Лион сел на лавочку, ожидая боя и думая, что же ему делать. Впервые за последние полчаса он подумал о том, что с Лаки могло что-то случиться.

Лион ждал своего соперника, стоя посередине арены. Проведя ногой, он убрал тонкий слой песка, равномерно разметаемый по арене, чтобы скрыть кровавые следы побоищ. Слой камня того же цвета, что и песок, был измазан красной, а иногда и фиолетовой кровью. Кровью осьминогов. После нескольких попыток засыпать кровь песком маг забросил свое дело и просто встал, подняв голову и осматривая трибуны, а песок разлетался все дальше и все больше открывал свою окрашенную часть зрителям. Их было немного — около двадцати. Остальные сотни мест были свободны. Настолько поздние бои, тем более не особо известных и сильных гладиаторов, были не в чести. Пока бой не начался, зрители спокойно занимались своими делами — болтали друг с другом, исследовали меню, читали книги. Некоторые попивали принесенный сонным официантом-орком эль и покуривали забитую отборным табаком трубку, запах которого Лион чувствовал даже на арене. Место судьи, который выполнял заодно и функцию оратора, находилось на границе трибун. Его профессия не была хорошо оплачиваемой, несмотря на широкую известность судьи: громко говорить в микрофон и следить за правилами во время боя — работа несложная.

Лион боялся за Лаки. Да что там, он боялся за всех членов его новой команды, даже за грубого гоблина. Он не хотел вновь становиться причиной провала общей миссии. Маг немного соврал насчет своих двух походов в данж. Он был виноват в этом. Вроде бы ничего особенного не случилось — погиб лишь один из пятерых, и Лиону пришлось потратить не так много времени на работу лесником. Но из-за него Люмрик потерял ноги, Керкер лишился жизни. А Грок и Эйл больше не станут его друзьями — разве что дружелюбными товарищами, не более. Они ему не доверятся.

Никакого жребия не было. Он сам вызвался взять на себя эту ношу в надежде искупить вину. Они приняли это как должное. На самом деле Лион удивился, когда понял, что Люмрик не собирается рассказывать всю правду Лаки. Он лишь между делом шепнул Лиону на ухо: «Лаки ведь не знает?». Длительное молчание и последующий краткий кивок были ему ответом. Лион предупредил гнома и камнедора, чтобы те не проболтались. И хоть они и рекомендовали ему быть честным, маг решил утаить правду.

Два похода. Пять измененных в худшую сторону жизней. А сколько же жизней изменится после третьей попытки?

— Дамы и господа! — проговорил громким поставленным голосом оратор-судья. — Наш гладиатор чуть задержался, приносим извинения!

На арену вышел огромный орк. В обеих руках он держал по огромному, даже по его размерам, топору. Оголенный торс, толстая черная коса, исходящая от самого лба и падающая до пояса. Из одежды на орке были лишь короткие меховые штаны, оголяющие колени. Выйдя на арену, воин не стал дожидаться разрешения судьи и рванул в сторону мага. Лион никогда не стал бы сражаться с ним и сдался бы, однако он понял, что от атаки ему не увернуться из-за размаха топоров. Когда орк был в трех шагах от мага, тот вытянулся тонкой струйкой и подпрыгнул, чуть отклонившись в сторону. Так Лион попал в слепую зону противника, которую создавала его собственная коса. Худой человек легко смог оказаться в месте, которое закрывает обзор орку, а когда тот повернул голову в его сторону, Лион уже ошпарил одну из его рук так, что из нее выпал топор. «Теперь он сможет сражаться лишь левой рукой», — отметил Лион.

Орк взвыл, осознал свою слабость, обваренной рукой схватил косу и отрезал ее лезвием топора. Мана у Лиона не успела полностью восстановиться, поэтому его хватило лишь на один залп. Далее он должен был побеждать без магии. Орк усмехнулся, отбросил клок волос и вновь побежал на мага, придерживая оставшийся топор обваренной рукой для большей управляемости. Лион подбежал к топору, который тот выронил и который был чуть ли не таким же большим, как сам человек, и еле успел поднять его, чтобы использовать вместо щита. Орк ударил по плоской части топора, разбив его, и по инерции пробежал чуть дальше. Обернувшись, он увидел, что Лиона отнесло на несколько метров и ударило спиной о стену арены. В его руках находился сломанный топор, осколки которого валялись вокруг. Отбросив ненужную рукоять топора, Лион поднял часть его лезвия, более похожую на нож, в другую руку взял посох и побежал в сторону орка. Орк снова усмехнулся, поражаясь смелости человека.

