– Еще раз, – прозвучал над плечом суровый приказ.

Снова безрезультатно.

– Еще!

Заскулив, уже ощущая выступившие на глазах слезы, я подчинилась, и… два пальца нехотя, еле-еле, но дернулись вниз!

– Получилось! Ты видел?

Из моей груди вырвался вздох. Сомнения на мгновение отступили, и я наконец-то посмотрела на Ника. Он улыбался. Напряжение, казалось, отпустило его.

– Видел. Ты молодец. – Он прижался теплыми губами к моим. – Это очень хорошо. Повторяй не меньше десяти раз в день, пока не начнешь свободно двигать пальцами.

На моем лице появилось кислое выражение, которое он проигнорировал.

– А ты… не мог бы тоже кое-что повторить? – осмелилась прошептать я, позабыв о боли. Ник вопросительно приподнял брови, и я сглотнула. – Те слова.

Его взгляд тут же метнулся к валуну, а затем он снова посмотрел на меня. В его глазах появилось столько теплоты, что ею можно было растопить весь снег в зимнем лесу. Ник склонил голову и прошептал мне в губы то, что я мечтала услышать вновь. Что слышала ночью и во сне, что звенело в моей голове с момента пробуждения.

Николас взял мою здоровую ладонь и прижал ее к месту на своей груди, где билось сердце.

– Оно твое. Я твой.

– Я твоя, – эхом отозвалась я. И голосу моему вторил шелест листьев ивы, которые вдруг ворохом закружились вокруг нас, сметенные неожиданно сильным порывом летнего ветра. На какое-то мгновение мне даже почудился в нем перестук стеклышек.

В долине нас встретило безмолвие, но оно не было злым или тревожным. Эта тишина была мелодией долгожданного покоя победителей, что заслужили длительный отдых после изнурительной битвы со злом. И только караульные горбились от усталости на своем посту. Они уважительно склонили головы перед вождем. Обнимая меня одной рукой, Николас остановился и хмуро оглядел их бледные лица с черными тенями под глазами.

Я поморщилась от мысли, что мы с Ником выглядели не лучше.

– Я пришлю людей вам на смену.

Мужчины незаметно выдохнули и благодарно кивнули.

На месте костров и деревянных возвышенностей тлели кучи пепла с рыжими проблесками догорающих огней, от которых в небо по-прежнему поднимались столбы дыма. Мы молча прошли мимо них, петляя между затихшими хижинами и палатками, в которых воины спали так крепко, что никто не отреагировал на звук наших шагов. Боюсь, они бы не проснулись, даже если бы отряд Кезро с криками слетел со склона на лошадях. Я вздрогнула от этих мыслей, и мне пришлось несколько раз повторить себе, что ни Кезро, ни Хири больше никогда нас не потревожат. Что я больше никогда не увижу лихорадочный блеск черных глаз Истэка.

– Их палатка должна быть… – хромая, недовольно бормотал себе под нос Николас, но я перестала вслушиваться в его слова и резко остановилась, запнувшись.

В нескольких шагах от нас поскрипывала сломанными ставнями небольшая ветхая хижина. Хижина Гарта. На полусгнивших ступенях у порога темнела маленькая фигура, которая при виде нас медленно подняла голову.

– Что? – Николас замер и, проследив за моим взглядом, нахмурился.

Я бросилась к ребенку. Присела рядом, и девочка тут же сонно перебралась ко мне на колени.

– Арья, почему ты спишь на улице? Где Теоден и Трудая?

Но она лишь молча опустила голову мне на плечо, глядя в одну точку через полуприкрытые веки, и я почувствовала, как сжимается сердце от жалости и вины. Николас с угрюмым видом остановился перед нами и скрестил руки на груди. Я растерянно посмотрела на Арью, обернулась на дом. Мрачный, почти черный в еще не рассеявшихся сумерках, он наводил жуть даже на меня. Неудивительно, что она предпочла спать снаружи.

«Куда, демоны побери, смотрел мой брат?!»

– Иди, я переночую с ней здесь.

– Здесь? – процедил Николас, презрительно покосившись на хижину. Эта ситуация явно выводила его из себя.

– Я не могу оставить ее, – прошептала я, закрывая ей уши на случай, если этот несносный мужчина снова вздумает грубить.

