Молодая преподавательница заходит последней, и сразу принимается, опираясь на список наших фамилий, вызывать к себе по одному человеку. Подруга пойдёт второй. Я шепчу Людмиле, чтобы она ждала меня в коридоре, когда освободится, и та согласно кивает. В это время Антон с Михаилом веселятся, рассматривая в Яндекс картинках русский алфавит, чтобы понять получится ли вообще у Хомякова остаться в аудитории последним.

— Да! — громким шёпотом восклицает Хомяков. — После «Х» у нас больше никого нет в группе!

За буквой «А» следом сразу иду я. Получаю подпись в свою зачётку и выхожу в коридор, где уже вовсю расхаживает Людмила, болтая параллельно по телефону.

— Ну, что? В буфет? — подмигивает она, когда завершает телефонный разговор.

— Угу.

— Андрей прямо расстарался, — принимается щебетать подруга пока мы идём к лестнице, чтобы спуститься затем на первый этаж. — Говорит, пойдём сегодня сходим куда-нибудь. Даже подозревать его начинаю!

— В чём?

— Не знаю… В измене? В пакости? Чего это он такой классный стал?

— Ну, что ты сразу так, — смеюсь. — Может, новогоднее настроение у человека, хочется чуда и простого человеческого тепла.

— Надеюсь. Иначе руки-ноги ему поломаю!

— Кровожадно звучит, — хмыкаю.

— Я посмотрела бы на твоё звучание, если бы возникла угроза измены от Миха!

— Фу на тебя! — морщусь.

— Вот видишь, как неприятно! — смеётся.

— А картину показывать когда будешь? — перехожу на более волнующую меня тему.

— Сегодня точно не получится, — она на секунду замолкает, отвлекаясь на студентов, что вышли нам навстречу возле лестницы, а затем продолжила, когда мы уже начали спускаться по ступеням: — Но время ещё есть. Покупка тридцатого числа, а сегодня ещё только девятнадцатое.

— А кто заказчик? Я не помню говорила ли ты…

— Ой, имя не помню, Лин. Белоусов там какой-то. А чего спрашиваешь?

— Просто интересно… Вдруг фамилию узнаю.

— Так много Белоусовых-то на свете. Конечно, узнаешь.

Но нет. Не узнаю. Мы уже шагаем по первому этажу, где более оживлённая обстановка и уже не так тихо и пустынно, как на втором. Белоусов? Почему не Пожарский? Глеб действует от вымышленного имени? Через кого-то? Это точно он? Или кто-то другой? Кто этот чёртов заказчик?

— Люд, посмотри, пожалуйста, имя и отчество заказчика.

— Зачем? — её недоумение сквозь стёкла очков немного разбивают мне сердце. — Думаешь, это кто-то из знакомых тебе людей? Или что? Какая-то важная шишка города?

— Не знаю, но хочу узнать, — стараюсь не выглядеть беспокойной.

Но это показное спокойствие в любом случае временно. Совсем скоро у Ажиновой одним поводом для радости станет меньше. А ведь это не мелочь: картина действительно способна оплатить ей несколько месяцев учёбы… Это недели труда и веры во что-то хорошее.

Михаил

Началась последняя неделя сессии. Сегодня последний зачёт — философия. А далее… экзамены. Вот тут-то мы и вспотеем. Мы уже поняли, что зачёты не так страшны, но экзамены это же совсем другое дело. Даже само это слово звучит более солидно и устрашающе.

Хотя мне и Лине особо бояться нечего: мы оба неплохо учимся, ко всему, вроде как, готовы. Людмила даже ещё усердней старается, чем мы, ведь для неё хорошие оценки особенно важны для дальнейшего перехода на бесплатное обучение при освобождении бюджетного места.

Беспокоиться больше всего стоило бы Антону, который в нашем квартете единственный, кто не сильно парится об успеваемости. На троечку тяну? Ну, и уже хорошо! Гораздо больше Хомякова заботит философия. О, как она его заботит! Дисциплина, не вызывающая никаких опасений и переживаний даже у последних двоечников, вводит в мандраж нашего всегда оптимистичного юмориста.

Он ведь уже всё спланировал. Какой походкой подойдёт к преподавательскому столу, каким взглядом посмотрит, с какой интонацией скажет заветные слова… Но, как известно, у жизни всегда свои планы: Анна Ивановна вдруг решила вызывать нас по списку фамилий, а не по желающим. Антон хотел отсидеться до последнего, чтобы остался только он и преподавательница, а тут такая подстава сразу.

