— Приятного путешествия, — сказал я вместо этого.

Мама выгнула бровь. — Наслаждайся своим стропом.

Дай мне сил…

— Прощай, мама, — выдавил я.

Мама ухмыльнулась. — Прощай, мой прыгающий малыш.

Иисус.

Я подождал, пока мама закроет за собой дверь моей спальни, прежде чем сбросить с себя одеяло.

Двадцать минут спустя, я только что принял душ и боролся с парой качков, когда дверь моей спальни распахнулась. — Мне так чертовски скучно, — объявил Гибси, заходя в мою комнату. — У нас пасхальные каникулы, и как я их провожу? Запертым в своей комнате, готовлюсь к экзамену, в написании которого я даже не уверен, смогу ли его сдать, не говоря уже о том, чтобы сдавать в следующем году, и все потому, что ты решил сломать свой член и оставить меня в покое. — Бросив свою сумку на пол, он плюхнулся на мою кровать и драматично вздохнул. — Ты такой эгоист.

— Извини, что доставил тебе неудобства, — проворчал я, балансируя на дверном косяке ванной и пытаясь устроиться поудобнее, не причинив вреда. Мои швы заживали хорошо, но я все еще болел и был в синяках. — Я забыл, что это все из — за тебя, Гибс…

— Вау, какой набухший член! — Гибси застонал, уронив руку на лицо. — Вы все здесь, не так ли, парень? Отчасти жаль, что я сейчас пришел. Чувствую себя немного выхолощенным. И немного жестковатым. Может быть, мне стоит научиться стучать..

— Хватит болтать, — пробормотал я, поправляя пояс на бедрах. — Ты снова ведешь себя как ненормальный, и мне нужно, чтобы ты был нормальным в течение часа.

Он приподнял бровь. — Всего час?

— Гибс! — Нетерпеливо рявкнул я.

— Хорошо! — Он поднял руки вверх. — Я веду себя нормально.

— Хорошо. — Я вздохнул. — Потому что мне нужно, чтобы ты отвез меня кое-куда.

— О, нет, нет, нет. — Он выпрямился и указал на меня. — Постельный режим, Джонни. На семь-десять дней, парень.

— Да, и прошло уже десять дней, — парировал я.

— Девять дней, если говорить технически, — фыркнул он, вставая и принимаясь расхаживать по комнате. — И твоя мать специально упомянула десятидневный постельный режим, когда звонила мне ранее, не говоря уже о серьезной физической боли, которую она причинила бы мне, если бы я только подумал о том, чтобы помочь тебе уйти из дома!

— Ну, мне нужно ее увидеть. — Натянув самую свободную пару спортивных штанов, которые у меня были, я потянулся за свежей футболкой и быстро натянул ее. — Я не смогу сесть за руль по крайней мере еще неделю, и они забрали мои чертовы ключи от машины, так что мне нужно, чтобы ты отвез меня.

— Ничего не поделаешь, — парировал Гибс, решительно покачав головой. — Мамушка Кавана оторвет мне яйца, и в конце концов мне придется делить с тобой хирурга. — Он снова покачал головой, чтобы подчеркнуть свое неудовольствие. — Я люблю тебя, приятель, но не настолько сильно.

— Да ладно тебе, Гибс, — огрызнулся я, расстроенный. — Помоги мне.

— Я всегда, черт возьми, помогаю тебе, — простонал он.

— Да, — невозмутимо ответил я. — Потому что я всегда помогаю тебе в ответ.

— Ты должен позволить ее семье разобраться с этим, парень, — сказал он серьезным тоном. — Я здесь не шучу, Джонни. Тебе нужно сделать шаг назад. Ты рассказал мне, что они сказали — как ее мать предупреждала тебя держаться подальше. — Он в отчаянии всплеснул руками. — Так что просто держись подальше некоторое время. Очевидно, они хотят справиться с этим сами. Дай ей немного времени, и ты увидишь ее, когда мы вернемся в школу.

— А что, если я ее не увижу? — Спросил я. — Что, если она не вернется в Томмен?

— Конечно, она вернется.

— Откуда ты знаешь?

Гибси закатил глаза. — Может быть, потому, что она ходит туда в школу!

Опустившись на кровать, я болезненно вздохнул и попытался справиться со своими эмоциями, прежде чем заговорить снова. — Послушай, — начал я, теперь немного успокоившись. — Я не прошу тебя сводить меня в спортзал. Я не подойду к окровавленному мячу для регби и не прошу тебя лгать ради меня. — Глядя ему прямо в глаза, я сказал: — Я прошу тебя отвести меня к ней, потому что я, черт возьми, не могу добраться туда сам. И мне нужно… и ей нужно, чтобы я… — мои слова оборвались, и я ущипнул себя за переносицу. — Если ты не поможешь мне и с ней что-нибудь случится, клянусь, я никогда не прощу тебя за это, Гибс. Я никогда не прощу себя.

— Это эмоциональный шантаж.

— Это единственный путь, который у меня есть, — твердо ответил я.

— Она убьет меня, — заметил Гибси. — Ты ведь понимаешь это, не так ли? Твоя мать убьет меня.

— Я беру на себя всю ответственность, — возразил я. — Просто сделай это для меня, Гибс.

— Прекрасно, — рявкнул он, вскинув руки. — Зови своих гребаных врачей. Спроси их, знакомы ли они с операцией, которая включает в себя удаление женского каблука из чьей-то задницы, потому что именно это произойдет со мной, когда я заберу ее ребенка из этого дома, Джонни. Она собирается причинить мне боль. — Застонав, он добавил: — Скажи им, чтобы забронировали мне чертову кровать. Мне она понадобится.

ПОБЕГ ИЗ ТЮРЬМЫ

ДЖОННИ

— Ладно, нам нужно все хорошенько обдумать, — объявил Гибси, выезжая на главную дорогу рядом с моим домом. — Захватим с собой что — нибудь вроде отвлекающего маневра — морковку, чтобы помахать ею на случай, если они нас прогонят.

— Морковка? — Я повернул голову и уставился на него. — О чем, черт возьми, ты говоришь? Нам не нужны морковки и отклонения, Гибс. Мы собираемся подъехать к ее дому, припарковать машину и постучать в эту чертову дверь.

Гибси закатил глаза. — У тебя нет такта. Вот, вытащи мой телефон — он у меня в кармане.

— Мне не нужен такт, — проворчал я, но сделал, как он просил.