— Я понимаю, что тебе не терпится вернуться к игре, но тебе нужно соблюдать осторожность…

— Он знает, доктор, — крикнул мой отец, сидевший на стуле в углу комнаты. — Терпение — это добродетель. — Оторвав взгляд от стопки бумаг, которые он просматривал, он перевел взгляд на меня. — Не так ли, Джонни?

Я сердито посмотрела на отца, показывая глазами, как мало меня волнуют добродетели. Я был в отвратительном настроении и не в форме для его утренних подшучиваний. Он знал это и все еще подначивал меня. Прелестно.

— Следите за программой, — сказала доктор Квирк, понимающе улыбаясь мне. — И ты очень скоро вернешься на поле.

— Это обнадеживает, — проворчал я. — Потому что у меня нет времени.

— Еще четыре недели, — задумчиво произнесла она. — Это ничто в общем плане вещей.

— Ничего, кроме моего будущего, — проворчал я, чувствуя себя окончательно побежденным.

— Ну, я думаю, мы здесь почти закончили. — Сложив руки вместе, она ослепительно улыбнулась мне. — Увидимся на следующей неделе на повторном приеме.

— С нетерпением этого жду, — саркастически протянул я, прежде чем повернуться к папе. — Теперь мы можем идти?

— Еще раз спасибо, что пришли к нам раньше обычного, доктор, — добавил папа, засовывая документы в портфель. — Это его первый день возвращения после Пасхи, и он изо всех сил стремится попасть в школу. — Тон отца был пронизан юмором. — Очевидно, его мать вырастила отличника.

— Это не проблема, мистер Кавана, — ответила она, понимающе улыбаясь. — И с Джонни всегда приятно, но я уверена, что у него есть какие-то неотложные дела в школе.

— Я уверен, что так и есть, — ухмыльнувшись, согласился папа.

Иисус Христос…

С трудом поднявшись, я направился к двери, уже почти закончив со всей этой кровоточащей массой, когда доктор крикнула: — О, пока я не забыла — эякуляция теперь должна быть в порядке, Джонатан.

Какого хрена?

Я обернулся и уставился на нее с разинутым ртом. — Придешь еще?

Доктор ухмыльнулась мне — она на самом деле чертовски ухмыльнулась мне — прежде чем несколько раз прочистить горло.

Она смеялась надо мной?

Она выглядела так, как хотела.

— Боль, которую ты испытывал, больше не должна быть проблемой, — сказала она вместо этого, ободряюще улыбнувшись мне. — Ты можешь идти.

— Э-э-э… — Я почесал в затылке, чувствуя неуверенность в том, как справиться с только что обрушившимся на меня унижением. — Это, э-э… спасибо?

— Ты это слышишь, сынок? — Папа рассмеялся, хлопнув меня рукой по плечу. — Доктор сказала, что ты снова можешь потянуть за яйца.

Трахните.

Мою.

Жизнь.

— У тебя есть все, что тебе нужно? — Спросил папа меньше чем через час, когда подогнал машину как можно ближе к главному входу в Томмен, насколько это было физически возможно. — Твои книги? Твой телефон? Твой бумажник? Твои…

— Мои яйца? — саркастически предположил я. — Господи, папа, я ожидал такого властного дерьма от мамы, но от тебя? — Я покачал головой и отстегнул ремень безопасности. — Это очень быстро надоедает.

— Я слишком властный, чтобы отвозить тебя на обследование и в школу? — Его тон был пронизан юмором. — Вау, это что-то новенькое.

— Нет, она властная, — парировала я. — Тебя просто выпороли за то, что ты согласился с ней.

— Она моя жена, — задумчиво произнес он. — Твоя мать может выпороть меня любым способом, каким захочет…

— Просто остановись! — В ужасе я задохнулся. — Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, — огрызнулся я, распахивая дверцу машины. — Я хочу вернуть свою жизнь. Ты меня слышишь? Я хочу, чтобы вы с мамой отцепились от меня и дали мне немного гребаной передышки.

Папа ухмыльнулся. — Ах, снова быть молодым и гормональным.

— Я не знаю, почему ты смеешься, — прошипела я. — Я говорю серьезно.