Ник тяжело вздохнул, не сводя взгляда с безразличного ко всему клубочка в моих руках. Посмотрел на меня. И снова хмуро вздохнул, словно на что-то решился.

– Тогда бери ее и пошли домой.

Я готова была расцеловать его, но ограничилась лишь благодарным взглядом, от которого он поспешил отвернуться. Как и раньше.

– Идем со мной, родная, – сказала я, поднимая Арью на ноги. – Я больше не брошу тебя.

На первом же шаге она покачнулась, и я едва успела поймать ее, после чего не без труда подняла на руки. Но Ник мгновенно оказался рядом и выхватил мою ношу.

– Не таскай ее, – сердито бросил он и направился в сторону дома.

Не выказав ни капли сопротивления, Арья обхватила тонкими руками мощную шею и прижалась щекой к его плечу. Ее голова слегка подпрыгивала от его неровной ходьбы, как и серебряный медальон, выскочивший из-под рубахи.

Я едва не задохнулась, внезапно сраженная этой картиной. Николас и темноволосый, кудрявый ребенок на его руках. Я так и глядела им вслед, пока он не остановился и не обернулся, недовольно уставившись на меня. Мне пришлось поспешить, напоминая себе, что он был уставшим, злым, а еще должен был найти других караульных. Но образ любимого мужчины и дитя не покидал меня еще очень долго.

Мои пальцы были окрашены алым. Я прищурила глаза, когда между ними промелькнули яркие лучи заходящего солнца, и положила руку на колени, вновь опустив на них голову и устремив взгляд на расположившуюся внизу деревню. На крышу каждой хижины, на каждое лицо и каждую травинку падал насыщенный оранжевый свет. Мне до сих пор было непривычно видеть долину без сотен шатров повсюду. Все стало, как раньше. Такой она предстала предо мной, когда я впервые прибыла в деревню Этна. Такой же. Но немного другой. А возможно, я была кем-то другим.

После сражения клан Шэлдо задержался в наших землях, чтобы помочь убрать тела Кезро и восстановить разгромленную дикарями деревню. К тому же воинам требовалось время, чтобы окрепнуть и поднабраться сил. Николас и Атли расстались тепло, пообещав собраться с первым снегом на зимних испытаниях. С нами остались лишь Алакей, Трудая и мой брат, который получил разрешение побыть с сестрой еще хотя бы пару недель. Хотя их казалось слишком мало. Я с содроганием думала о том дне, когда он уедет. Но мы оба теперь принадлежали разным кланам. У каждого из нас была своя жизнь. Однако, разойдясь по разным тропам в этот раз, мы уже не будем одиноки.

Ветер яростно взметнул мои волосы, и я отбросила их назад тыльной стороной руки, чтобы посмотреть вниз. Дамен и Дритан только что вернулись с охоты. Стащив с коня оленью тушку, Дритан подкрался к брату и с силой дал ему пинка, а когда тот возмущенно развернулся, резво закинул мертвое животное себе на спину и, придерживая его руками за передние копыта, помчался прочь. Голова оленя подпрыгивала где-то у его затылка. Ухмыльнувшись, Дамен снял с плеча лук, прицелился и метко выстрелил в тушку, после чего Дритан картинно завалился лицом в землю, оставшись неподвижно лежать. Я тихо рассмеялась. Ох, Ника на них нет. В моей голове отчетливо прозвучал грозный голос, приказывающий близнецам не вести себя как дети и не играть с едой. Но именно такими я их и любила.

В другой части деревни Кода оживленно подбадривала дочь, когда та делала первые неловкие шаги. Из-за угла дома вывернул Фабиан, но Кода жестом попросила его оставаться на месте. Она присела рядом с ребенком и пальцем показала ей на мужчину. Низа, беззубо улыбаясь, быстро потопала к Фабиану, чтобы на последнем шаге споткнуться… но быть заботливо пойманной и расцелованной в пухлые щеки. Бережно придерживая ее за руку, Фабиан повел Низу к маме. Кода принялась что-то восторженно ему щебетать, активно жестикулируя, пока Фабиан не закрыл ей рот нежным поцелуем. Покраснев, я тут же отвернулась и утерла глаза.