— Любовь нереальна! — Орк поднял деревянный стол, стоявший рядом, и с этим криком разбил его о мостовую. Потом, сначала тихим шагом, постепенно ускоряясь, он отправился на поиски своих целей. «Я отомщу за Джейка. Или отомщу ему», — думал он, отстукивая ногами по мостовой, как по барабану мести.

Миша долго мялся у входа в кабинет начальника совета директоров. Именно он находился под ударом, хотя сам Рогов ничего не решал. По сути, совет директоров лишь говорил ртом Миши, хотя вроде бы он был просто одним из акционеров. Только вот после катастрофы, потрясшей весь мир, акции остались формальностью. Деньги были уже не так важны. Власть теперь во многом определялась изначальным положением и уровнем доступа к проекту. А если уж совсем честно, то и силой.

Чеслав Алексеевич Комаров не отличался особой силой. Да и последователей у него было не так много, как у других членов совета директоров. Чеслава уважали за его сдержанность и мудрость. Потому он и был неким моральным светилом в кругу глав корпорации. Его состояние оценивалось в несколько миллиардов долларов. До катастрофы конечно. Сейчас, безусловно, у него было еще какое-то количество денег. И, конечно, они все еще имели какой-то вес даже в этом обществе. Но все больше уходили на второй план. Чеслав не сильно держался за свои деньги. В отличие от многих других, он пережил потерю материальных ценностей легко. А вот потерю близких он переживает до сих пор.

— Миша! Здравствуй, заходи, — Комаров встретил подчиненного, как всегда, слишком эмоционально.

Если не считать количества вложенных денег, Рогов и Комаров были на одном уровне. Но Чеслав пользовался большим уважением, чем Михаил. Даже так: в отличие от Михаила, Чеслав пользовался уважением. Поэтому Комаров и взял его под крыло, став негласным начальником и наставником. Если бы Чеслав не предложил сделать Мишу представителем совета директоров «КриоЛайф», его бы и вовсе давно скинули со счетов.

— Чеслав Алексеевич, здгавствуйте, — стесняясь, тихо поздоровался парень.

Он так же стеснительно и медленно сел перед столом в длинном кабинете Комарова. Чеслав откатился от стола к стене на кресле с колесиками и постучал. Совсем незаметный квадратный отсек открылся, представив механизм, наливающий в бокал жидкость дубового цвета.

— Я не буду, навегное, — сказал Миша.

Чеслав иронично посмотрел на него исподлобья.

— «Наверное» не считается, — сказал он, забирая второй бокал. Как только он убрал руку, крышка отсека снова задвинулась, маскируясь под стену.

— Бесполезная функция для ленивых, — сказал Чеслав, протягивая виски Рогову.

Миша молча взял бокал и, покрутив его, сделал глоток, после чего сморщился. Чеслав довольно кивнул, также отпивая из своего сосуда.

— Я не знаю, что делать, Чеслав Алексеевич, — выдавил, наконец, Миша.

Сам Чеслав тоже не знал. Он откинулся в кресле, потягивая напиток, пытаясь понять, как помочь Мише.

— Знаешь… Когда я, сидя здесь, услышал грохот, гул и все эти звуки, пришедшие с метеоритом, я подумал об одном. «Что же там с моей семьей?» — задал я себе вопрос, пока в панике пытался найти в этом кабинете безопасное место. И как только эти слова перестали невнятным эхом разноситься в моей голове, когда я осознал саму эту мысль, я выбежал в коридор, пытаясь найти выход. Но было поздно. И в голове-то я уже понимал, что не спасу их. Я больше хотел сказать этими судорожными метаниями: «Смотрите! Я пытаюсь вас спасти!..».

Одним глотком Чеслав допил бокал, вновь откатываясь к стене и наливая еще.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Миша, по-прежнему глядя в мутное дно бокала, дрожащее в такт его руке.

— Я хочу сказать ровно то, что говорю. Я слишком много пью, чтобы пытаться говорить метафорами. — Чеслав вернулся к столу, шустро перебирая ножками. — Моя жена, мои две дочери — их больше нет. Я мог бы их спасти, пока был жив. Ведь на мне была ответственность за них. Как мужчина, я был обязан их спасти!

