— О! – Кристина повернулась к Нигигу, — Твоя кузина?

— Да, — он улыбнулся, — у нее со мной генетическое совпадение на восьмушку.

— А твоя кузина тоже… Э-э?

— Да, Скрэтти тоже метаморф.

— Уф… Лучше я не буду дальше расспрашивать, а то вдруг случайно ляпну что-нибудь бестактное.

— За это не опасайся. У нас нет табуированных вопросов, — и Нигиг снова улыбнулся.

— О! — Кристина тоже улыбнулась, — С моей души свалился камень. И еще один камень свалится, если кое-кто решит выкроить день-другой из стажировки и заглянуть домой.

Хлоя потерла ладонями щеки, и произнесла в ответ:

— Мама, может, ты уговоришь папу, и вы вместе приедете на неделю? Ты еще не видела Лесбос. Прикинь: жить на Кипре и не добраться до Лесбоса это даже неприлично.

— Наверное, генералу там кое-что будет интересно, — добавил Нигиг.

— В смысле Вальтеру, — уточнил Олли.

— Какое кое-что? – насторожилась Кристина.

— Кибернетическая футурология ксвергов, — ответил Нигиг.

— Xwerg это почти как Zwerg в мифах, только реально в виде самовоспроизводящегося робота-рудокопа, например, для переработки астероидов, — опять уточнил Олли.

— Ничего себе… — задумчиво произнесла Кристина, — …А насколько это серьезно?

— Прилетите на Лесбос – увидите, — пообещал Олли, и по его тону было ясно, что он не пошутил.

…

…Но на парковке около дома не оказалось характерного гибрида багги и мини-джипа, следовательно, генерал еще не вернулся из офиса. Зато посреди бэкярда был развернут троглодитский кухонный очаг, и в котле над спиртовкой нечто булькало, выбрасывая полупрозрачные облачка пара. У очага дежурил Филипп Уэллвуд, 103-летний профессор эксплитики, и иногда энергично помешивал варево гигантской ложкой. Он был одет в шафрановый халат, что в сочетании с бритой головой, делало его похожим на патриарха шаолиньских монахов по голливудской версии.

— Салют, Фил! – приветствовала Кристина. Чем это таким ты занят?

— Салют, прекрасная соседка! Я практически учусь готовить джаффна-коол, это северо-ланкийское блюдо, сотворение которого затеяли Ашока и Тилини Нарликар, поскольку родственники прислали им с оказией бочку тодди-аррака.

— Гм… А где сами ребята?

— Тилини поехала на аэродром за той самой бочкой, а Ашока, вероятно, вместе с твоим бывшим мужем на полигоне Таршиш, по ту сторону Сирийского пролива. Так в нашем закутке кампуса я оказался единственным субъектом, готовым временно заменить шеф-повара, каковым является Тилини.

— Гм… Фил, может, я сменю тебя в этой роли?

— О, нет! Для меня это хорошая физзарядка по возврату к полноценной жизни. Хотя, на сегодняшний день моя поясница и колени еще капризничают, я все-таки обхожусь без кресла-каталки. Такой успех, заслуживает развития, ты согласна?

Кристина кивнула, соглашаясь. В мае, когда она только-только приехала в Фамагусту, профессор Уэллвуд уже кое-как вставал из кресла, но ненадолго. Тогда, в мае, прошло слишком мало времени после приема генвекторика, из-за которого профессор угодил в жернова «Войн крови». Сейчас реверс его возраста довольно серьезно продвинулся, и посторонний наблюдатель решил бы, что это весьма бодрый дедушка лет семидесяти.

… — Ты очень мне поможешь, — произнес он, — если спросишь что-нибудь о прошлом и создашь для меня повод поболтать. Это важно для противодействия сизиф-эффекту.

— Да, конечно, — она снова кивнула (вспомнив свойство этого класса генвекториков: незаметное стирание памяти), — у моего дедушки Хлотара та же проблема, которую он старается решить, каждый день наговаривая воспоминания на диктофон, хотя его очень раздражает такой способ, поскольку если глянуть со стороны…

— …То, — подхватил профессор Уэллвуд, — выглядишь как городской сумасшедший из когорты тех, что иллюзорно контактируют с инопланетянами через шапочки из фольги.

