— Мудрые слова.

— Что ж, это правда.

— Мия, я не смеюсь над тобой. Я просто спросил, чем ты занимаешься. Я горжусь тобой за то, что ты пробуешь разные вещи.

— Нет, это не так, — говорю я, поворачиваясь к телевизору.

По какой-то причине я чувствую, как моя нижняя губа дрожит, а глаза щиплет от слез. Почему меня это вообще волнует? Меня не должно волновать, что обо мне думает Гаррет.

За исключением того, что это так.

— Между прочим, — продолжаю я, — Сейчас мне действительно нравится моя работа, и я зарабатываю достаточно, чтобы наконец-то переехать из подвала наших родителей.

— О, да? Что делаешь? — В его тоне слышится резкость, которая останавливает меня от ответа. Иногда он такой самоуверенный засранец. Последнее, что я бы когда-либо сделала, — это по-настоящему открылась ему в том, чем я занимаюсь. Он бы только еще больше осудил меня.

— Неважно, — бормочу я, сбрасывая с себя одеяло и поднимаясь. Но его рука на моей руке, тянет меня обратно вниз.

Я пристально смотрю на него, приоткрыв рот от удивления. — Отпусти меня.

— Нет. Ты ведешь себя как мальчишка. Просто ответь на вопрос.

— Я ничего тебе не скажу, — возражаю я, снова пытаясь встать.

На этот раз его руки обхватывают меня за талию и усаживают к себе на колени.

— Почему нет? Что тебе нужно скрывать, Мия? Потому что я не верю твоей лжи о том, что ты занимаешься вводом данных.

Он издевается надо мной, и от этого у меня закипает кровь. Поэтому я замахиваюсь на него, пытаясь ударить его по лицу, но он слишком быстр, перехватывая мое запястье своей рукой. Я борюсь с его хваткой, пока мы не начинаем бороться, но он настолько сильнее меня, что через несколько минут укладывает меня лицом вниз на диван, наваливаясь всем весом своего тела мне на спину.

— Ты такой засранец! — Кричу я в подушку.

— Почему у нас с тобой все должно превращаться в драку? — Спрашивает он с оттенком насмешливого юмора в голосе. — Ты такая чертовски дерзкая.

— Я? Это ты лежишь на мне так, словно хочешь трахнуть меня!

Он смеется мне в ухо низким хрипловатым смешком.

— Поверь мне, соплячка. Если бы я хотел трахнуть тебя, я бы это сделал.

Я еще немного борюсь с ним.

— Что ж, думаю, это хорошо, что ты меня терпеть не можешь, так что мне не о чем беспокоиться.

Клянусь, мне, должно быть, все это мерещится, потому что я чувствую, как его бедра трутся о мой зад, и в его штанах определенно что-то напрягается, когда он это делает. Жар пробегает по моему позвоночнику волной возбуждения и замешательства. С какой стати у Гаррета встает?

Действительно ли борьба со своей сводной сестрой возбуждает его?

— Если подумать… немного секса на почве ненависти может быть забавным.

Его дыхание касается моего уха, и я задыхаюсь от его слов. Жар разливается у меня в животе при этой мысли. Он это серьезно?

Теперь я прекращаю всю свою борьбу с его хваткой. Вместо этого я обнаруживаю, что снова прижимаюсь к нему бедрами. Почти так же, как если бы я искала растущую эрекцию у него в штанах.

— Гаррет, — бормочу я, и энергия между нами быстро меняется с игривой на… что-то другое.

— Ты хочешь, чтобы я слез с тебя? Просто скажи слово, Мия.

Но я не говорю ни слова. Я поднимаю голову с дивана, чувствуя его дыхание на своей щеке, поворачиваю лицо ровно настолько, чтобы его рот оказался всего в дюйме от моего. Его руки, которые до этого крепко, до боли сжимали мои запястья, перемещаются к моим пальцам, так что наши ладони переплетаются.

Затем он снова тереться. И я издаю громкий стон, снова отодвигая бедра назад.

Это переходит все границы. Мы не должны были этого делать, но я все еще на самом деле не знаю, что это такое, и нельзя отрицать, как сильно мы оба этого хотим, поэтому я не говорю ни слова.

Его губы касаются моей шеи и подбородка, затем поднимаются к мочке уха, прежде чем он шепчет: — Что это за новая работа, о которой ты мне не рассказываешь, Мия?

