— Я не против, — усмехаюсь, не сдерживая себя. Уж больно мило Беляева жуёт губу, пряча глаза куда-то в сторону. А ведь раньше шутили так и ничего… Что же изменилось?

Удовлетворяющих меня ответов я в итоге так и не получил, но это вовсе не значит, что я сдамся и не буду наблюдать за ними в оба глаза. Мы вместе направились к дверям корпуса в безмолвном согласии на временное прекращение темы. Уверен, Лина и сама понимает, что мы к этому вопросу ещё вернёмся. А пока погружаемся в учебный четверг. Конечно, в аудитории нас ждали всё те же приколы: непрестанная какофония голосов, хаотичные списывания домашки, секретные перешёптывания в самом дальнем углу, чьи-то дурацкие шутки и громкий хохот, подражающий гиенам. Антон как раз прямо сейчас среди этих «гиен», а Людмила в полном одиночестве сидит, уткнувшись в свой телефон, и загадочно улыбается. Переписывается с Андреем — не иначе.

Во время пары с почти азартным энтузиазмом подкалываю Антона, доводя его почти до бешенства. «Хороша, но не твоя, да?» — незаметно толкаю его, когда влюблённый взгляд Хомякова зависает на молодой преподавательнице, старательно объясняющей нам суть стоицизма. «Какая жалость, что вы не вместе», — шепчу, с каким-то садистским удовольствием, за что получаю кулаком в колено. Да, я несправедлив. Не знаю откуда столько агрессии во мне и почему так сложно её удержать, не расплёскивая на другого. Я ещё пожалею о своём издевательстве над другом. «Будет знать, как ко мне лезть!» — тут же защищается мой внутренний голос, и та сторона меня, которая всё это затеяла. А над Хомяковым ли я сейчас издеваюсь? Все эти слова, произносимые мной сейчас, применимы и в мой собственный адрес…

Но есть и один хороший момент. В течение всего учебного дня я совсем не наблюдаю Бутча. Просто райское наслаждение — по-прежнему не видеть котяру. Лина всё время проводит с нами и даже в буфет мы сейчас пришли все вместе. Позволив себе чуть больше свободы, не сдерживаюсь в своём желании сидеть рядом, ближе, с тихой радостью отмечая, как стул подруги и сам будто специально оказывается в каких-то жалких немногочисленных сантиметрах от моего. Снова. Ведь так происходит весь сегодняшний день.

— В понедельник зачёт у Аркадия Евгеньевича, — пользуюсь моментом, пока мы одни за столиком в ожидании Хомякова с Ажиновой, что ещё стоят в очереди за своим обедом. — Завтра у меня тренировка, а вот сегодня я свободен. Как ты смотришь на то, чтобы я сегодня приехал к вам?

— А суббота? — Беляева отвлекается от потрошения любимой булочки, удивлённая моим вопросом.

— И в субботу тоже. Подстрахуемся, так сказать. Хотя я за тебя больше не переживаю в этом плане — зачёт уже у тебя в кармане.

— А хотелось бы в зачётке, — улыбается.

— Будет и там, — рефлекторно, не задумываясь, тяну руку к её тонкому запястью и тихо сжимаю его на пару секунд в поддерживающем жесте.

— Хорошо, — Лина провожает немигающим взглядом мою исчезающую под стол руку. — Только… — Она вдруг нахмурилась, став задумчивой, и я немного напрягся.

— У тебя сегодня свидание? — аж зубы заломило от того, как сильно я их сжал. Показалось, что даже бумажные снежинки, украшающие окна буфета, заколыхались от волны возникшего напряжения в моём теле.

— Нет, насколько мне известно, — улыбка подруги выходит какой-то саркастичной. — Но давай я сама к тебе приеду?

Сердце пропускает удар, и я из последних сил сдерживаю глупую улыбку. Я серьёзный взрослый мужчина — никаких глупых улыбок!

— Да, конечно, — отвечаю максимально ровно, нейтрально.

