— Ну, чего ты сразу на панике. Просто так звоню, узнать как дела, да с Тимофеем хочу поговорить по поводу следующих выходных. До него не дозвониться никак.

— Просто ты редко сам первый звонишь…

Далее следует обычный обмен любезностями между матерью и сыном. У кого как дни проходят, кто как питается и спит, у кого что и где болит, какая погода за окном и так до бесконечности. Я терпеливо отвечаю на все эти вопросы, выслушиваю всё то, что матери хочется высказать. Где нужно поддакиваю, а где и комментарии даю. Настаёт, наконец, нужный и удобный мне момент, чтобы задать тот вопрос, ради которого и затеял весь этот разговор.

— А Тимофей дома? — спрашиваю.

— Да, в комнате у себя сидит. За компьютером, наверное, играет опять.

— Позови его к телефону.

— Сейчас…

Я слышу как она его зовёт, говоря о моём желании поболтать с ним. А затем в трубке раздаются шумы, говорящие о том, что мать пошла через всю квартиру на поиски своего младшего. Приглушённо слышу, как они переговариваются, и до меня доносится: «я занят, потом сам позвоню ему».

— Он сам тебе перезвонит, говорит, — отвечает мне мать.

— Ладно, ма. Сам так сам.

Конечно я понимаю, что он не перезвонит. Вот засранец. Ну, погоди у меня.

— К дяде в гости ходил? — спрашивает она меня, когда я уже готов был начать прощаться и завершать наш разговор.

— Нет. Мы даже в вузе не видимся.

Князев Иван Ильич, родной брат отца, работает заведующим кафедры политологии и социологии политических процессов в том же вузе, в котором я учусь. Родители меня даже уговаривали пойти учиться именно на эту кафедру, но я настоял на своём интересе и желании учиться там, где хочу. Экономика и маркетинг, всё же, интересуют меня гораздо больше. А если бы не настоял, встретил бы Лину или так и не смог бы заметить её в гуще студенческих толп, снующих по коридорам? Какой была бы жизнь без этой влюблённости?

— Хотя бы в кабинет к нему загляни да привет от нас передай лично, — прерывает мои мысли материнский голос.

— Ладно, зайду, как время найду.

Его у меня не так и много, честно говоря. Нужно всё время проводить чистку в своих мыслях, чтобы не допустить лишних проявлений своих чувств в сторону Беляевой. Вот и сегодня снова нужно перезагрузиться, отвлечься на учёбу, например, или в качалку сходить на тренировку. А то уж больно напряжён от сегодняшнего обеда в буфете в компании друзей. Услышал то, чего не хотелось бы слышать. Как не крути, а такой информации полностью избежать не удастся до тех пор, пока я и Лина находимся в одной общей компании. Но прекращать общение с ней я вовсе не готов и не намерен. Значит придётся свыкнуться и терпеть разговоры о её парне, который Бутч. И, конечно, жизнь без моей влюблённости кажется мне более мрачной, чем перспектива тайно сохнуть по подруге. Всё же я слишком привык к её присутствию в своей жизни.

Лина

Прошёл месяц с момента, когда у меня случилось первое свидание с Глебом и состоялся наш первый поцелуй. При этом меня не отпускало то волнение, что охватывало меня всякий раз, когда рядом оказывался Михаил и слышал наши разговоры с Ажиновой о наших парнях. Для меня это было совершенно новым чувством. Трудно было не ощущать себя потерянной — нет, это неправильное слово, вернее — запутавшейся. Людмиле и Диане говорю о том, как счастлива, а они, как и все остальные, словно видят во мне успешную крутую девчонку, захомутавшей богатенького красавчика. А он и помогает им в этом: активно оказывает мне знаки внимания с постоянными букетами цветов, подарками, милыми сообщениями и прочими романтическими штуками. Пожарский стал часто подвозить меня на машине до вуза и обратно, если наши графики пар совпадали. Мог сюрпризом заказать доставку моей любимой еды к нам с Дианой в квартиру или даже организовать поход в то самое кондитерское кафе, где мы были на нашем первом свидании. Оказалось, тот наш поход туда был не разовой акцией — мой парень действительно при деньгах. Этот факт ещё больше заставлял всех окружающих девушек пищать от восторга при виде меня с ним. Особенно если при этом он делал что-то очень милое. Например, может просто так зайти по среди учебного дня в аудиторию, где сижу я со своей группой, и вручить мне какой-нибудь воздушный шарик и плитку молочного шоколада, с поцелуем в лоб пожелав хорошего дня. Одногруппники уже привыкли, но каждый раз удивляются, как в первый. Таким образом, сама не знаю как, но я стала объектом всеобщего внимания и девушкой, которой можно позавидовать. Я больше не была одинокой серой мышью в глазах студенческого общества. Но никто из них не знает, что в этих отношениях я стала по-настоящему одинокой для самой себя. Я знаю, что стоит мне сказать об этом им напрямую, как они покрутят пальцем у виска, поэтому просто молча кивала и улыбалась.

