— Потому что я вроде как голая? — она выдавила из себя, покраснев.

— И Иисус плакал, — причитала мама, закрывая лицо руками. — Вы оба одевайтесь и встретимся на кухне через две минуты, — выдавила она, прежде чем направиться к двери, но тут же заколебалась. — И дай мне это, — рявкнула она, возвращаясь туда, где я сидел, и выхватывая коробку с презервативами у меня из рук. Шлепнув меня по затылку коробкой из-под презервативов, она прошипела: — Ты, маленькая тряпка для ног! — прежде чем выйти из комнаты, крича: — Джон! Позови приходского священника. Твоему ребенку нужна исповедь!

Я ДАЛ ТЕБЕ ОБЕЩАНИЕ

ШЭННОН

Я планировала умереть медленной смертью.

Причина моей безвременной кончины: унижение.

Никогда в жизни я не испытывала такого смущения, как тогда, когда переступила порог кухни и столкнулась лицом к лицу с обоими родителями Джонни всего через несколько минут после потери девственности в тот, что был лучшим, а затем и худшим моментом в моей жизни.

— Мне нужно с тобой кое о чем поговорить.

— По поводу чего?

— О сексе, Шэннон, о любви.

— Не делай этого с ней, — взмолился Джонни со стула рядом со мной. — Пожалуйста, ма, я умоляю тебя. — Он повернулся и посмотрел на меня. — Заткни уши, детка…

Громко застонав при воспоминании о голосе миссис Каваны, когда она усадила меня на остров для беседы, я натянула на голову свое фиолетовое пуховое одеяло и мысленно приготовилась провести остаток жизни, вцепившись в эту кровать, потому что никогда больше не смогу покинуть свой дом.

Хуже того, мать Джонни настояла на том, чтобы отвезти меня домой одну, что означало еще больше времени наедине, чтобы обсудить птиц и пчел и то, что я не должна позволять ее сыну развращать меня ни в какой форме. По словам миссис Каваны, все мальчики — подростки были псами, управляемыми гормонами, включая ее сына, и я не должна была позволять Джонатану сбить меня с пути истинного.

Слишком поздно для этого, подумала я про себя, сворачиваясь в самый маленький комочек, какой только могла, и вздыхая. Я чувствовала себя по-настоящему неловко, потому что, хотя это была моя идея, именно Джонни принял на себя основную тяжесть гнева своей матери, в то время как его отец ухмылялся в свою газету, кивая и соглашаясь всякий раз, когда его подсказывала жена. В глазах миссис Каваны он был старше и обладал пенисом, следовательно, именно ему следовало знать лучше. Я понятия не имела, что сказать или сделать, когда она начала читать нам обоим лекцию о том, что интимные места — это личное и ими нельзя делиться друг с другом. Это было так унизительно, и несколько часов спустя мое лицо все еще было в огне.

Расслабив конечности настолько, чтобы вытянуть руку и взять телефон с прикроватной тумбочки, я спрятала его обратно под одеяло и посмотрела на время, но только для того, чтобы застонать, когда увидела, что уже два часа ночи.

Иди спать, Шэннон, мысленно уговаривал я. Просто отключи свой мозг и перестань слишком много думать.

Тук, тук, тук…

Напрягшись, я застыла совершенно неподвижно и внимательно прислушалась.

Стук, стук, стук.

Подскочив в постели, я оглядела свою темную спальню, освещенную уличным фонарем снаружи, и попыталась определить источник шума.

Стук, стук, стук.

Мой взгляд приковался к окну.

Стук, стук, стук.

Сбросив одеяло, я выбралась из кровати и сделала глубокий вдох, прежде чем отдернуть занавески.

У меня отвисла челюсть, а сердце бешено заколотилось в груди, когда мой взгляд упал на огромного парня, балансирующего на веранде за моим окном.

— Джонни! — Я ахнула, когда распахнула окно и уставилась на него в полном шоке. — Как ты сюда забрался?

— Я забрался на твой мусорный бак на колесиках, — выдавил он, бросаясь к подоконнику. — Впусти меня, прежде чем я умру.

Поспешив уступить ему дорогу, я наблюдала, как он влез через окно, приземлившись на пол моей спальни с громким стуком. — А как же твой член? — Прохрипела я, не сводя с него глаз.