Итак, Лина Беляева сегодня снова приедет ко мне в гости. Эта мысль не даёт мне покоя весь оставшийся день. Тысячу раз прокрутил в голове, как именно я отворю ей дверь, что скажу при новой встрече, как буду одет при этом. Обдумал и множество вариантов того, чем буду угощать свою гостью: каким чаем, каким десертом. Конечно, заранее вдохновенно представил, как буду провожать её, сидя в автобусе. Не менее сильно меня волновал такой вопрос: бок о бок мы будем при этом сидеть или напротив друг друга, как в прошлый раз? Будут ли вечерние огни от уличных праздничных гирлянд отбрасывать свои блики в светлых глазах Беляевой? Будет ли улыбка украшать её лицо? Буду ли улыбаться я сам или меня ожидает жёсткое приземление после своих возвышенных фантазий непонятно о чём?

Так или иначе, но в магазин после окончания пар я ворвался по-прежнему вдохновлённый с чётким намерением купить что-нибудь этакое к чаю. Очередь на кассе, состоящая в основном из пожилых тучных женщин и семей с шумными детьми, показалась бесконечной; мне не терпелось скорей вырваться на свежий воздух, а затем к себе домой, чтобы убедиться, что мне не нужно наводить срочный порядок перед приездом подруги.

Вскоре оказываюсь дома, и далее время вдруг начинает лететь с огромной скоростью. Связано это с моей нервозностью и хаотичными попытками начистить своё логово дочиста? Возможно. В любом случае, оно бежит, приближая тот самый час всё ближе до тех пор, пока не раздаётся заветная трель домофона.

Когда я отворяю Лине дверь, сразу, в ту же секунду, понимаю: поцелуй неизбежен. Я не могу не поцеловать её сегодня. Слишком красивая. Слишком желанная. Не настолько я наивен, чтобы верить в то, что смогу быть паинькой весь вечер, не смея коснуться, поддаться влечению. А что до Бутча… Отобью, переманю девушку на свою сторону.

— Привет, — освещает пространство прихожей тёплый голос Лины.

— Привет, — и всё же глупо улыбаюсь.

Лина

Зачёт по экономической социологии мне теперь и правда обеспечен. И всё благодаря Михаилу. Вот не зря он возился со мной все последние недели в один из выходных, когда мог бы заниматься другими своими делами, не утруждая себя этим «репетиторством». Меня, признаться честно, всё ещё удивляет его готовность помогать мне, тратить на меня своё свободное время. «Друг же!» — скажет кто-то, но ведь далеко не все друзья относятся к той категории друзей, что с тобой не только в моменты успеха, но и при неудачах никуда не исчезают. Князев, к моему счастью, оказался именно тем самым настоящим другом. Зря та загадочная незнакомка отвергла его, ох зря. Мне её совсем не понять.

Уже идёт шестой час вечера. Я в квартире Князева и мне снова легко и волнительно одновременно, как было при моём прошлом визите к парню. Мы сидим в комнате, где есть удобный диван и стол; мы только что закончили копаться в своих тетрадях, а учебник захлопнут и убран в сторону. Можно облегчённо выдохнуть — что я и делаю.

— Ну всё, — говорю, — теперь до субботы никаких Аркадиев Евгеньевичей.

— Да, время чаепития, — соглашается Михаил.

Мы направляемся в кухню, где должны быть обещанные другом вкусняшки. Он говорил, что купил ореховый рулет и какое-то очень необычное печенье, которое должно меня удивить, но, к сожалению, не захотел признаваться в чём же его необычность.

— Ну, показывай своё печенье, — осматриваю всю кухню, но никакого свёртка или яркой упаковки не нахожу.

— С этим подожди, — ухмыляется Михаил, открывая холодильник и извлекая из него картонную коробочку в эмблемой одного кондитерского магазина. — Начнём с рулета, а главный козырь оставим напоследок. Обещаю: рулет вкусный. Даже привередливый Тимофей от него без ума.

Мне дана разделочная доска и нож, а Князев ставит чайник и гремит посудой пока ищет чашки, а также подходящие для десерта тарелки. Искоса наблюдаю за ним, в который раз замечая, как красивы руки человека, что регулярно ходит в тренажёрный зал. Или дело лишь в том, что это руки Михаила? Но тот факт, что я обожаю его чёрную спортивную майку, не скрывающую рельеф мышц, совершенно точно неоспорим. Да, многие заявит мне, что Глеб тоже не отстаёт от моего друга в своей привлекательности, но что мне с этого? Его привлекательность меня больше совсем не трогает. Если раньше я ещё могла смотреть, где-то даже любоваться, и думать, будто могу быть влюблённой в него, то теперь и от этих крох ничего не осталось. Лишь усталость и чувство вины перед ним и собой за то, что я нас обманула.