Я словно попала в какую-то ловушку, в которую загнала себя сама. Глеб вовсе не плохой парень, как мне кажется. Но его так много, что иногда я от него устаю. Это постоянные объятия, прикосновения, поцелуи, становящиеся порой слишком навязчивыми. Иногда мне просто хочется протянуть руки, положить ему их на плечи и отодвинуть назад от себя. Хотя бы на один шаг, чтобы глотнуть воздуха.

Да, мы весело проводим время и мне искренне приятно его внимание. Но вместе с тем мне жутко не хватает статуса одиночки, когда можно было проводить время с Князевым столько, сколько мы оба хотели. Теперь же, когда я «занята», я не так много времени провожу с ним и другими друзьями. Даже если очень хочется, то Пожарский всё равно найдёт способ занять меня.

— Мы же любим друг друга, — говорит мне всё время Глеб. — Так что вполне естественно, что мы всё время стремимся быть вместе, не отпуская ни на шаг.

— Но иногда у нас должна быть возможность жить своей отдельной жизнью, — возражаю.

— Нет больше никаких отдельных жизней, рыбка. Мы вместе, и в первую очередь должны заботиться друг о друге, а не о себе любимом.

— Но любим мы не только друг друга, но и своих друзей. Им тоже нужно наше внимание.

— Я так много его тебе даю. Неужели тебе мало? Что я делаю не так?

А после я ничем не могу ему возразить. Иногда даже приходится извиняться, так как испытываю чувство вины при виде его страданий от моих попыток отдохнуть хотя бы один день от его компании. Я мучаю его, не в состоянии дать так много, как бы он хотел. Зачем я говорю, что люблю? Иногда мне кажется, что я не лгу. А порой наступает момент, когда сомнения терзают мою голову. Есть ли чувство там, где есть место сомнениям? А Глеб словно чувствует и только больше переживает.

И Михаил ему, конечно, не нравится. И Антон тоже. Никаких подозрительных мужчин, которые друзья! Ведь по мнению Пожарского, дружбы между разнополыми людьми не существует. А это он ещё не знает, что Михаил уже третью неделю ходит в один из выходных дней ко мне в гости, чтобы помочь мне с экономической социологией, по которой я серьёзно не набираю баллов для зачёта. Мы, как послушные зубрилы, сидим корпим над тетрадями и учебниками, занимая кухню под порой недовольные взгляды Дианы, а затем все вместе пьём чай за этим же самым столом, за которым только что стонала я от усталости и нежелания вникать в занудную науку. Но я готова была терпеть это снова и снова. И не только потому что мне важно хорошо выполнять все практические задания, чтобы затем получить хорошую оценку на экзамене. Но и потому, конечно, что это лишний повод проводить время вместе с Князевым. Удивляюсь только, как он ещё не устал от меня. Тратит на меня время, лишая себя пары часов отдыха в заслуженный выходной. Всё таки репетиторство — тяжёлый труд. Повезло ещё, что Тимофей перестал приезжать, а то совсем бы отдыха бедному Михаилу не было.

— Тебе ещё не надоело возиться со мной? — спросила я у него в прошлую субботу, когда мы уже привычно раскладывали учебники на кухонном столе.

— Если бы до тебя совсем ничего не доходило, как до моего малого, то тогда бы давно бросил свою затею, — ответил он мне. Кстати, именно Князев сам предложил мне помощь, а я просто с радостью ухватилась за возможность быть с ним чуточку больше времени, чем прежде.