– Значит, тебе, как и остальным, нужна власть? Так сильно, что ты не страшишься ставить тысячи жизней на кон?

– Любая власть уродлива и извращена, ясноглазый, – сказал он, не задумываясь. – И я презираю любые её проявления.

– Поэтому стремишься к ней?

– Аластор, – сказал Алкид очень серьёзно. – Я сплю и вижу тот день, когда взойду по ступеням Акрополя, чтобы занять трон. Я сяду на него нагим, демонстрируя всем своё кривое искорёженное тело, просто чтобы показать им, насколько уродлива и омерзительна власть на самом деле.

У Ино глаза были ярко-зелёными. Радужки Алкида – два взорванных фейерверка на День Ойкумены. Ближе всего, пожалуй, и в самом деле был зелёный, но они немного меняли свой цвет, как хамелеоны, градиент мог колебаться от серого до болотного. В нём не было ничего постоянного, ничего ровного и симметричного, и все же Аластор признавал, что его внешность сложно было назвать совсем уж отталкивающей. Все несовершенства становились заметными только при более внимательном рассмотрении. Этот странный обман был заложен в нём природой изначально, а может, противоречил ей. Не мужчина и не женщина, что-то на грани, пусть он и говорил о себе, как о сильном поле, пусть и носил мужское имя, Аластор прекрасно понимал, что он себя считал именно андрогином. Алкид – воплощённое совершенство, «Перфекция» этой революции, такой же корявой и искажённой, как и он сам.

– Я оправдал твои ожидания, ясноглазый? – спросил Алкид, заметив, что наёмник не перестаёт рассматривать его, как неведанный науке вирус под микроскопом.

– Более чем.

– Я не видел тебя в деле, – продолжил андрогин. – Но даже по сцене в той таверне я уверен, что ты мог бы стать хорошим воином и преданным членом Сопротивления. Я не хочу терять тебя, потому предлагаю ещё раз – примкни ко мне в этой войне. Я сделаю тебя своим телохранителем, генералом моей армии или главой отряда. Разрушь Акрополь для меня, и я дам тебе всё. Погибни за меня, и я превращу твоё имя в легенду. – Вдруг Алкид шагнул к нему, резко, стремительно, так, что ни Аластор, ни Фрикс не успели отреагировать. Нежная мягкая рука с длинными ноготками легла ему на шею, углубив пальцы в волосы. У него был странный сладковатый запах, почти приторный. Это бледное лицо с гротескными чертами прижалось щекой к его щеке и изогнутые в усмешке губы прошептали в ухо: – Полюби меня, и я буду твоей, – услышал Аластор голос Ино.

Он почувствовал тело Алкида, приникшее к нему, попытался отдёрнуться, но лидер революции, предугадав это движение, последовал за ним. Тонкая талия, хрупкое туловище, небольшая женская грудь, кадык… он хотел занести руку для удара, как тут же заметил напряжённого Фрикса уже впереди кресла.

– Ты же знаешь, что я не соглашусь, – прошептал он, пытаясь сдерживать приступ неприятной тошноты и забурлившую в нём ярость.

– Знаю, – ответил Алкид печально. – Но я рад, что ты не ударил меня. – Губы, удаляясь от уха, слегка коснулись щеки в мимолётном поцелуе. Аластор зажмурился от новой волны отвращения, затем Алкид всё же отпустил его.

Он вернулся в своё кресло, Фрикс так и остался стоять подле «трона», никак не выразив своих мыслей, сохраняя тишину. Несколько минут они все молчали, Алкид забросил ногу на ногу и смотрел куда-то в пол с таким увлечением, словно там разверзлась пропасть в Аид.

– Фрикс отведёт тебя. – Сказал Алкид. – Оставайтесь здесь, пока не наберётесь сил. Как только будете готовы уходить, дайте мне знать, и я переведу стрелки. Прощай, Аластор. – Улыбнулся он краем губ. – С нами тень Алкида!

***

Рука непроизвольно влезла в карман. Вестании хотелось уже поскорее остаться одной, спрятаться от всех, только вот совершенно одинокой она больше стать не могла, теперь она знала, что никогда за последние одиннадцать лет не оставалась наедине сама с собой, с ней всегда был её неотступный спутник.

