Я едва не сгорела от смущения, пока сползала с его колен и ложилась. Затем, не обращая внимания на мои протесты, Николас отдал свою подушку и заботливо укрыл меховой накидкой, после чего устроился рядом лицом ко мне. Он лег на здоровый бок, но, переворачиваясь, все равно поморщился.

– Болит? – тихо спросила я.

– Почти нет, – отмахнулся он, явно соврав.

Мы смотрели друг на друга.

Николас, как и обещал, оставил между нами расстояние, но несмотря на это, мы еще никогда не были так близки друг к другу. Он выглядел гораздо более расслабленным, и его губы то и дело подергивались в улыбке.

Я неслышно сглотнула.

– Хватит так смотреть, – буркнула я, натягивая накидку до самого носа, хотя в комнате было тепло.

– Как? – невозмутимо отозвался он, приподняв бровь. Его ухмылка стала шире.

– Вообще не смотри, – ответила я, скрывшись под мехом.

– Кажется, ты с этим справляешься лучше, – услышала его смешок.

Я выглянула.

Тут раздался громкий, жалобный скулеж.

Ник даже головы не повернул, а я вмиг откинула накидку и села.

Ласка стояла в изножье кровати. Ее голова лежала у ступней хозяина, уши были прижаты, а глаза смотрели на нас с мольбой.

– Она хочет сюда. – Я тоже перевела взгляд на Николаса.

– Никаких собак в постели, – и снова его голос стал строгим.

Я вздохнула и опустилась обратно, глядя на печальную морду овчарки. Через несколько мгновений над ухом раздалось тихое ругательство, и Ник похлопал рукой рядом с собой. Ласке не нужно было показывать дважды. Она стрелой взлетела на кровать, отчего та прогнулась и заскрипела, и плюхнулась между нами. Из пасти радостно свесился длинный язык. Я поморщилась от характерного запаха, но все равно широко улыбнулась и запустила руку в мягкий загривок.

Осознав, что мы обе игнорируем его суровые взгляды, Николас сдался и присоединился ко мне. Наши пальцы соприкоснулись.

– Спи, – проворчал он.

Я отпустила собаку.

– Я боюсь засыпать, – призналась едва слышно.

Он нахмурился и протянул руку, накрывая своей большой ладонью мой сжатый кулак.

– Не давай кошмарам власти над собой. И если ты действительно услышала все, что я тебе говорил, они не придут. Я буду рядом.

Я неуверенно кивнула и посмотрела на наши руки. На них с довольным вздохом опустила голову Ласка. Я провела пальцем вдоль ее носа, отмечая сходство с волками.

– Спасибо тебе.

– Я ничего не сделал, – тихо ответил он.

«Если бы ты только знал, сколько сделал».

– Что это? – неожиданно спросил Николас, когда наткнулся на небольшой, чуть выпирающий участок кожи на моей ладони.

– Шрам, оставшийся с того дня. Я обожглась, когда открывала дверь дома, – шепотом ответила я.

Ник мрачно кивнул и продолжил легонько гладить руку.

– Фрейя, – позвал он, и я вскинула глаза, настороженная его неуверенным тоном. – Как, ты говорила, звали твоего брата?

– Теоден. – Я могла поклясться, что в его взгляде что-то промелькнуло. – Что? – вскочила я, напугав собаку. Сердце бешено заколотилось. – Почему ты спросил? Ты что-то знаешь? Где он?

– Тише. Успокойся. – Он коснулся моего плеча. – Я ничего не знаю, просто имя показалось знакомым. Но я ошибся. Прости. Не стоило спрашивать. – Видимо, на моем лице отразилось такое разочарование, что он не удержался и прижал ладонь к моей щеке. – Ты сказала, его не было в деревне. Почему ты решила, что он тоже мертв?

– За два месяца до того… как все случилось, он ушел в горы. Наша мать была тяжело больна. – Я опустила голову на подушку и зажмурилась. Николас взял мою руку в свою, а Ласка снова устроилась сверху. – Ее одолел редкий недуг, а у нашего целителя не было подходящих трав. Он сказал, что они растут только высоко в горах, и Тео, недолго думая, вызвался идти. Это была опасная затея, и мама не хотела его отпускать. Умоляла остаться, убеждала, что все не так серьезно, что ей этого не нужно. Но Тео ушел вместе со своим лучшим другом. По нашим подсчетам, они должны были вернуться через полтора месяца. А их не было даже по истечении двух. Я не знаю, что и думать, – горько прошептала.