— Да пошел он ко всем чертям, — проворчал Джонни, вставая. — Я не мог оставить все так после моей мамы, о чем, кстати, я чертовски сожалею. Я даже не знаю, с чего начать исправлять этот беспорядок. — Покачав головой, он сократил расстояние между нами и поцеловал меня в щеку. — Привет, Шэннон. Ты чертовски здорово пахнешь, — сказал он приглушенным тоном, прежде чем быстро углубиться в свою тираду. — Я не знаю, что, черт возьми, произошло со мной там, в моей комнате, Шэн. Я всегда запираю свою дверь… - он сделал паузу и быстро проверил мою дверь, прежде чем одобрительно кивнуть. — Я даже не знаю, как я перешел от помощи тебе с ожогом от бритья к лишению тебя девственности, но мне чертовски жаль. — Он начал расхаживать по моей комнате, но быстро замер, когда понял, что там едва хватает места, чтобы размахивать кошкой. — Я хотел, чтобы тебе было хорошо, а потом я… и она… и я просто… чертовы куриные шарики! — Глубоко вздохнув, он добавил: — Я знаю, что не должен был быть здесь, но я должен был сдержать свое обещание.

Я уставилась на него в замешательстве. — Какое обещание?

— Я говорил тебе, что когда мы будем спать вместе, мы будем спать вместе, — хрипло сказал он. — И я знаю, что первая часть мне удалась. — С уязвимым выражением в глазах Джонни пожал плечами и указал на мою крошечную кровать. — Но ты думаешь, что сможешь подогнать меня для второй части?

О Боже.

Этот парень.

Мое сердце.

Обойдя его, я забралась на свою кровать и откинула одеяло. — Да. — Кивнув, я прерывисто выдохнула и прошептала: — Иди сюда.

Раздевшись до боксеров в рекордно короткие сроки, Джонни забрался в постель рядом со мной, обхватив меня своим большим телом так, что мы оказались грудь к спине. — Клянусь, я ничего не добиваюсь, — прошептал он, прижимаясь поцелуем к моему плечу и обнимая меня. — Мне просто нужно обнять тебя.

— Ты ничего не добился, Джонни, — прошептала я, прижимаясь спиной к его теплой груди. — Это было здорово.

Он долго молчал, прежде чем спросить: — Тебе больно, Шэн? — Крепче обняв меня, он уткнулся лицом в изгиб моей шеи и вздохнул. — Я причинил тебе боль?

— Нет, ты не причинил мне боли, и я не обижаюсь. — Дрожа, я схватилась за его предплечье, больше всего на свете желая, чтобы он был рядом со мной до конца моей жизни. — Я просто чувствую…

— Что? — настойчиво спросил он, уткнувшись носом мне в ухо. — Что ты чувствуешь?

— Что я растянулась? — Предположила я, прикусив губу. — И немного побаливает, но не болит.

— Нам не обязательно делать это снова, — поспешил сказать он. — Нет, пока ты не будешь готова.

— Я была готов тогда, Джонни, — сказала я ему, не в силах удержаться от зевоты. — Я все еще готова сейчас.

— Я никогда раньше этого не делал, — тихо признался он.

— Что сделал?

— Не лишал кого-либо девственности. — Он тяжело вздохнул, и вибрация из его груди прокатилась по мне. — Я так боялся причинить тебе боль, Шэн.

— Значит, я у тебя первая? — Сонно спросила я.

— Ты для меня все.

Вау.

— Спокойной ночи, Шэн, — прошептал он.

Я закрыла глаза и ухмыльнулась. — Спокойной ночи, Джонни.

БОЛИ В ГРУДИ

ДЖОННИ

— Будьте на тренировочной площадке Академии в субботу утром ровно в 7 утра, — сказал главный тренер команды U20 по телефону в понедельник утром. — Я договорился о встрече с вашими тренерами и обеспечил подачу на утро, так что посмотрим, как все пройдет.

— Я так и сделаю. — Кивая, как ненормальный, я расхаживал по спортзалу, сжимая телефон крепче, чем необходимо, волнение и паника охватили меня. — Я буду там.