— Так, — говорю ему, — без паники. Ты же Хомяков. Буква «Х» далеко не самая первая в алфавите.

— Давай в поисковике алфавит найдём, — говорит он, сразу хватаясь за телефон.

Антон заходит в Яндекс картинки, пока одногруппники с фамилиями на букву «А» уже активно получают подпись Анны Ивановны в свои зачётки. Вот и Людмила уже пошла.

— Ну, смотри, — тычу пальцем в экран его мобильника, — в конце самом. У нас после «Х» же нет, вроде, никого.

— Сейчас в «Заключённые 549 камеры» глянем, чтобы уж точно убедиться.

— Нет никого, говорю же, — усмехаюсь.

— Да! — громким шёпотом восклицает Хомяков. — После «Х» у нас больше никого нет в группе!

— Как мало тебе сегодня для счастья надо, — уже откровенно веселюсь, провожая взглядом Лину. Вот и буква «Б» пошла.

— Мало? Я даже не знаю, «мало» ли.

— Если не пошлёт, уже хорошо. На многое не рассчитывай.

— Я не так уж и плох вообще-то, — почти обижается.

Есть в моём друге одна интересная особенность. Он немного нелепый, иногда кажется слишком несерьёзным и беспечным, но за таким непримечательным фасадом кроется гораздо более глубокая личность, чем кажется на первый взгляд.

Антон очень проницателен, из-за чего и выигрывает во всех спорах. Он очень внимателен ко всем вокруг. А ещё очень любит быть среди людей, веселиться, шумно проводить время. Периодически он наведывается с другими нашими активными одногруппниками в клуб, где в сентябре проходила студенческая вечеринка.

Я ничего особо личного не знаю о нём, но и я не из пустоголовых простачков, и кое-что всё же понимаю. Наш друг совершенно точно из семьи весьма скромного достатка и многих радостей жизни ему не доставало. Вот и рвётся теперь к веселящейся толпе, радуясь, как ребёнок.

— Удачи, хомяк, — говорю ему, когда прозвучала моя фамилия из уст молодой преподавательницы.

— Спасибо, князь, — он шутливо кланяется, но я уверен, что волнение съедает его изнутри.

Лину я нашёл в буфете. Как и добрую половину нашей группы. И почему я не удивлён? Моя девушка (ох, обожаю, как это звучит) сидит за столиком вместе с Ажиновой, и они вдвоём поедают пончики с чаем. Ничего себе не покупаю, так как плотно позавтракал дома и не голоден, а просто усаживаюсь рядом с Линой.

— Его полное имя Белоусов Николай Николаевич, — зачитывает Людмила с телефона. — Это тебе о чём-то говорит?

— Вообще ни о чём, — пожимает плечами Беляева.

— О чём это вы? — спрашиваю их.

— Обсуждаем заказчика Люды на картину, — отвечает Лина.

Не могу понять настроение своей девушки сегодня. Она кажется мне излишне задумчивой, а сейчас немного даже беспокойной.

— Ой, смотрите, Анька идёт, — Ажинова смотрит куда-то мне за спину. Оборачиваюсь и вижу свою двоюродную сестру. Она тоже замечает меня и широко улыбается, следуя к нашему столу.

— Мишаня, привет! Девчули привет! — здоровается с нами и садится рядом. — А тебя я ещё не знаю, — добавляет Аня Лине.

— Я Лина.

— Это моя девушка, — дополняю, не сдерживая улыбки. — А ещё бывшая одноклассница.

— Ого! — восклицает сестра. — Это с началки?

— Ага, — отвечаю одновременно с Беляевой, а затем, смеясь, мы переглядываемся.

Аня очень даже вовремя встретилась мне сегодня. Ведь в переписке её не достать, так как она довольно редко бывает «онлайн». Мне всё хочется спросить сестру о Глебе, потому что мне кажется, что она его знает. Но и здесь мы не наедине, а спрашивать при Беляевой не хочется. Поэтому я говорю:

— Всё в гости к вам наведаться хочу, встретиться с твоим отцом. Мама мне все уши прожужжала уже, встреться, говорит, с дядей, а то уже почти семестр прошёл, а ты всё никак не соберёшься.