— Испытание же должно быть в условиях, максимально приближенным у боевым. Как только вы… командир полигона выдаст экипажу координаты цели, то можете начинать отсчет времени.
— Борис Львович, командуй…
Когда генерал-полковник махнул рукой, выглядывающая в дверь вагончика физиономия скрылась внутри, и через несколько секунд машина с «изделием» поехала куда-то вдаль.
— Это они куда? — поинтересовался несколько озадаченный Берия.
— Ракета в капсуле пролежала почти четыре года. Я, конечно, рассчитывала на двадцать лет хранения, но береженого бог бережет. А три тонны топливного заряда в случае нештатного срабатывания могут слишком много радости детишкам принести, поэтому им и приказано отъехать на километр. Да какая разница, время-то уже пошло. Так, девочки, смотрите: через минут десять вы увидите уникальный фейерверк…
— Ты же говорила про пятнадцать минут…
— Товарищ маршал, это я официально говорила, а перед подругами-то мне выпендриться можно? У них же часов нет… кстати, а это очень неправильно…
— Вот умеешь ты так ненавязчиво намекать… каких именно у них нет часов?
— Вы не поверите: у них нет часов Лонжин, женских, прямоугольных таких, золотых… без бриллиантов, конечно.
— А что так скромно?
— Бриллианты царапаются между прочим, ими стекло резать хорошо, а руки и тем более обшлага кофточек — плохо. Сами знаете, в стране с красивыми женскими кофточками дела обстоят не очень… пока, а девушки хотят быть красивыми каждый день.
Девушки стояли рядом буквально оцепенев: сам Лаврентий Павлович… и он будет смотреть на их работу! Правда, они пока и сами не понимали, какое отношение их работа имеет к творящемуся вокруг… непонятно чему. А затем раздался шум, точнее даже рев невыносимый — и с о стоящего вдали грузовика взлетела огненная стрела. Берия посмотрел на свои часы:
— Ты и тут оказалась права! Девять минут всего… девушки, поздравляю с успехом!
— Рано их поздравлять, посмотрим, насколько мы промахнулись.
Еще минут через десять из вагончика выскочил очень довольный Ванников:
— Лаврентий Павлович, наблюдатели докладывают, что отклонение составило около ста двадцати метров!
— Борис Львович, а у тебя случайно с собой нет шести орденов…
— Пяти, Знак почета, — тут же вставила Таня.
— Почему? Я думаю, что Трудовое Красное знамя будет более уместно, — то ли спросил, то ли сообщил Берия.
— Потому что по заданию КВО устанавливался в сто метров, а получилось сто двадцать.
— Послушай, белобрысая, — в спор вступил Ванников, — КВО означает, что только половина снарядов попадает в это расстояние!
— Я знаю. Вот когда ракету достанем, заберем регистратор, который записывал все сигналы навигационной системы, убедимся, что отклонение не вызвано ошибкой программы, то тогда да, Знамя. А пока и такого хватит, тем более что если в программе ошибка обнаружится, то никаких Знамен пока они ошибку эту не исправят.
— Когда можно будет провести следующее испытание? Борис Львович прав, надо все же статистику набрать.
— На заводе была сделана только одна ракета, еще в сорок пятом, если сейчас производство возобновить, то к новому году там смогут делать по три-четыре ракеты в месяц.
— А почему мы узнаем, что ракета была готова еще в сорок пятом? — немедленно вскипел Берия.
— Потому что без системы управления, которую почти три года делали ребята из Бауманского и артель «Радист», она на пятистах километрах хорошо если бы попала в круг диаметром километров в сто. Без новой системы корректировки курса, которую вам сейчас и показали, круг был бы километров в двадцать. Я уже не говорю о том, что пять лет назад в стране вообще не было ни одного предприятия, способного топливо для этой ракеты сделать…
— Лаврентий Павлович, — тронул его за рукав Ванников, — ты же сам говорил, что с ней лучше не препираться. Девушки, с собой мы орденов не захватили, но завтра вы получите… полностью заслуженные награды.
