- Я думал, вы недолюбливаете городовых... - только и смог, что промямлить он, сам понимая, что слова его звучат глупо.

- Недолюбливаю. Но должное - отдаю! Да и разве только он там был? Пока уланы подоспели, многие дрались, да и сами уланы - сколько там офицеров, а сколько вчерашних крестьян? Которые тоже дерутся, только ничего за то не получают! Даже памяти! Чуть больше месяца прошло, а помнят только вас с Урусовым и Данычей! Разве это - справедливо? - обычно блеклые глаза германца сейчас просто сияли, на скулах проступил лихорадочный румянец. И он очень тихо, почти шепотом добавил. - Иногда я удивляюсь, что эти люди и вовсе соглашаются... сражаться. За тех, кто их вовсе не ценит. Я вот думаю: если придет враг вроде Фортинбраса, которому только корона нужна, если он не станет в рабство забирать или на улицах людей убивать, вот как у них в Альвионе случается, когда у альвов не выходит отбить набег фоморов...

- Те, Кто Приходить Из Туман не убивать людей на улица! - качнула головой мисс. - Они же хотеть из мир под-море селиться на Альвион. Им нужны подданные.

- Даже фоморы понимают, что, если подданные нужны - их надо беречь, только нашим это недоступно, - буркнул неукротимый Ингвар. - А эти самые подданые - наши, конечно, не альвийские - может, и вовсе воевать не захотят, если что! Оставят ваших Кровных одних на поле боя. Потому что те-то во дворцы вернутся, а все остальные - в бараки. Бывали когда-нибудь в рабочих бараках, Митя? Сходите, полюбопытствуйте.

- Да я! - вскричал Митя и осекся. Он хотел выпалить, что уж он-то бывал. Вместо этого отвернулся, чтобы взять себя в руки и высокомерно процедил. – Порядочный человек не станет шататься по баракам!

- Боитесь того, что там увидите? - язвительно процедил Ингвар. - Понимаете, что сами так и дня бы не выдержали?

Митя задохнулся: да, он боялся! Потому что бывал и не понял, как так можно жить. Он бы или попросту сдох, как пес или одичал и убивать начал.

«А ты и начал убивать. Хоть и по другим причинам. И скоро сдохнешь. Тоже по другим. Но не все ли тебе равно? Ты будешь мертв.» - напомнил ледяной голос, так похожий на его собственный.

Мисс вдруг сдавленно то ли вздохнула, то ли всхлипнула.

- Мисс Джексон? Вы... вы побледнели...

При ее нездорово-желтоватой коже бледность выглядела странно. Будто на лицо вдруг лег тончайший слой песка.

- Простить ... Ах, простить, я есть такая глупый... глупая. . . Но я испугаться ваши слова! Я знать, что бывать, когда дамы и Господа Холмов проигрывать фомор... А ведь альвийски лорды и леди не умирать, если их не убивать, они всегда сильны! А господин Лаппо-Данилевски говорить, что здешние Кровные Лорды... Князья все теперь малокровны, слабы ...

- Не слушайте его, мисс Джексон! - чуть не хором сказали Митя и Ингвар.

- Но ведь это есть правда? - слабо улыбнулась мисс. - Другие господа тоже так говорить.

Ингвар невольно кивнул. Мите было, что возразить, но делать этого он не собирался. Уж точно не в случайной беседе с учительницей альвийского, которая сперва удрала от своих альвийских лордов чуть ли не на другой конец континента, а теперь их превозносит.

- Хотя теперь они все время гадать, кто поднять варяжски мертвецы? Говорят, на это надо очень много Кровный Сила! Митя, вы там быть, вы должны видеть! - маленькие бесцветные глазки уставились на Митю с обезьяньего личика – мисс была странно трогательной в своих уродстве и слабости. Как больной ребенок.

Митя терпеть не мог больных детей. Приедешь в гости, к тем же Белозерским, и вместо ожидаемого внимания таскаешься в одиночку по поместью, пока вся семья квохчет над болящим. Сам-то он лет после трех перестал болеть вовсе.

- Причем тут Кровные? Псевдо-жизнь - неприятное, но весьма распространенное природное явление. - фыркнул Ингвар. - Вы же помните, даже у нас в деревне...

- Согласен с Ингваром. - обронил Митя, отчего сам Ингвар чуть не упал со стула от изумления.