— Я не могу тебе сказать, — отвечаю я, поворачивая голову в поисках его губ.

— Ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе? — Спрашивает он, когда одна рука скользит вниз по моей руке, по моему телу и втискивается между моим животом и диваном. Я становлюсь влажной, когда его пальцы задевают чувствительную плоть ниже моего пупка. Меня охватывает покалывающее возбуждение от его прикосновения.

Я едва могу ответить. Это слишком странно, чтобы озвучивать, но, Боже, да, я действительно хочу, чтобы он прикоснулся ко мне. Это плохо.

Поэтому я издаю слабый стон и — М-м-м.

— Тогда скажи мне. Не держи от меня секретов.

— Нет, — бормочу я, извиваясь под его телом, отчаянно пытаясь заполучить его пальцы там, где я хочу.

Это безумие. Всего пару часов назад я общалась по видео в чате с Дрейком, а теперь я на полпути к сексу со своим сводным братом. Что происходит?

Затем, без предупреждения, его тело соскакивает с дивана, и его вес на мне исчезает. Я поспешно сажусь и таращусь на него.

— Что?

Он смеется, а затем пожимает плечами.

— Если ты чего-то хочешь, ты должна быть в состоянии что-то дать.

Гнев обжигает меня так сильно, что я хватаю подушку и сердито швыряю ее ему в лицо.

— Придурок!

Вскакивая с дивана, я несусь прочь по направлению к лестнице. Я была как пластилин в его руках, и он заставил меня стонать и пускать слюни, как кошку во время течки. Это унизительно.

— Ты такой мудак.

— Если ты передумаешь, я буду ждать внизу, — кричит он мне вслед, но я уже на полпути вверх по лестнице. Мое тело все еще гудит от возбуждения, но я не собираюсь возвращаться к нему. Он больше никогда так со мной не поступит.

Гаррет

Сегодня утром моя пробежка была тяжелой. Тяжелее, чем обычно.

Вылезая из постели. Надевая туфли. Выходя за дверь.

Тяжело, тяжело, тяжело.

Но я сделал это. Я отогнал от себя отвратительную затаившуюся мрачность, которая иногда поднимает свою уродливую голову, и отправился на пробежку, несмотря на то, что чувствовал себя дерьмово. И не имело значения, что это была почти одиннадцатиминутная миля или что я хотел остановиться семь раз. Я ясно дал это понять на девятимильной петле, и это уже кое-что.

События прошлой ночи — или это было сегодня утром — продолжают прокручиваться в моей голове. Во время всей моей пробежки мой разум был в бесконечном цикле стыд-сожаление-отвращение. Не зашел ли я слишком далеко? Для Мии это новая территория, но дразнить ее — это все, что я действительно умею. Но я не хочу пугать ее, и я чертовски уверен, что не хочу причинять ей боль. Я не должен был так давить на нее, но в свою защиту скажу, что я действительно думал, что это была просто игривая борьба. Откуда мне было знать, что мой член так возбудится?

Одно можно сказать наверняка… то физическое влечение, которое я хотел исследовать, определенно живо и здравом.

Я на мгновение отбрасываю мысли о стыде и отвращении, чтобы вспомнить, каким мягким было ее тело в моих руках, как быстро я возбудился, когда она прижалась ко мне, как хорошо от нее пахло, и как сильно я хотел, чтобы мой член проскользнул в нее и сделал ее своей. По-настоящему моей.

Вау. Откуда, блять, это взялось?

Когда в последний раз у меня была такая мысль или побуждение? Дольше, чем мне хотелось бы признать.

Я давно смирился с тем, что я сломлен. Желание трахаться пропало, и я легко удовлетворился тем, что остался в стороне и просто наблюдал. Секс так долго был зрелищным видом спорта. Так почему же сейчас? И почему, черт возьми, она?

Может быть, Эмерсон и Шарли проникают в мою голову. То, как они смотрят друг на друга, прикасаются друг к другу, постоянно опираются друг на друга, как будто они на самом деле чертовски дополняют друг друга. Это просто сводит меня с ума. Заставляя меня хотеть того, чего, как я всегда клялся, у меня не будет. И это по-прежнему верно. Идея встречаться мне абсолютно не нравится.