Тяжело дыша сквозь оскаленные зубы, Николас наблюдал за тем, как разгорается зажженное им пламя. Возбужденные, воодушевленные, воины обоих кланов, не обращая внимания на дождь, бросились исполнять приказ вождя Этна.

Аян подошел к Нику и положил руку ему на плечо; его буквально распирало от гордости. Как и Делию, которая, не сдержавшись, бросилась к помосту, готовая раскрыть объятия своему сыну, что стал мужчиной. Атли с широченной улыбкой потряс его руку, и, обменявшись с ним парой слов, Николас наконец-то спустился с помоста и моментально оказался в кольце тех, кто спешил его поздравить. Сначала была Делия, которую Аян спешно оттащил в сторону, судя по его лицу, ворча что-то вроде: «Не позорь сына своими слезами и поцелуями, женщина, разве не видишь, ему уже по статусу не положено!» Затем подошли старшие воины, приятели из Шэлдо, Эш, Теоден, кто-то из пожилых жен, торопившихся благословить нового вождя.

Я терпеливо ждала, но когда Николаса обступила знакомая компания Дритан-Фабиан-Дамен, – по моему мнению, чересчур затянувшая с похлопываниями по плечу, – бесцеремонно растолкала их и под мужские показательные ворчания бросилась Николасу на шею. Он жестом прогнал друзей прочь и крепко меня обнял.

– Мой вождь, – отстранившись, насмешливо протянула я и поклонилась.

– Теперь-то ты обязана меня слушаться, – довольно ухмыльнулся он, обнимая меня за талию.

Я громко фыркнула.

– Слушаться меня не заставит даже женитьба.

Ник вскинул бровь, а с моего лица мгновенно слетела улыбка. Потупив взгляд, я попыталась выпутаться из его рук, но он, как назло, крепко удерживал меня, буквально сжигая в огне стыда.

Его глаза сияли, когда он наклонился и тихо спросил:

– А ты бы вышла за меня? – Взгляд и голос были игривыми, но в то же время такими серьезными, что я замерла, растерявшись. Сердце грохотало в груди.

Видимо, я молчала слишком долго, потому что он вдруг ослабил хватку, и мне показалось, что в его глазах мелькнуло разочарование.

Я нервно усмехнулась, вскинула палец и сурово погрозила ему.

– С тебя на сегодня хватит клятв, вождь.

К моему облегчению, Николас улыбнулся.

Прощание.

Есть ли в этой жизни что-то более трудное и невыносимое?

Неважно, прощался ты сам или же наблюдал, как это делали другие, жадно запоминая друг друга глазами, полными слез, и сердцами, сжимающимися от отчаяния и надежды. Женщины бросались на шеи мужей, отцов, сыновей и братьев. Некоторые тихо, нашептывая что-то на ухо или приникая к губам в жарком поцелуе, другие не скрывали рыданий и не желали расцеплять пальцы, лихорадочно сжавшиеся на коже доспехов.

И только несколько женщин стояли рядом со своими воинами. Лучшие среди тех, кого я обучала. Пусть их было немного, но я гордилась даже этой маленькой победой.

Смотря на Этна и Шэлдо, я старалась не думать о том, что кто-то обнимал родных в последний раз, сам того не зная.

Я отпустила Лети и, пока она обнималась с родителями и братом, огляделась, после чего резко похлопала Ника по предплечью.

У дверей одной из больших хижин, которые подготовили для укрытия женщин и детей, близко друг к другу стояли Фабиан с Кодой. Он пригнулся к ребенку на руках Коды, прикрывая Низу своими черными волосами, а потом выпрямился и с величайшей осторожностью убрал темный локон Коды за ухо. Я с открытым ртом смотрела, как моя робкая подруга, которая до истерики боится мужчин, вдруг всхлипывает и доверчиво приникает к мощной груди Фабиана. Он пораженно застыл на мгновение, но затем крепко сомкнул руки за ее спиной, заключая их с малышкой в надежный, уютный кокон.

Я повернулась к Нику и увидела, что он улыбается.

– У них все будет хорошо, – тихо заверил меня он.

Я кивнула.

Но в воздухе отчетливо висело невысказанное: «Если Фабиан вернется».

– Фрейя, – раздался тонкий голосок.