– Путь часто занимает больше времени, чем планировалось, – спокойно сказал он. – Вполне возможно, они тоже нашли способ выжить.

– В таком случае, надеюсь, что на их долю выпало меньше испытаний, – пробормотала я.

– Хватит на сегодня мыслей, – мягко прервал Ник. – Отдохни.

Я нашла в себе силы улыбнуться, после чего кивнула и придвинулась к собаке, зарываясь носом в ее мех. Глаза прикрылись сами собой. Окружающие звуки и запахи начали постепенно растворяться, и только рука Николаса ощущалась отчетливо, как наяву. Даря тепло, покой и надежду.

Это была первая ночь более чем за полгода, когда кошмары не вторгались в мои сны.

Легкий ветерок коснулся волос и немного охладил вспотевшую от летней жары кожу. Я глубоко вздохнула, чувствуя под собой непривычную мягкость, и с закрытыми глазами сбросила меховую накидку, под которой, казалось, вот-вот разгорится пожар. Когда в нос ударил сладковатый запах, а до ушей донесся тихий птичий пересвист, я улыбнулась и с наслаждением потянулась. Глаза медленно открылись. И внутри что-то упало.

Я резко села, оглядываясь по сторонам с тревожным непониманием, но уже спустя мгновение растерянность сменилась стыдом. Воспоминания о ночных событиях услужливо пробрались в голову, и я застонала, закрывая лицо руками. Щеки вспыхнули, стоило мне вспомнить, как ворвалась среди ночи к Николасу, как впервые рассказала кому-то все без утайки – полностью обнажила душу, которую окружила неприступной стеной. И теперь я не знала, как посмотреть в глаза тому, перед кем открылась.

Нос вновь пощекотала нежная сладость. Я убрала руки от лица и обвела взглядом небольшую, но чистую и уютную, скромно обставленную комнату. При свете дня она выглядела иначе. Большая кровать занимала почти все пространство. У двери располагался сундук, рядом к стене были прибиты полки, на которых стояли баночки с целебными мазями, чистые бинты и несколько простых кинжалов, а около кровати…

Я потрясенно замерла, уставившись на маленькую табуретку. Точнее, на то, что лежало на ней. Медленно протянув руку, я подняла небольшой букет желтых цветов, осторожно коснулась хрупких лепестков и поднесла к лицу. Я с удовольствием вдохнула аромат, и губы растянулись в счастливой улыбке. Мне хотелось подавить ее, но я не стала, позволив себе эту слабость.

Цветы были не единственным сюрпризом. Я вернула их на место и взяла в руки деревянную миску, из которой торчала ложка. Провела пальцем по вязкой желтоватой субстанции, сунула в рот и зажмурилась от медовой сладости, растекшейся по языку. Еще несколько неполных ложек отправились в рот, после чего я вновь откинулась на кровать, пытаясь справиться с ускорившимся сердцебиением. Прислушиваясь к чувству, что распирало грудь. К чувству, для которого у меня не было названия.

Я повернула голову, чтобы посмотреть на то место, где спал Николас, и, помедлив, втянула носом воздух. К сладкому аромату цветов примешался мужской запах с присущими только Нику нотками хвои, леса и мяты. Им пропахла вся кровать, и я поймала себя на том, что не могу надышаться, не могу заставить себя встать с мягких мехов, хотя до этого чувствовала себя комфортно лишь на твердом полу.

Внезапно осознание того, что солнце поднялось высоко в небо, а снаружи доносится тихий звон стали и глухое постукивание тренировочных мечей, заставило меня быстро подняться с кровати.

Застелив постель, я подхватила букет и миску и спустилась вниз. Цветы оказались в скромной вазе на кухонном столе, и я засуетилась по дому, чтобы переодеться, пригладить спутавшиеся кудри и разместить на поясе ремешки с оружием. Закончив сборы, я еще раз оглянулась на утренние подарки и вышла на улицу.