– Все готово, – наконец сказал он.

Я коротко вздохнула, а затем повернулась и присела на край кровати, с которого хорошо просматривалась улица. Но стоило Николасу подойти сзади, и наши отражения тут же показались в стекле. Вопреки своему желанию, я не стала закрывать глаза. Он больше не увидит меня слабой.

Вот только договориться с самой собой было куда проще, нежели прийти к согласию с телом. Если в голове мне удалось навести сомнительный порядок, то тело предательски задрожало, когда пальцы коснулись завязок на задней стороне платья.

– Ты боишься, – тихо произнес он. Убрал руки. Посмотрел мне в глаза через отражение.

Я промолчала. Тишина служила ответом.

Николас тяжело вздохнул и наклонил голову.

– Я больше ничего не сделаю, клянусь. Понимаю, ты не хочешь меня видеть, и я бы не стал заставлять тебя, но моя мать сейчас осматривает ребенка. Скорее всего, она проведет с ним всю ночь, а твоими ранами нужно было заняться еще в полдень, – осторожно объяснил он, безуспешно пытаясь встретиться со мной взглядом. – Но если тебе страшно, то я могу уйти. Только скажи.

Мне было страшно и хотелось снова остаться в одиночестве, но…

– Больно, – едва слышно произнесла я.

Николас хмуро кивнул и начал развязывать тесемки, которые тянулись до самой поясницы, но он распустил их настолько, чтобы оставить обнаженными плечи и раны от плети. Пропитавшиеся кровью бинты вскоре оказались на полу.

Он шепотом выругался и замер.

– Придется зашивать заново.

Я прикрыла глаза и молча кивнула, собираясь с духом.

Долгое время мы сидели в напряженной тишине.

– Фрейя, – выдохнул он, вытягивая из раны черные от крови нити, – мне так жаль. То, что я сделал… было отвратительно. Ты через многое прошла. Я должен был отнестись к тебе с пониманием и быть сдержаннее, но потерял контроль и поддался эмоциям, хотя следовало все взвесить на холодную голову. Знаю, звучит как глупое оправдание, но так и есть. Тогда в моем представлении все было иначе. Но это зашло дальше, чем я думал. Я… хотел припугнуть тебя, да, показать, что происходит, когда не отдаешь отчета своим словам. Но я точно не желал причинять тебе такую боль, Фрейя. – Я подняла голову, и наши взгляды встретились. – Я ошибся. Прости меня.

Его извинения, его признания, такие человечные, настолько потрясли меня, что лишили дара речи. На мгновение, всего лишь на один миг я позабыла, кем являлась в этом доме.

– Зачем? – прошептала я наконец.

– Что?

– Зачем тебе мое прощение? Тебя не должно волновать, что я чувствую.

– Но волнует, – просто ответил он.

Повисшее между нами молчание было неловким, тягостным, но я, по крайней мере, перестала бояться Николаса. Однако боль от накладываемых стежков притупила все мысли. Я как могла терпела, но все равно то и дело вздрагивала и выгибала спину. В такие моменты Николас останавливался, давая мне время перетерпеть, и часто смазывал края раны какой-то успокаивающей мазью, что источала приятный аромат.

Когда плечо было зашито, мы оба облегченно выдохнули. Следующим испытанием стало лечение глубоких ран от плети, но я так устала, что глаза даже начали слипаться от успокаивающих движений Николаса и исходившего от него тепла.

Вдруг он нарушил тишину странной фразой:

– Я хочу заключить с тобой сделку.

Сонливость как ветром сдуло.

Я резко посмотрела на его отражение в окне, но он был сосредоточен на ранах.

– Какую еще сделку? – насторожилась я.

– Ты ведь не оставишь попыток сбежать, да? – слегка раздраженно спросил он.

Я даже не задумывалась об этом; в таком состоянии все равно бы далеко не ушла. Да и не было в этом никакого смысла: я не помнила дороги назад и вряд ли определила бы направление верно, не говоря уже о том, что не хотела подвергать риску волков.

Я неуверенно повела здоровым плечом.

– Куда мне бежать?