— Как говорят в моем народе, смелость — ребенок страха и злости! — крикнул он Лиону, после чего побежал ему навстречу. Занеся топор вправо, чтобы выполнить рубящий удар по горизонтали, он разгонялся с каждым шагом. Прямо перед столкновением Лион чуть замедлился, использовал свой посох в качестве шеста для прыжка, уклонился от удара орка и, воспользовавшись его неповоротливостью, воткнул обрубок топора в его лоб. Орк упал. Лион упал вместе его телом, чуть не напоровшись на свой же осколок. Он встал, посмотрел на порезы на деревянной и настоящей ладонях и сказал, чтобы слышали все:

— А у нас говорят, что смелость — это верность своему долгу!

Зрители хлопали и кричали, требуя еще крови, желая посмотреть, как чемпиона размозжат о кирпичную стену настоящие противники. Лион подобрал посох.

— Не хотите ли попробовать себя в более сложных боях? — спросил голос судьи.

Но Лион уже шел по коридору в сторону выхода. Флакон зелья лечения быстро опустел и остался где-то в здании колизея.

В это время по городу должна была закончиться пересменка, и новый патруль уже прогнал бы всех подозрительных с крыш. Но в любом случае времени было мало — Лион должен был сначала заскочить в ателье, а потом — сразу к Лаки.

— Нам нужна ваша помощь. — Эрик, все еще в обличье йети, уселся на поляне, заняв добрую ее половину.

— Это мы уже поняли. В чем суть? — раздраженно ответил Мирак, прислонившись спиной к дереву.

— Нам нужно спасти товарища из тюрьмы, — пояснил Джейк.

Называть Цинбора товарищем ему было тяжело, слышен был даже надрыв в его голосе. Он закинул ногу на ногу, поудобнее уселся на поваленном дереве и сжал кусок сухой коры в кулак. Щепки одна за другой вываливались из его ладони. Наконец он отряхнул руки и вновь поднял взгляд на собеседников.

— Спасайте, если надо. Мы не цепные псы, чтобы заставлять нас работать, — отрезал еще более агрессивный, чем его брат, Мирон. Он спустил маску, закрывающую рот, сплюнул и сел в позе лотоса около брата, сложив руки на груди.

— Ты не понимаешь, что происходит? — спросил Мирак у брата. Не дождавшись ответа, он объяснил, предварительно сняв маску, мешающую говорить: — Их друзья из портала не предлагали нам сотрудничество. Они явно указали свою силу и то, что не хотят видеть их трупы. Уж не знаю, что вообще происходит, но наш выбор сильно ограничен.

— Они нам не друзья. Мы вообще не знаем, кто это, — уточнил Эрик, пытаясь быть предельно спокойным.

— Ситуация только хуже. Они, — он показал на Эрика и Джейка, — тоже ограничены в своих действиях.

— Я уже встречал одного из них, — сказал Эрик.

— Из-за него ты и присоединился к этой команде? — спросил призрак.

— Нет. Благодаря ему.

— Ясно… — задумчиво проговорил Мирак.

— Так что за работа? — встрепенулся Мирон.

— Нужный нам человек находится сейчас в городской полиции. Его оставили там за нарушение порядка. Ничего серьезного, — объяснил Джейк, найдя на этот раз синоним неприятному слову «товарищ».

— Но вот только нужен он нам завтра, и как можно раньше. А также амулет, который у него находится, в качестве улики. Также нет необходимости поднимать шум. Мы бы могли сделать это без вас, только более прямым способом, — завершил объяснение Эрик.

— Проломом стены например, — уточнил Джейк, чуть улыбнувшись. Однако никто не обратил внимания на его шутку, и он грустно продолжал отдирать кору от дерева.

— Мы можем вам помочь… — неожиданно даже для своего брата ответил Мирак.