— Это касается Шэннон Линч, — сказал папа, и черты его лица стали серьезнее. — Потому что мы с твоей матерью согласны, что для тебя лучше держаться подальше от ее семьи.

Конечно, речь шла о Шэннон Линч. В последнее время все в моей жизни, казалось, было сосредоточено вокруг этой девушки. Я не мог выбросить ее из головы, и я не мог видеть ее, потому что мои родители вбили себе в голову идиотскую идею, что они могут указывать мне, что делать.

Если не считать нескольких жалких текстовых сообщений, отправленных с телефона моей матери, когда она стояла к нам спиной, и еще нескольких неотвеченных звонков, я не разговаривал с Шэннон с прошлой недели, если быть точным, семь дней, и я сходил с ума.

Я чувствовал себя ублюдком, просто оставив ее там и не возвращаясь, но я точно не мог пройти пешком пятнадцать миль от своего дома до ее. Я тоже не умел водить, и я потерял свои привилегии Гибси за то, что заставил его отвезти меня туда в первую очередь.

Другими словами, я застрял в своем доме на прошлой неделе, теряя рассудок и утопая в беспокойстве. Единственный раз, когда я выходил из дома, это были занятия физиотерапией и плаванием, но это не было продуктивным, потому что я не мог сосредоточиться ни на чем, кроме девушки, которую я оставил позади.

— Потому что ты принимаешь за меня решения, которые не в твоем праве принимать, — возразил я, возвращаясь к настоящему.

— Мы никогда не говорили, что тебе нельзя видеться с девушкой, — спокойно сказал он. — Тебе просто не разрешено видеться с ней там.

— Это шутка, — выплюнул я, чувствуя сейчас такую же ярость, как и на прошлой неделе, когда они усадили меня излагать закон. — Ее мать, может, и чокнутая, но вы с мамой — вторая половинка.

— Мы пытаемся защитить нашего сына, — спокойно заявил он. — Мы принимаем во внимание твои интересы, а твои интересы заключаются в том, чтобы держаться подальше от этой семьи. — Ухмыльнувшись, он добавил: — Я также пытаюсь уберечь твою мать от тюремной камеры.

Я поморщился, вспомнив о том ужасном повороте событий в палисаднике Линча на прошлой неделе и о том, как мама была так близка к тому, чтобы избить миссис Линч. Мать Шэннон осыпала меня дерьмовыми угрозами и обозвала несколькими отборными именами. Этого было достаточно, чтобы мама превратилась в истекающего кровью Флойда Мейвезера.

— Ты же знаешь, какой становится мама, когда дело касается тебя, — добавил папа. — Она — фейерверк, сынок. Доверься мне.

— Да, но мне не нужно, чтобы кто-то защищал меня, — проворчал я.

— Я думаю, что да.

— Ты ошибаешься.

— Может, и так, — предположил он, сводя меня с ума своим подходом адвоката дьявола к каждому гребаному разговору. — Но в данных обстоятельствах риск стоит вознаграждения.

В данном случае риск был вызван моим возмущением. — И какова же награда?

— Ты держишься подальше от неприятностей.

Иисус Христос…

Разозлившись, я вылез из машины и схватил свою школьную сумку. — Я могу сам принимать решения. — Перекинув сумку через плечо, я взял свой костыль. — И я это сделаю.

ВОЗВРАЩЕНИЕ В ТОММЕН

ШЭННОН

Прошло больше недели с тех пор, как я в последний раз видела Джонни.

Я, честно говоря, не винила его за то, что он не вернулся в мой дом, потому что даже если бы каким-то божественным чудом он все еще хотел меня видеть, я сомневалась, что его родители позволили бы ему. Мистер и миссис Кавана теперь должны были ненавидеть меня. Если бы мой сын крутился рядом с девушкой, чьи родители были сумасшедшими, я бы тоже возненавидела себя. Я бы хотела, чтобы мой сын держался как можно дальше от меня, насколько это в человеческих силах.

В первый день я перечитала четыре сообщения, которые он прислал мне, пока батарейка в его телефоне не села. Я не могла зарядить его, потому что ни у кого из нас не было совместимого зарядного устройства для телефона, поэтому я просто сидела там, думая о его словах до посинения.