— Мне казалось, — заметила Кристина, — что они носит шапочки из фольги как раз чтобы экранировать контакт с инопланетянами.

Филипп Уэллвуд улыбнулся и пожал плечами, не переставая перемешивать варево.

— Да, ты права. Хотя, среди этой когорты может возникнуть еретическая секта, которая придает шапочкам из фольги противоположный смысл. На Бюраканской конференции студенты в кулуарах развлекались подобными умозрительными играми.

— Что такое Бюраканская конференция? – спросила она.

— Это было выдающееся событие: конференция стран – конкурентов в астронавтике по проблеме контактов с внеземным разумом, более известной под аббревиатурой CETI. Бюракан – точка в Армении, где находится крупная астрофизическая обсерватория, а конференция состоялась в 1971-м, при кульминации Первой Космической эры. На этой конференции выступали люди, ставшие частью прекрасного мифа. Дайсон, Кардашев, Шкловский, Дрейк, фон Хорнер, Саган, Крик…

— Крик, это который расшифровал ДНК? – предположила Кристина.

— Да, вместе с Уотсоном, за 10 лет до Бюроканской конференции.

— Так, а Дайсон этот тот, который придумал сферу Дайсона вокруг звезды?

— Верно. Позже расчет показал, что сплошная сфера была бы неустойчива, и подобное астроинженерное сооружение представляет собой нечто вроде ансамбля лент. Первая вероятная сфера Дайсона открыта в середине 2010-х. А тогда, в 1971-м в Бюракане по поводу вероятных астроинженерных сооружений Шкловский предложил презумпцию естественности. В смысле: считать объект — продуктом цивилизации лишь, если прочие разумные гипотезы исчерпаны. В XXI веке эта презумпция была доведена до абсурда: астрономы выбросили из формулировки Шкловского слово «разумные», и по каждому странному объекту выдвигали вовсе дикие гипотезы, лишь бы уклониться от гипотезы искусственности. Так произошло с Оумуамуа и даже с Каимитиро. Лишь Чубакка был признан безоговорочно искусственным, когда стало просто некуда деться от фактов… Впрочем, я отклонился от темы. Тогда в Бюракане, больше всего споров было вокруг формулы Дрейка, шкалы Кардашева, и доктрины заткнутых ушей.

Кристина энергично потрясла головой и призналась:

— Про формулу Дрейка для числа контактных цивилизаций в Галактике, и про шкалу Кардашева для располагаемой энергии цивилизации я слышала, но заткнутые уши…

— О! – профессор Уэллвуд взмахнул ложкой, — Это легко объяснить. Кое кто, я не буду назвать имен, выдвинул идею, что землянам лучше заткнуть уши, и не принимать тех информационных подарков, которые могут прийти от контактной сверхцивилизации.

— Это почему? – удивилась Кристина.

— По нескольким возможным причинам. Например: знания, к которым мы не готовы, уничтожат человечество, как цивилизацию, или даже как биологический вид.

— Знаешь, Фил, я слышала такое еще восемь лет назад про подарки Каимитиро.

— Ты про туннельный ядерный синтез и генный реверс-инжиниринг? – спросил он.

— Да. Помнишь вопли в СМИ, что фюзоры и генвекторики уничтожат человечество?

— Разумеется, я помню. Дело, однако, не факт что это были подарки Каимитиро. Такие технологии вполне могли лежать в научном андеграунде, и быть вброшенными, когда подвернулась идеальная возможность списать это на инфотерроризм инопланетян.

— Фил, ты сейчас говоришь точь-в-точь как мой бывший муж.

Профессор эксплитики артистично-хитро подмигнул.

— Возможно, так получается потому, что Вальтер обсуждал это со мной.

— О! Сюрприз! Я не знала, что вы обсуждали эту тему. А можно подробности?

— Да, если тебе интересно. Вальтер спросил: какая версия на мой взгляд более вероятна: инопланетная или замаскированная под инопланетную? Я ответил по Шкловскому: что инопланетная версия рассматривается в последнюю очередь, однако добавил: в любом случае, сбылись опасения адептов доктрины заткнутых ушей.

— В каком смысле сбылись? – удивленно переспросила Кристина.

— В прямом смысле. Всего две сверхновые технологии: энергетическая и генетическая, весьма быстро уничтожают человечество, как цивилизацию и как биологический вид.