– Я уже говорила, что это невозможно… Орфей исправил, что мог. Теперь она попадёт в Элизий…

– Пусть она будет жить! – он чувствовал, как от отчаянья в глазах закипают слёзы. – Смерть, прошу! Я сделаю всё, что ты скажешь! Только верни её к жизни…

– Зачем тебе это?! – разозлилась Персефона. – Ты уже отдал жизнь за одну из них. Дай умереть второй.

– Нет, потому что так не должно быть! – запротестовал он. – Прошу тебя, смерть… если в тебе есть жалость… если ты хоть когда-то любила, прошу…

Персефона отвернулась от него с презрением на лице, но Аластор не успокоился:

– Я готов на всё, только скажи, что мне сделать…

– Она уже моя. Моя жертва. – Упрямо ответила Персефона. – Скоро она и её тень вернутся сюда.

Тут Аластору на ум пришла новая мысль, он даже боялся произносить её вслух.

– Почему тебе так нужна Вестания? Ты же отпустила когда-то Эвридику… скажи честно, тебе нужна её тень?

Персефона посмотрела на него диким, разгневанным взглядом, в котором, однако, крылось столько печали и сожаления.

– Это он, так? Серый. – Догадался Аластор. – Это всё из-за него…

– Он пришёл в царство мёртвых из-за меня. – Произнесла она вдруг. – Это было очень давно, когда я ещё была молодой… всё было совсем не так, тени уже были, но совсем немного… И тогда я создала для него всё это… поля цветов. Мир, в котором можно жить в сладостном забвении, пить воду из Леты и не помнить прошлого… – она замолчала. – Когда он узнал, что всё это обман, он ушёл. Он был первым из тех, кто проник сквозь трещину и с тех пор не возвращался… просто бродил по миру, не помня ничего… Если она умрёт… он будет здесь… будет со мной опять.

Аластор слушал её и не мог поверить. Смерть стала выглядеть совсем слабой, лишённой хоть каких-либо сил, чтобы бороться дальше, чтобы творить своё предназначение.

– Тогда я уснула. – Сказала она. – Чтобы не помнить. Не думать. Не страдать.

– Персефона… – прошептал он. – Смерть… пожалуйста… ты же понимаешь меня… ты знаешь, как больно терять тех, кого любишь… спаси её сейчас. Она нужна сестре. Она мне нужна… я обещал ей, что вернусь… даже поклялся… не могу её подвести.

– Ты же уже мёртв. – Отрезала смерть. – Ты понимаешь, что ты никогда её не увидишь? Зачем тебе это? Просто знать, что она жива…

– Знать, что у неё целая жизнь впереди, – подхватил её Аластор. – что она будет счастлива, что будет смеяться, будет ещё любить… может, найдёт Океанию, но только не так… не так, как Ника. Наверняка, будет ещё одна дорога… прошу тебя… – Он подошёл к ней совсем близко. – Прошу тебя, смерть…

Персефона стояла, потупив глаза в зелёную траву, в которой цвели белоснежные головки асфоделей. Она была несчастна. Точно так же, как и все они в Аиде, за чертой смерти. Как можно променять жизнь на то, что было здесь? И всё же он это сделал… но не мог позволить Вестании поступить также.

– Есть последнее средство. Но это самое ужасное, что может существовать во всех мирах. – Сказала она. – Не так, как с Асфоделем. Всё будет хуже.

– Я согласен. – Произнёс он.

– Ты же не знаешь, на что идёшь, – сказала Персефона. – Это будет сроком в вечность. И назад дороги не будет.

– Я согласен. – Повторил Аластор. – Ты же любишь его… ты знаешь, что это… я буду согласен на всё, что ты скажешь… не нужно продолжать.

Смерть тяжело вздохнула. Её необыкновенные глаза стали такими грустными, будто тоже полнились слезами, пусть Аластор и не верил, что Персефона могла вот так заплакать при нём.

Она вдруг взяла его за руку, перевернула её ладонью кверху, а потом положила что-то туда, сжав его пальцы в кулак.

– Ешь. До конца. – Сказала она, но теперь Аластору показалось, что в её голосе появилось облегчение.

