– Я была осторожна. Хири никак не могли ожидать, что вы пошлете женщину, чтобы тайком вызволить тебя. Для них женщины просто вещи, они не ждут от нас каких-то действий…

Это была моя последняя длинная речь. После Николас не позволял мне вставить ни слова. Он приводил все больше и больше дельных аргументов, рычал, пытаясь донести до меня мысль о безумии моей затеи, говорил о страшных вещах, которые могли со мной случиться.

Его грозный голос разносился по всей поляне, прерывая воинов, сидевших у костра и пытавшихся вести разговоры, делая вид, что не прислушиваются. Николасу явно было больно, его дыхание время от времени прерывалось, а рука судорожно сжималась на повязках, но он не останавливался, – даже сидя возвышаясь надо мной всей своей массивной фигурой.

Мне приходилось сжимать руки в кулаки, оставляя на ладонях красные следы от ногтей, чтобы смотреть ему в глаза. Горло сжималось в спазмах от с трудом сдерживаемых слез обиды. И в какой-то момент я не выдержала.

Подбородок затрясся, живот болезненно скрутило, а глаза защипало, и я опустила голову, бездумно уставившись в землю под его гневные речи. На меня еще никогда так не кричали.

– На земле что-то интересное, Фрейя? – прогремел он.

Я вздрогнула и прикрыла глаза, прежде чем снова посмотреть на него.

Я не верила в Богов, но была готова молиться, чтобы они прекратили эту разрывающую сердце боль. Мужчина, который говорил все эти жестокие слова, не мог быть тем, кто так нежно касался меня в темной комнате.

Однако на этот раз я не смогла долго выдерживать его взгляд. Я сжалась, безучастно глядя на гладь воды, которая колыхалась в миске от легкого ветерка.

Слова Ника слились в едва различимый гул.

– Ты совершенно безрассудная! Ну почему? Почему ты не могла хотя бы раз послушаться меня? – последнее, что я услышала.

Я не собиралась отвечать. Но та маленькая девочка внутри меня больше не могла терпеть. А может быть, она уже просто достаточно выросла.

– Да потому что однажды я уже опоздала! – закричала я. Слезы, сдерживаемые с таким усердием, хлынули речным потоком, застилая глаза. – Однажды я уже лишилась всего, что любила. И не могла… не могла потерять последнего, кто мне дорог!

Все стихло.

И только встретившись с пораженным взглядом Николаса, я поняла, что сказала.

Я с ужасом помотала головой и вскочила на ноги. От долгого сидения рана взорвалась болью, отчего я едва не упала, но сумела устоять. Я повернулась к нему спиной, чтобы скрыть слезы и всхлипы, сотрясавшие все тело.

Через несколько мгновений сзади раздался шелест ткани. Николас попытался было встать, но я резко выбросила руку, останавливая его.

– Нет! Не надо!

Обратив внимание, что Николас пристально смотрит на нее, я проследила за его взглядом и увидела свою ладонь, которая дрожала, как в лихорадке. Я быстро прижала ее к груди и отвернулась, пытаясь сдержать рыдания. Мне хотелось спрятаться от десятков глаз, наверняка прикованных ко мне, скрыть от них эту слабость, стереть из собственной памяти этот вечер.

Когда последние соленые капли скатились по моему подбородку, внутри застыл пугающий холод – заснеженная пустыня с промозглыми, буйными ветрами, среди которых не слышны были крики. Сделав несколько глубоких вдохов, я слегка повернула голову и отстраненным, глухим голосом проговорила:

– Я не жалею о том, что сделала. Если потребуется, я поступлю так снова, что бы ты ни думал. Мне жаль, что я доставила неудобства. Но не беспокойся: я почти отработала свой долг, – я закончила, прилагая усилия, чтобы глядеть ему прямо в глаза. В глаза, в которых не осталось ни следа гнева. – Скоро я уйду, и ты больше не увидишь меня.

Он нахмурился еще сильнее. Его губы приоткрылись, чтобы что-то сказать, но я уже обогнула небольшой костер и стремительно двигалась в сторону воинов Этна. Больная нога подгибалась, заставляя меня хромать, но спина была прямой. В моем взгляде не было больше ничего.

Николас не пытался окликнуть меня, и я была этому рада. Сегодня я наслушалась его сполна.

– Фрейя.