– Разве ты не хочешь вернуться к волкам? – осторожно поинтересовался Ник.

Я поморщилась. Задумалась, как много могла доверить ему, но не находила весомых причин, чтобы действительно сделать это.

В этот момент он снова поднял глаза и, заметив на моем лице борьбу, уступил:

– Ладно. Я не хочу держать тебя здесь насильно и поэтому дам время до полного выздоровления. Ты будешь беспрекословно исполнять обязанности, как и все, а когда оправишься полностью, я позволю тебе уйти. Если ты этого захочешь, – добавил он.

– Как-то мало походит на сделку, – невесело усмехнулась я. – Условия слишком просты.

– Не вижу смысла усложнять. – Уголок его рта слегка дернулся.

– Сними с меня браслет, – попросила я.

Николас отрицательно мотнул головой:

– Пока не могу. Должно же быть хоть что-то, что будет удерживать тебя здесь и не даст нарушить условия.

Я обернулась и хмуро уставилась на него.

– Ты не доверяешь мне, – продолжил он, смотря мне в глаза. – Так почему я должен доверять тебе?

– Как я могу быть уверена, что ты сдержишь слово? – парировала я, намекая на нарушенное обещание, данное им в лесу.

– Тебе придется поверить мне. Такого больше не повторится, – заверил он. – Впредь никакой лжи. И никто не коснется тебя против твоей воли.

Я немного поколебалась, но все же кивнула и попробовала зайти с другой стороны:

– Я отработаю свое освобождение от Кезро, но ты больше не станешь связывать меня.

Николас нахмурился.

– Ты торгуешься.

– Ник, даже если бы я захотела, все равно не смогла бы поднять руку на твою сестру или мать. Даю тебе слово, что не способна на это. Я говорила тебе, то, что я просто пытаюсь выжить, еще не делает меня убийцей.

Его имя, слетавшее с моих губ, оказывало какое-то особое воздействие на Николаса.

– Хорошо, – неожиданно быстро сдался он и протянул мне руку.

Я практически рефлекторно повторила жест, но прежде, чем сомкнуть ладони, помедлила.

– Но сделка не состоится, если ты не дашь мне что-то вместо платья, – заявила я, с опаской покосившись на него.

– Сомневаюсь, что условия равнозначны. Ты перетягиваешь все исключительно в свою пользу, – мрачно отозвался Николас.

Я продолжала удерживать его взгляд в ожидании решения.

После короткой внутренней борьбы он потянулся к моей руке и легко ее сжал. Я отчетливо почувствовала, как его длинные мозолистые пальцы сомкнулись вокруг моих, небольших и тонких.

Быстро отдернув ладонь, я отвернулась.

– Теперь мне кажется, что это самый глупый договор, который я когда-либо заключал, – недовольно пробормотал Николас, вернувшись к залечиванию моих ран.

Я неуверенно улыбнулась своему отражению.

Той ночью я практически не спала – ворочалась с боку на бок на узкой, скрипучей койке, простыни делали ее непривычно мягкой. В комнате было тепло, но в душе царил лютый холод, и я слегка дрожала от его ледяного дыхания. Все было чужим, мебель казалась лишней. Слишком спокойно. Чересчур удобно. Неестественно.

Я перебралась на пол и свернулась клубочком в дальнем углу комнаты, стены которой давили со всех сторон. Они дарили хотя бы какое-то чувство защищенности. Иллюзию безопасности. Я представляла, что вместо них была окружена горячими телами волков, отчаянно желала вновь зарыться пальцами в их шерсть и ощутить свежесть ночи, ласковые порывы ветра, путающего волосы.

Но такого больше никогда не случится.

Я спасла их, обрекая саму себя на гибель и одиночество.

Но если это дарило свободу им, то я была готова принести в жертву свою.

Меня разбудила тупая, пульсирующая боль в плече, и я с кряхтением приподнялась с пола. Раздался шуршащий звук. Я удивленно уставилась на теплое одеяло, которое соскользнуло с моих плеч. Почему я не проснулась, когда кто-то прокрался в комнату и позаботился обо мне, хотя обычно подскакивала от любого малейшего шума?