Гоблин прислушался. Никаких звуков, кроме чавканья голодных зверьков. Ни шагов, ни шороха других животных. Он попытался не слушать, как его тело поедает стая монстров.

И услышал его. Это был он. Свободный, неуязвимый. Тот, кого никому не поймать. Он услышал ветер. Завывающий среди листьев и стволов деревьев. Поднимающий с земли вокруг грязь с кровью. «Вот он будет свободным. А я умру. Умру и уже никогда не увижу брата. Не узнаю, простил бы он меня или нет. Не рожу наследника. Не научу Волхви фехтованию. Да, я, быть может, был груб… А что мне оставалось? Я был старшим братом долгое время. Ответственность лежала на мне. И не только за братьев. Но и за племя. Что ж…» — Цинбор хотел подумать о чем-то еще. Честное, единственное, чего он хотел, — это лежать и думать. Даже чувствуя дикую, нестерпимую боль. Но времени думать не оставалось. Он отключился, понимая лишь, что в сознание уже никогда не придет…

Люмрик проводил изменения в политике деревни, которые должны были изменить отношение к гоблинам в локации. Он еще совсем недолго был вождем, но с каждым днем все больше осознавал незначительность гоблинов на политической карте мира. Игроки относились к ним, как к низкоуровневым, глупым существам. В деревню приходили изредка и только от нечего делать. Вряд ли они заметили смену вождя. Люмрик же давно это понял. Имея теперь власть, хоть и не очень большую, он хотел изменить отношение к лесникам, а позже и ко всем другим племенам гоблинов. В этом, возможно, он и был похож на Цинбора, тоже не желавшего мириться с приниженным положением лесников. Однако, пойдя против семьи, Цинбор сам оказался скраю.

Люмрик пригласил нескольких гоблинов из важных семей, которые были у власти во время правления его отца. Они образовывали некий совет, подобный тому, что был и у Лорбо. Люмрик не был согласен со многими их решениями и законами племени. Отношение к незнатным гоблинам, к женщинам — все это во многом его смущало. Его больше привлекало то, как все устроено в больших городах. Нельзя было назвать его урбанистом, но Люмрик хотел большего для своего народа. В этом их с Цинбором взгляды можно было отличить. Когда старший брат хотел забирать у иных то, что нужно было ему или его племени, Люмрик хотел растить новое на пустом месте. Строить все заново, не отнимая у других племен. Совет же во многом мог ему помешать, так как все-таки имел власть. Молодого вождя еще мало кто поддерживал, в его силу верили не так, как в силу Норина и Цинбора. И действительно, раньше у Люмрика не было сил что-то исправить. Теперь же он придумал кое-что.

В покои вождя зашел личный секретарь Люмрика Глиноус. Он был одним из гоблинов, которых не уважали в племени, потому что его родственники были известны своим предательством и хитростью. Когда-то именитая семья предала основную династию, за что ее потомки расплачиваются до сих пор. Но Глиноус, несмотря на свою кровь, показывал себя хорошим другом и слугой. Он ухаживал за Люмриком, когда тот был лишен возможности передвигаться. Ненужного работника приставили приглядывать за ненужным принцем. И зная, что он может ничего не делать с принцем, Глиноус мог бы игнорировать его. Но он с пониманием отнесся к Люмрику и стал ему настоящим другом. Люмрик в свою очередь отнесся с пониманием к Глиноусу, или, как он его начал называть, Глину. Хотя в племени его называли совсем по-другому — Гниль, Глина и еще многие другие неприятные интерпретации своего имени приходилось слышал ему.

Поэтому все были удивлены, когда он был назначен личным секретарем вождя. Более того, он был первым секретарем вождя гоблинов за все время. Обычно они предпочитали рабов или прислугу. Люмрик же объяснял всем неоднократно: разница в свободе. Глин мог бросить его в любой момент. И за это не могло последовать наказания, ведь это его воля. Более того, Глин был одним из немногих в племени, кто называл Люмрика по имени. Обращался к нему на «ты». Будто он говорил не с вождем. Люмрику это нравилось. Он не хотел отдаляться от народа, хотя бы в виде своего друга.