– Арья, – выдохнула я, когда тонкие руки стиснули шею так сильно, что стало трудно дышать.

– Вернись, – едва слышно взмолилась она, и мое сердце сжалось от боли.

Я осторожно отстранила ее от себя и потянула за ворот своей рубахи, чтобы снять через голову черный шнурок.

Мужественно сдерживая слезы, Арья внимательно наблюдала за моими движениями и хмурила брови.

– Вот. Я хочу, чтобы он был у тебя. – Я набросила ей на шею медальон, который повис где-то у живота. Она обхватила теплое серебро и измазанными в грязи пальцами проследила узор из щита, двух скрещенных мечей и оплетающего их тела норки. Внезапно я подумала, что он оказался на своем месте. – Пусть он приносит тебе удачу.

– Спасибо, – прошелестела Арья, а потом посмотрела на меня серьезным не по годам взглядом. – Победи в этой битве.

У меня перехватило дыхание.

– Ты сражалась и победила?

– Нет. Нет, Арья, я проиграла.

Я закивала и снова прижала девочку к себе, чувствуя, как щиплет от слез глаза. Николас все это время молчаливо возвышался рядом. Когда мы отстранились друг от друга, Арья подняла голову, и я увидела, как скрестились их взгляды. На его разрисованном лице едва заметно заиграли желваки. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, после чего Арья с почтением склонила голову и отошла.

– Я присмотрю за ней, – ворчливо проскрипела Сахаар, хватая Арью за руку. Второй ладонью она сжимала запястье Летиции. – Перестань вырываться, глупая девчонка.

– Спасибо, Сахаар.

Она долго вглядывалась в мое лицо, затем бросила:

– Береги ее, вождь, – и пошлепала, не оборачиваясь, к хижине, полной женщин и детей.

Арья то и дело оглядывалась, но тут ей на плечо опустилась тяжелая ладонь, и вся троица замерла.

Рядом с притихшей дочерью остановился Гарт. С непроницаемым выражением лица он несколько ударов сердца смотрел ей в глаза, а потом опустил руку и пошел к воинам. Девочка глядела ему вслед с таким же видом. Ребенок, который слишком быстро повзрослел.

– Идем, – тихо отвлек меня Ник, и я позволила утянуть меня к войску, ожидавшему нас у подножия склона.

Когда мы приблизились, все разговоры стихли, и к Николасу подошли Атли с Аяном.

Вождь Шэлдо с легкой улыбкой обхватил рукой его шею.

– Сегодня ты поведешь в бой оба клана, молодой вождь. Я доверяю тебе, как твоему отцу или самому себе. Судьба Этна и Шэлдо в твоих руках.

– Это честь для меня, Атли, – голосом, исполненным благодарности и чувства, ответил Ник.

Атли отошел в сторону, и Николас, убедившись, что я иду следом, начал подниматься по склону. Воины расступались перед ним, подобно отходящим от берега волнам. Но прежде, чем ступить под покров леса, он остановился и оглянулся на долину, размытую пеленой дождя. За ним повернулись головы сотен мужчин и женщин. Деревня казалась непривычно тихой и опустевшей. Где-то в глубине были заперты те, кому борьба была неподвластна, и только приглядевшись получше, можно было заметить черные тени воинов, которые остались защищать их, если враг окажется достаточно бесчестным и коварным, чтобы напасть на невинных.

Никто не сомневался, что именно таковым он и был.

– Выступаем, – отвернувшись, громко скомандовал Николас и покрепче перехватил рукоять топора. – И да пребудут с нами Боги.

Хотя густые кроны деревьев скрывали серое небо и мешали дождевым потокам, вода все равно стекала с зеленых листьев и ветвей, холодными каплями падая на разгоряченную кожу воинов. Звучали тихие разговоры, хлюпала под ногами размокшая земля и скрипели колеса повозки, внутри которой сидела укрытая плотной тканью Делия. Фыркал, отряхиваясь, конь, чья шерсть потемнела от дождя.

Так звучала война. Но было в этом шуме нечто умиротворяющее.

Справа от меня прошлепали по грязи тяжелые ботинки.

– Я могу понести твой щит, девица, а то устанешь раньше времени, – прозвучал насмешливый бас.