Буквально через пару шагов нас окружили голоса и встревоженные лица воинов Этна.

– Фрейя! Фрейя!

Несколько мужчин с недоумением расступились, расталкиваемые маленькими руками. Я не могла видеть Арью, зато узнала ее голос. Она плакала.

– Она жива?

– Почему ты здесь? Почему до сих пор не в деревне? – сурово отчеканил Николас. – Сейчас же иди к остальным.

– Не кричи на нее, – прошептала я, глядя на него слегка приоткрытыми глазами. Его силуэт то двоился, то троился.

Николас дернул челюстью, но замолчал, позволяя Арье идти рядом с Лети. Опасаясь его гнева, она тоже больше ничего не говорила. Лети что-то успокаивающе ей шептала.

– Ты нашел их! – прозвучал облегченный голос Фабиана. – Я отправил отряд проследить, что Хири вернулись на свои земли. Из наших никто не пострадал. Из мужчин, – мрачно добавил он.

Ник кивнул, не сбавляя шаг.

– Забери детей.

Девочки не стали пререкаться, хоть и было видно, что им не хотелось отходить от Ника. И вот мы остались вдвоем. Он по-прежнему не решался перейти на бег, чтобы не навредить мне еще сильнее, и широкими шагами двигался по лесу, прикрывая меня от веток.

– Держись. Держись, – бормотал он, постоянно проверяя, не закрыла ли я глаза.

В деревне отовсюду раздавались плач и крики. Как только мы вышли из тени деревьев, вокруг собралась толпа народа. Николас с грозным видом приказал всем расступиться и быстро скрылся за дверью дома.

Навстречу нам выскочила взъерошенная и перепуганная Делия.

– Слава Богам! А где же Лети?

– Она с Фабианом. Помоги.

– Скорее. Клади на стол. Тяжело раненных я уже осмотрела, остальными занимается Сахаар. Что с ней случилось?

– Яд.

Я почувствовала, как тепло сменилось жесткостью деревянной поверхности, и в панике замотала головой.

– Ник!

– Тише, я здесь, все в порядке. – Он появился рядом и присел, сжимая мою руку. – Я здесь.

– Пожалуйста, не уходи. Не бросай меня, – умоляюще прошептала я, всхлипывая от страха и боли.

– Никогда, – серьезно ответил он и стер с моего лица слезы.

Штанина на моей ноге поднялась, и рану овеяло прохладой. Потом кто-то вылил на нее ледяную воду. Я заскулила и подползла к Николасу, уткнувшись лицом ему в шею, прячась от всего мира. Он на мгновение замер, но затем коснулся губами непослушных кудрей и начал ласково гладить меня по спине.

– Все будет хорошо. Только не сдавайся. Слышишь? – произнес он и, когда не дождался ответа, немного отстранился. – Фрейя, ты должна пообещать, что будешь держаться.

– Ради чего? Кому я нужна? – едва слышно прохрипела я.

Долгое время не раздавалось ни звука. Не считая суеты Делии позади.

– Мне.

Кто-то ухватился за рукоять, торчащую из моей ноги.

– Ты нужна мне.

Одним движением лезвие с хлюпаньем вышло из опухшей голени.

Я судорожно стиснула в пальцах рубашку Николаса и зажмурила глаза, вкладывая ладонь в протянутую тьмой руку.

Глухие, стучащие звуки вырвали меня из забытья.

Холодная и безжизненная темнота медленно отступала. Рассеивалась как тучи, отгоняемые порывами ветра, которые расчищали путь к солнцу. Вот только за тьмой внутри меня скрывался не свет.

А точно такая же тьма.

Я резко втянула ртом воздух, словно не пробудилась ото сна, а была выпихнута лапами смерти, смилостивившимися над случайной душой. Веки, подрагивая, раскрылись, и я уставилась на белеющий во мраке комнаты уголок смятой подушки. В теле чувствовалась жуткая слабость, и только бешено колотящееся сердце напоминало о том, что я была его хозяйкой.

Я медленно приподнялась на дрожащие локти. В знакомое окно у кровати заглядывал аккуратный полумесяц, раздражающий стук продолжал нарушать царящее безмолвие.