Глин был низок ростом, всю жизнь носил одни лишь белые штаны и куртку, которая застегивалась на единственную не отлетевшую пуговицу. Всю жизнь у него были длинные черные волосы, спускающиеся до плеч. Частенько его таскали за них, вырывая клочья, но он не стригся, показывая, что готов ко всему и все вытерпит. Для него длинные волосы стали символом терпения. Единственное, что изменилось в его облике, это резинка, которой он свои волосы стянул в хвост. Люмрик не мог до сих пор привыкнуть к Глину, выглядевшему не как оборванец, а как хипстер. Узкие глаза были отличительной чертой всех его родственников. Такая особенность возникла от прищура, который они не убирали со своего лица. Всю жизнь Глин заставлял глаза быть как можно более открытыми, поэтому выглядел удивленным. И за это, будучи мальчиком, часто получал по лицу. Вообще в детстве несложно нарваться на кулаки, особенно если твои родители — одни из самых ненавистных гоблинов в деревне.

Люмрик теперь не вылезал из седла. Только ложась спать, он выбирался на своих сильных руках, накачанных из-за отсутствия ног. Сейчас, вечером, он уже готовился спать. Лежа на кровати, которая была слишком большой для него, он смотрел в корыто с водой, еще нетронутое Рокбери. Ловкач бегал где-то на улице, отдыхая от ежедневного ношения хозяина на спине. Последнее время он почти не спал. Много дел ему приходилось делать в связи со вступлением в новую должность. Щетина, не особо присущая гоблинам, росла у многих представителей семьи Люмрика. Он всегда брил ее, не давая отрасти, чтобы не выделяться среди других. Теперь же, лишенный времени, он потирал легкую щетину с мыслью о том, что стоит побриться в ближайшее время. Эта мысль пару дней сидела в его голове, однако найти время было сложно. В ровной глади воды отражался молодой небритый гоблин. Люмрик все больше замечал в себе сходство с отцом и братом. И все чаще вспоминал Волхви, Добирка и других своих братьев, уже ушедших в мир иной. Слишком много детей Норина погибло. Остались лишь четверо: Люмрик, Цинбор, Волхви и Добирк. Ради них он и должен был оставаться хорошим вождем. Мудрым и справедливым. А уж о щетине переживать было совсем не время.

Глин, разбиравший свою сумку, наконец заговорил:

— Гонец принес письма от тех, кого ты пригласил, — секретарь протянул ему бумаги. Люмрик отмахнулся — Читай сам.

Глин положил письма на стол, затем взял первое и начал:

— Так, так, так… Шмаус отказался приезжать, объясняя это тем, что «вы» неопытен, и хочет провести голосование по смене вождя, — сказал он, делая ироничный акцент на слове «вы».

Люмрик закашлялся от такой новости и недолго думая ответил:

— Голосование? Ха-ха! Ишь чего захотел! Отдай приказ лишить его чина и отправь работать всю его семью в хлева. Пусть письмо ему отнесут несколько больших парней. Тех, кто верен нам и точно не ослушается. Сходишь с ними, — Люмрик поднес палец к губам, вспоминая, все ли сказал, и убедившись, что с этим все решил, произнес: — Хорошо. Что дальше?

Глин взял следующее письмо:

— Госпожа Гибра отказалась приезжать и информирует о том, что в связи со сменой власти заберет своих людей и семью и навестит Черную чешую с целью вступить туда.

Люмрик промолчал, услышав еще одну неутешительную новость, и сказал:

— Первостепенной задачей будет найти ее, вернуть и прилюдно казнить, — Люмрик посмотрел в округленные глаза друга, и сказал: — А что ты предлагаешь?

Глин, подумав несколько секунд, ответил:

— Ну да, в принципе ты прав. С учетом того, что мы собираемся сделать, это не играет особой роли.

Люмрик нервно сглотнул. Лишний раз вспоминать о принятом им решении было тяжело. Но, по его мнению, любые средства оправдывали цели. «Любые средства. Любые цели», — повторял он в голове или наедине с Глином. В следующем письме наконец-то он увидел хорошую новость:

— Нориш приедет и будет рад сотрудничать!