Фабиан неожиданно оказался прямо передо мной и с неприкрытой тревогой вгляделся мне в лицо. Не сказав ни слова, он крепко обнял меня и прижал к своей груди, осторожно поглаживая меня по волосам. Но долго это не продолжалось. Он резко отстранился, и я увидела несколько опасливый и осуждающий взгляд, который он бросил через мое плечо.

– Позаботься о нем. Я не закончила промывать раны. И, пожалуйста, проследи за Кодой. Не подпускай к ней никого, она боится мужчин, – устало попросила я.

– Я все сделаю, – кивнул Фабиан, настороженно глядя на меня. – Куда ты?

– В лес. Но я вернусь.

Еще один кивок. Я шагнула в сторону, но он остановил меня, по-дружески опустив руку на плечо.

– Фрейя, поверь, он это не со зла. Я давно знаю его и никогда не слышал, чтобы он так с кем-нибудь разговаривал. Никогда не видел, чтобы он так боялся. А сейчас именно это и произошло. Ты не представляешь, как сильно он испугался за тебя.

– Фабиан, – вздохнула я, прикрыв глаза, – просто исполни мою просьбу.

Я почувствовала, как тяжелая ладонь соскользнула с моего плеча, и быстро направилась прочь. Когда проходила мимо сидевшей на земле Коды, не смогла заставить себя встретиться с ней взглядом. Мне не хотелось оставлять ее среди кучи мужчин, но впервые после смерти семьи я нуждалась в одиночестве.

Мне был нужен только лес.

С каждым шагом свет от костров все удалялся, а вскоре и вовсе скрылся.

Я медленно плелась по лесу, рассеянно касаясь темных стволов деревьев, волоча ногу и совершенно не заботясь о том, сколько шума создаю. Прежде я не позволяла себе терять бдительность, но сейчас меня это не волновало. Да и рядом не было волков, чтобы спугнуть их добычу.

В голове не было ни единой мысли, лишь несколько слов прокручивались в ней снова и снова.

«Скоро я уйду, и ты больше не увидишь меня».

«Я уйду. Я уйду», – беззвучно повторяла я, смотря себе под ноги.

Я уйду, как уходила всегда. Снова останусь одна и буду поддерживать в себе жизнь, лелея лишь одну цель отомстить когда-нибудь Кезро. Глупо было даже надеяться, что я стану своей среди Этна, что та зеленая долина станет моим домом, а Николас… Мне нигде и ни с кем не было места.

Стоило его имени всплыть в сознании, и сердце тут же пропустило удар и кольнуло острой болью. Память услужливо подкинула разъяренное выражение лица, и все обидные слова, сорвавшиеся с его языка. Что-то, щекоча, прокатилось по щеке, и я отстраненно смахнула с нее непрошеную слезу.

Вечер сменился глубокой ночью. Лагерь остался далеко позади, а я продолжала шататься под черными кронами без мыслей и чувств. Очнулась только тогда, когда земля под босыми ногами стала рыхлой и влажной. Кажется, я разулась где-то по дороге.

Я подняла взгляд и прищурилась, как только порыв ветра и свежести ударил мне в лицо. Прямо передо мной журчала сине-черная река, в водной глади которой отражался тонкий серп белой луны, колышущийся от редких разводов.

Я не поняла, как подогнулись ноги, и я с громким всплеском рухнула на колени. Штаны мгновенно пропитались влагой и забрызгались грязью, но я не обратила внимания, закрыв лицо ладонями и громко заплакав.

Здесь, вдали ото всех, мне не было стыдно.

Слезы лились, не прекращаясь; от рыданий началась икота, а дыхание сбилось. Я опустила мокрые соленые руки и запрокинула голову к небу.

– Почему это происходит со мной? Чем я заслужила такое? – надрывно крикнула я луне и звездам, которые размывались перед моими полными слез глазами. Но за последние полгода я так и не добилась от них какого-то ответа.

Одеревеневшими руками мне удалось стащить с себя одежду и оружие, которые я бросила прямо на берегу и медленно вошла в ледяную воду. Зубы начали отстукивать дробь, но я не останавливалась. Промозглый холод коснулся лодыжек, живота, скользнул по груди и, наконец, достиг шеи, пуская по телу волну мурашек. Я без раздумий погрузилась под воду с головой, даже не набрав в легкие воздух. Там было темно и тихо. Я опускалась все ниже и ниже, задумчиво наблюдая, как отдаляется поверхность воды, как к ней спешат крохотные пузыри, вылетавшие с моих губ.