кровное! А мы за потраченное время заплатим, честь по чести, мощной тряхнем - не поскупимся! Самим вам не надобно, так у вас же эта... рыжая красавица!

Гунькина Митя, конечно же, не видел, но был совершенно уверен, что сейчас господин секретарь Урусову подмигнул.

- Еще и болеет, я так понимаю? Вот найдете наше железо, и свозите ее на воды, да не в Кисловодск, а в Баден-Баден!

Опять наступило молчание, а потом Урусов ошеломленно переспросил:

- Раиску на воды?

- Ну, или ожерелье своей Раисе купите, колечко...

- На хвост?

- Почему на хвост?

- Э-э, господин Гунькин... Раиса — это рысь, - смущенно протянул Альшванг.

- Какая еще ... рысь?

Митя отпрянул от двери и прикусил кулак, изо всех сил стараясь не расхохотаться в голос.

И поперхнулся, когда вокруг его щиколотки стремительно обвилось что-то скользкое и сильное, как удав.

Митю в один миг перевернуло вверх ногами и вздернуло к потолку.

Туда ... Сюда ... Мимо в полумраке медленно проплыла деревянная стенная панель,

перила лестницы. Митю качнуло обратно. В поле зрения вошли щегольские ботинки.

- Гляжу, вы у нас, тут с прошлого раза совсем освоились, чувствуете себя как дома, господин Меркулов-младший? - прошипел тихий, завораживающе прекрасный, и одновременно жуткий голос, и Перед Митей присели на корточки, ухватили за волосы и вздернули ему голову.

Точеное лицо альва оказалось напротив и выдающийся, как у всех Альшвангов, нос едва не ткнулся Мите в глаз.

- Или рассчитываете на еще один труп? - на губах альва расцвела прекрасная до боли в сердце и такая же чудовищная улыбка. Наверное, на островах Туманного Альвиона так улыбаются Те, Кто Приходит Из Тумана, входя в дома, оставшиеся без защиты на Самайн, в ночь дикой Охоты. В это улыбке была вся красота мира. И вся его жестокость. От этой улыбки веяло смертью - мучительной и неотвратимой.

То есть, чем-то привычным и родным!

Митя стряхнул оцепенение перед очарованием носатого альва и схватил его за плечи!