— А с часами придется подождать, — слегка улыбнувшись реплике Ванникова, дополнил его слова Берия. — Пока закажешь, пока их из Швейцарии привезут… Фея, у тебя хоть документация на ракету есть?
— Есть. И смета на строительство серийного завода тоже готова.
— Завтра чтобы все было у меня на столе. Девушки, от лица партии и правительства выношу вам благодарность, — Берия прошел вдоль выстроившихся в ряд девушек и каждой крепко пожал руку. — Я так понимаю, что в ближайшее время продолжения не ожидается? Тогда расходимся по домам.
Когда все садились в самолет, Николай Николаевич подошел к Тане и тихо спросил:
— Как врач, а я-то тут зачем был нужен?
— По двум причинам. Первая — Лаврентий Павлович попросил, а вторая — там действительно топливо не самое простое, и вы сможете подобрать специалистов-химиков, которые организуют его производство. А это, кроме всего прочего, укрепит ваши позиции в советской химической науке и упростит финансирование уже ваших исследований.
— А… а тебе-то это зачем?
— Вы же мой научный руководитель, и сможете меня большему научить.
— Тебя учить — только портить.
— Я так не думаю. Я еще очень многого не знаю, да и то, что знаю, мало кому объяснить могу. А это — неправильно…
— Ну что, Лаврентий Павлович, — заметил Ванников, когда они погрузились в поезд, отправляющийся в Москву, — у нас теперь есть носитель для изделия. Принимаем на вооружение?
— У нас пока нет ракеты, и даже нет изготовителя этой ракеты. Но это мы быстро исправим и на вооружение ее поставим. Меня один вопрос интересует, хотя ответа я, наверное, никогда не получу: Королев уже два года возится, у него чуть меньше половины пусков окончились неудачей, причем почти на каждой при подготовке к старту приходится разные детали менять потому что они портятся пока ракету на полигон везут. А эта девочка, имея всего одну ракету, причем пролежавшую три года в каком-то сарае, не постеснялась устроить показательный пуск, да еще девиц своих мордой по столу повозила за то, что ракета слегка от цели отклонилась… Как это у нее получается?
— Главное, что получается, Лаврентий Павлович. А направление Королева, мне кажется, можно уже закрывать. Там, мне кажется, только деньги на ветер пускают…
Девушки молчали до тех пор, пока не вернулись в комнату общежития.
— Ну и что это было? — очень сердито поинтересовалась Антонина, когда дверь за ними закрылась и все расселись вокруг стола.
— Это была экскурсия, — весело ответила Таня. — Вас на нее позвали, чтобы вы своими глазами увидели, что же получается в результате вашей работы. И, честно говоря, чтобы вы постарались улучшить достигнутые результаты. Но пока об этом говорить рано, сначала обработаем на стенде данные с регистраторов: есть мнение, что это или датчики координат неточно информацию обрабатывали, или — что более вероятно — рукожопые вояки координаты станций передачи информации о местоположении определили криво. Потому что если координаты станции введены на полста метров вбок от истинных, то на пятистах километрах отклонение от точки прицеливание уже метров на триста уползет.
— Я не об этом спрашиваю. Почему мы вдруг внезапно узнали, что ты сама самолеты пилотируешь? И почему товарищи Ванников и Берия тебя на месте не расстреляли за развязное твое поведение?
— На второй вопрос ответить вообще просто: товарищи видели перед собой маленькую и, очевидно, глупую девочку — а глупых девочек за то что они дуры, вроде у нас по закону не расстреливают. На первый… я вообще-то в аэроклуб ходила, научилась По-2 водить, меньше года назад научилась. А потом дядька знакомый предложил и «эмку» освоить, он как раз её испытывал. Там, оказывается, в техзадании на самолет было записано, что управление должно быть настолько простым, чтобы оно было доступно даже туповатым девочкам — а тут как раз я подвернулась. Оно на самом деле простое, вы бы за пятнадцать минут его освоили.