- О! - разочарованно выдохнула мисс. - Well ... Вы быть правы - мое любопытство не есть уместный. Оставим этот разговор. На следующий раз я просить вас подобрать и выучить по один стихийный творений ... э-э, стихотворений, вот! На альвионский. Ведь вы оба его немножко знать. Можно совсем коротенький, какой кому по силам. А я пока расскажу вам, что синдарин переводится с древний альвийский язык - квенья - как «серый наречий» ...

- Благодарю вас, мисс Джексон! Передайте также мои приветы Родиону Игнатьевичу и Полине Марковне, - голос отца был отлично слышен в столовой.

Пряно благоухали замаринованные овощи, рядом с прибором ждала тарелочка с паштетом. Даже несмотря на присланный тетушкой чай, есть после целого дня беготни хотелось невыносимо, а запахи дразнили аппетит так, что терпеть не было никакой возможности. Но выдать свое нетерпение было бы дурным тоном. Как назло, и светской беседой не отвлечешься. Ниночка, насупившись, глядела в тарелку, тетушка с тревогой на нее, Ингвар задумчиво косился на Митю, но тоже не заговаривал.

Бухнула парадная дверь, послышались шаги и в столовой появился отец.

- Прошу прощения, что заставил ждать! Ну-с, приступим, помолясь, - он предвкушающе потер руки, и расправил салфетку. Некоторое время слышался лишь стук приборов. - Что ж, - отец промокнул губы салфеткой, с удовольствием наблюдая, как Георгия, величественная, будто античная статуя в платье и крахмальном фартуке, водружает на стол блюдо с поросенком и начинает ловко нарезать мясо. - Мисс Джексон согласилась заниматься с Ниночкой, а после с Митей и Ингваром дважды в неделю. Благодарю, Георгия. Великолепно, впрочем, как всегда.

Георгия кивнула, явно нисколько не сомневаясь, что да, великолепно и, как всегда. Наполнила остальные тарелки, и поплыла к дверям, чуть покачивая пышными оборками на подоле.

- Право, не знаю, - тетушка хмурилась, разглядывая источающее аромат розмарина мясо. - Мне она не показалась опытной учительницей: Нинуша после урока не смогла произнести ни одного слова по-альвийски!

- Но не ожидала же ты, что они на первом занятии разучат песнь Элберет? - хмыкнул отец, с явным удовольствием отрезая очередной кусок.

Митя его понимал: мясо таяло во рту.

- Тебе понравилось занятие, Ниночка? - спросил отец.

Ниночка еще ниже склонила голову, выставив вверх туго затянутые косички-рожки.

- Нина, - предостерегающим тоном сказала тетушка. - Ответь дяде: тебе понравилось заниматься с мисс Джексон?

- Нет... - выдохнула девочка.

- Нина! ты должна быть благодарна, что дядя заботится о твоем образовании!

- А что не понравилось, Ниночка? Строгая? - перебил отец.

- Нет... - также тихо ответила Ниночка и наклонила голову уже так, что казалось, вот-вот ткнется лицом в тарелку. - Она ... гадкая.

- Нина, как ты можешь! Если дядя Аркадий считает нужным нанять эту женщину, значит...

- Погоди, Людмила, - отец остановил ее. – Ниночка, ты еще маленькая, но уже сейчас тебе надо научиться не судить людей по внешности. Мисс Джексон пережила много горестей, но она милая и добрая дама, которая любит своих учениц.

- Она и тебя полюбит! - подхватила тетушка.

- Нет! - выкрикнула Ниночка так громко, что в дверях появилась испуганная физиономия Маняши. - Я не хочу, чтоб она меня любила! Она гадкая, гадкая! Мерзкая, как жаба!

- Нина, встань из-за стола. - отчеканил отец. - Сегодня ты остаешься без десерта. Ступай в свою комнату, и подумай о том, что ни один человек не виноват в недостатках внешности. Только в недостатке доброты и манер.

- Нет, она виновата! Она жаба, жаба! - выпалила Ниночка, соскакивая со стула, и с ревом кинулась вон.

-Аркадий... -страдальчески пробормотала тетушка, провожая дочь взглядом.

- Людмила, такие вещи спускать нельзя, - отец вернулся к мясу. - Позже зайди к ней и поговори подробнее.

- Да, конечно, я зайду. И поговорю.