Я попыталась сесть, но тихо вскрикнула, хватаясь за ногу. Я нащупала плотную повязку на голени и устало вздохнула, когда воспоминания без капли милосердия ворвались в голову. Я уперлась руками в колени и потерла лицо, морщась от каждого стука, доносившегося с улицы, хотя в доме было почти пугающе тихо.

Я поднялась и схватилась за стену, держа ногу на весу и не решаясь сделать шаг. Внезапно у прикроватной табуретки что-то громыхнуло. Я провела ладонью по полу, нащупав что-то гладкое. Это оказалась крепкая, заботливо отполированная трость.

– Что ж, – шепнула я, ткнув ею в пол.

За дверью было так же темно, как и в моей комнате. Дом явно пустовал этой ночью, отчего мне стало не по себе. Я осторожно ковыляла по коридору, словно слепой котенок, натыкаясь на все подряд. Когда почти добралась до выхода, принюхалась и сморщилась от резкого запаха, который долетал откуда-то с кухни. Прикусив губу от натуги, я наполовину допрыгала, наполовину дохромала туда. Замерла, едва не наступив на большой осколок.

Лунный свет выделял на полу осколки разбитой бутылки. Или даже нескольких. Будто кто-то специально кинул их в стену.

Снова стук.

Озадаченно посмотрев в маленькое окошко, но ничего там не увидев, я направилась ко входной двери, ведомая каким-то нехорошим предчувствием.

На улице было пусто, в окнах других хижин – темно.

Прислушавшись, я поняла, что привлекший меня звук доносится из леса, и последовала за ним.

Еще никогда мое передвижение по лесу не сопровождалось таким шумом: раненая нога то и дело подкашивалась, и я спотыкалась, задевая сучья и коряги. Стук быстро приближался.

После непродолжительного блуждания между деревьями я выхватила из теней силуэт маленькой постройки. Возле старого сарая, снизу доверху заполненного дровами, стоял высокий мужчина. Холодный лунный свет играл на вспотевшем, обнаженном по пояс теле. Он с силой, даже с яростью раскалывал поленья, интуитивно заменяя разрубленные новыми.

Как завороженная, я наблюдала за движениями мышц, не решаясь подойти ближе.

– Ник, – тихо окликнула я, но он не отреагировал, продолжая взмахивать топором так сосредоточенно, будто от этого зависела жизнь. Зато встрепенулась овчарка, как обычно лежавшая рядом с хозяином. Она угрожающе поднялась, но, поведя носом, завиляла хвостом и тявкнула.

Я приблизилась и снова позвала Николаса, однако опять ничего не добилась. Казалось, он, наоборот, ускорился, резко отшвыривая половинки поленьев в сторону.

Собравшись с духом, я подошла еще ближе и остановилась прямо за его широкой спиной. Дождалась, когда он опустит топор, и только тогда робко протянула руку и положила ему на плечо.

– Эй.

Твердые мышцы под моей ладонью превратились в камень. А в следующее мгновение к моему горлу приставили длинное острое лезвие. Так близко, что я даже задержала дыхание, боясь, что малейшее движение – и кожа обагрится кровью.

Лицо Николаса вплотную приблизилось к моему. Темнота не позволяла мне разглядеть его выражение, но я чувствовала, как до моей кожи долетает хриплое, тяжелое дыхание, а нос улавливал исходивший от него крепкий запах.

– Это я, – произнесла я почти беззвучно.

Его вид больше не был таким диким. Взгляд прояснился, и он отпрянул.

– Фрейя? – с недоверием просипел он.

Я кивнула, встревоженно оглядывая незнакомого Николаса. Вспомнила, каким ласковым и осторожным он был, когда нашел меня в лесу, и слегка зарделась.

– Живая, – облегченно выдохнул он. Его плечи опустились, будто с них упал тяжелый груз, и Николас дернулся, видимо, желая меня обнять, но в последний момент опомнился. Опустил руки, отошел на пару шагов, хмуро уставившись в землю. – Зачем ты встала? Тебе нужно лежать.

– Ну, знаешь, – усмехнулась я, – этот грохот разбудил бы даже мертвого, – и указала на огромную кучу расколотых дров.

При слове «мертвый» он едва заметно вздрогнул и потер лицо ладонью, пытаясь это скрыть.