Веспер вела их вверх по коридору, обратно в «оссуарий». Теренея держалась поближе к Вестании, но та избегала сейчас контакта с сестрой, словно боялась, что тень могла заразить и её. Она в очередной раз отвела глаза в сторону, как научил Алкид, проверяя наличие тени. Да, теперь, как и все предыдущие разы, она была там. Как только я раньше её не замечала? – Всё равно, что читать издалека текст с мелким шрифтом: почти невозможно, но если примерно знать, что там написано, то мозг обманывает зрение, делая расплывающиеся строчки понятными, а буквы чёткими.

Аластор и Фрикс остались там, в «обители теней» Алкида. Тени. Тени повсюду, они всегда были здесь? Или появились недавно? Сколько ещё людей носят их? Сколько из них ничего не подозревает? – Алкид вдруг открыл им глаза на реальность, хоть та и показалась совершенно фантастической. Однако вопросов у Вестании не убавилось, наоборот, стало ещё больше. Что ей вообще теперь делать? За последние несколько часов она узнала не только о тени, но и об отце. Они с Теренеей были наполовину гиперборейками, как это могло быть правдой? Что бы с ними сделали, если бы узнали?

Отец… – она видела его в этом странном наркотическом сне, в этом безумном видении, но теперь не могла вспомнить его лица. Теренея была больше похожа на маму, может, тогда Вестания пошла в отца? От этой мысли ей сделалось не по себе.

– Веста, – позвала Теренея.

– Не сейчас, – Она что, не видит, что если я заговорю, то заплачу?

– Но я хочу с тобой поговорить, – настаивала сестра. – По-моему, тебе сейчас нельзя оставаться одной…

– Я устала от всех! – разозлилась Вестания. – От Алкида, Аластора, от твоего нытья! Можно меня уже оставить в покое?

– Вестания, – произнесла Веспер строго, когда они вышли в «оссуарий». – Ты сейчас в одиночестве ничего хорошего придумать не сможешь. Не устраивай конца света из своих проблем. Алкид сказал тебе, как вести себя, и я не помню там ни единого упоминания о слезах в одиночестве. – Вестания не знала, как отреагировать на этот выпад, но революционерка всё же смягчилась. – Послушай, и я, и Теренея хотим тебе помочь. Если будешь продолжать отгонять от себя любую помощь, останешься одна.

Вестания шагнула к Веспер так, чтобы сестра не услышала её.

– Веспер, я не знаю, что происходит… – прошептала она, почувствовав, как слёзы подобрались слишком близко.

Вдруг произошло нечто странное. Веспер приблизилась и против воли Вестании обняла её, прижав к груди. Девушка поняла, что больше не может сдерживаться и заплакала от бессилия и жалости к самой себе. Так они и стояли несколько секунд, в которые Вестания сотрясалась в рыданиях.

– Я какая-то не такая... – Прошептала Вестания. Ей показалось странным, что Теренея ничего не сказала на это, может, Веспер дала ей знак? – Я, наверно, всегда это знала…

С самых качелей. Тогда-то всё и пошло не так…

– Пойдём со мной. – Предложила ей Веспер. – У меня есть одна идея. Потом, если взбодришься, пойдёшь отдыхать.

Вестания согласилась.

Веспер отвела её в небольшое помещение на втором ярусе «оссуария». Вестания поднялась по лестнице из костей. Всё убранство выглядело поистине жутко, но она пережила за день слишком много потрясений, чтобы на самом деле испугаться человеческих останков.

– Садись сюда, – предложила ей Веспер, выдвинув стул в центр комнаты. Внутри всё выглядело довольно аскетично, из мебели в комнате стояли кровать, сундук, видимо, для одежды, стол и пара стульев.

Вестания подчинилась.

– Ты живёшь здесь? – спросила она Веспер.

– Да, – ответила активистка, ища что-то в выдвижном ящике стола. – Борцам за свободу много места не надо, так что извини, если моя скромная коморка не так впечатляет, как палаты Алкида.

– Он называет её «обитель теней», – вспомнила Вестания. – Он раньше рассказывал тебе про тени?

– Да, но я так и не научилась их видеть. Для этого нужен или особый талант, или долгая практика.

– Ты знала тех, кто тоже носит тени? Среди активистов есть такие? – Как вообще они должны называть себя? Хранители теней? Носители? Заражённые?