Чеслав ударил по столу рукой так, что виски всколыхнулся в его стакане.

— Прости, мне нельзя много думать про это. И много пить… — последняя фраза его даже позабавила. — Это я к тому, что не знал про то, что они в опасности. Равно как были в опасности и все остальные. Но этого всего я знать не мог. И не мог их спасти. Но ты… — Чеслав наклонился в кресле, посмотрев прямо в глаза Мише. Тот, наконец, оторвал взгляд от стакана и посмотрел в ответ. — Ты все еще можешь спасти тех, кто является твоей ответственностью. Ты все еще обладаешь достаточными ресурсами, чтобы предупредить смерти! — И Чеслав вновь откинулся на спинку кресла.

Миша встал, поставив почти полный стакан на стол, развернулся и направился к выходу. Возле двери он остановился и посмотрел на Чеслава, подносящего бокал ко рту. Он резко, в несколько шагов, оказался рядом, схватил его стакан и буквально выдернул, немного забрызгав себя.

— А вы пегестаньте уже пить, в конце концов! — он выплеснул бокал на пол, поставил его перед ошарашенным Чеславом и вышел из кабинета.

Как только Миша спустился на лифте и вышел из башни Комарова на улицу, он увидел Егора. Тот выходил из башни другого члена совета директоров — Асиферта Предыбайло. Такое странное имя он носил не случайно. Его длинные усы и чуб говорили за себя. Асиферт был прямым потомком донских казаков. Это был мужчина в возрасте. Своим происхождением он гордился больше, чем своим капиталом. Его кабинет меньше всего был похож на кабинет миллиардера, самого богатого члена совета директоров «КриоЛайф» после Чеслава Комарова. Кабинет изнутри напоминал избушку обычного казака — обитые деревом стены, пол и потолок. На стенах висели сабли, ружья, голова кабана, оленьи рога прямо над креслом Асиферта, а также несколько картин с живописными пейзажами Дона и Старочеркасска. Приближенные Предыбайло тоже почти все были отъявленными казаками или только строили их из себя для большего уважения окружающих. Этаж, на котором находился его кабинет и собственные апартаменты, вовсе был похож на улочку в хуторе. Вообще, задумываясь иногда о масштабах «КриоЛайф», Миша не всегда понимал, зачем директору нужна была станция под землей, сравнимая с размерами небольшого города. Более того, многие коридоры вследствие попадания метеорита оказались автоматически запечатанными для всеобщей безопасности. Видимо, только герметичные отсеки остались доступными. Одними из главных вопросов для людей сейчас были: «Что случилось с остальными частями “КриоЛайфа”?» и «Что вообще с миром по ту сторону ворот?». Именно этот вопрос Егор и хотел задать одному из знакомых в башне Предыбайло.

— Я, конечно, знаю больше вас всех… Но не настолько, чтобы иметь преимущества в знаниях, — ответил Асиферт, развалившись на кожаном диване в углу кабинета. — Егор… ты же секретарь Рогова, так ведь?

— Помощник, — поправил Егор.

— Даже лучше… Пару дней назад, когда ты выступал при людях…

— Выступал Михаил, я лишь помог ему в одном моменте.

Асиферт нахмурился, после чего подозрительно ухмыльнулся.

— Не перебивай. Выступал все-таки ты, — сказал казак, пытаясь поднять свои сто тридцать килограммов с дивана.

Егор сделал пару шагов, подавая ему руку. Асиферт проигнорировал жест парня, все же встав с усилием. Казак был ниже Егора на голову. Снизу вверх он посмотрел на него и взглядом сразу же избавил гостя от ощущения превосходства.

— Миша только и может, что мямлить, выдавая сформулированную советом мысль. И не всегда так, как нужно. Когда я увидел, как какой-то парень вышел и на неожиданный вопрос ответил так!.. — Асиферт развел руками, выражая восхищение. — И сейчас, когда ты пришел, я узнал тебя! Ты тогда спас Мишу! — Асиферт схватил руками плечи Егора и немного потряс.

— Асиферт Павлович, подождите. Пока мы не перешли на эту тему…

— Я же сказал, не перебивай! — по-доброму хлопнул тот Егора по плечам. Егор попытался еще что-то сказать, но по взгляду понял, что казак очень хочет договорить.