Он не стал смотреть на то, что в руке. Просто поднёс кулак к губам и высыпал содержимое в рот. Это оказались гранатовые ягоды. Аластор разжевал сочную мякоть и заставил себя проглотить косточки.

– Двенадцать гранатовых ягод… – прошептала Персефона задумчиво. – Так ничтожно… и столько проблем.

– Смерть… прошу тебя, спаси её, – произнёс он, не зная, что должен делать дальше.

Персефона подошла чуть ближе, прислонилась щекой к его щеке и нежно прошептала на ухо:

– Смерть, прошу, спаси её, – повторила она эхом, после чего нежно поцеловала его в щеку и с этим ушла прочь.

558-560 день после конца отсчёта

Спираль. Бесконечная головокружительная спираль всё несла и несла её на своих волнах, и она проваливалась в её центр, без возможности остановиться, без сил оценить, где верх, а где низ.

Раз-два, небо-земля…

Эти черные спокойные воды обволакивали её со всех сторон, принося с собой тишину, спокойствие, мир. Всё то, к чему она так долго стремилась, когда хотела забыться, когда мечтала о том, чтобы никогда не нести ни за кого ответственности, избежать всего настоящего, спастись от реальности с её бесконечными проблемами и выборами, которые надо совершать. Забыть опасность, отказаться от боли, от жизни, от смерти, от…

– Вестания…

Но нет… этому голосу она не могла отказать. Так всегда было. Если он звал, она просыпалась. Только вот сейчас сделать это ей не под силу… Сколько усилий нужно приложить, чтобы пойти на него, чтобы откликнуться.

Кажется, Вестания даже хотела сказать ей, чтобы та не мешала, чтобы подождала совсем немного, когда она придёт в себя. Из спирали всегда сложно уходить, это она очень хорошо помнила. Только вот сказать ничего не получилось. Странно…

Спираль стала вдруг раскручиваться в обратную сторону. Так что теперь незримые воды несли её против течения. Уже когда, казалось, она достигает поверхности, когда давление этой бездонной глубины ослабло, рядом вдруг появился он.

Она не успела ничего произнести вслух, не успела даже отреагировать. Просто увидела его лицо и, прежде чем успеть броситься к нему навстречу, она с трудом набрала в лёгкие воздух и распахнула глаза.

– Вестания!!! – сестра обняла её и принялась целовать в щёки, а девушка никак не могла понять, что происходит, почему воздух проникает в лёгкие с таким трудом, а откуда-то раздаётся пугающий хрип.

Тут вернулась и боль. Она приподнялась, превозмогая усталость, невозможную истощённость. Прижала руку к горлу, туда, откуда электрическими раскатами боль разносилась по всему телу. Тут Вестания испугалась. Кожа была порезана. Вспомнив всё, что произошло недавно, она вдруг осознала, что чуть не умерла.

Что происходит? – хотела она спросить, уже начала говорить, но изо рта раздался только сиплый хрип, так, что Вестания здорово испугалась этого мерзкого звука.

– Только не говори сейчас, ладно? – попросила Теренея. – Это чудо, что ты выжила… не могу поверить… я так испугалась за тебя.

Я же видела Аластора… что происходит? Где Ника?

Ответ пришёл довольно скоро. Она вдруг поняла, что всё ещё лежит на алтаре, залитым её кровью, так что резная спираль заполнилось ею почти на всю длину. С краю от плиты Вестания увидела сломанные крылья, ворох перьев и ещё больше крови, вытекающей из искалеченного тела. Смотреть туда она больше не захотела, побоявшись, что её стошнит, а в её положении этого нужно избегать.

Как я вообще выжила? – не могла понять Вестания.

«Это было чудо».

Серый! – Обрадовалась она. – Ты тоже здесь?

«Мы с тобой неразлучны, помнишь?» – впервые за всё время, что она с ним разговаривала, его голос прозвучал радостно.

Неподалёку, тоже возле алтаря, стоял ещё и Асфодель, глядя куда-то в пустоту, как всегда.

Что произошло? – в который раз попыталась спросить Вестания, всё ещё ощупывая рукой рану на горле.

«Лучше не пытайся говорить, – посоветовал Серый. – Со вскрытой глоткой ничем хорошим это не кончится».

«Почему я живая?»

«Я не знаю», – честно ответил Серый.

– Вестания… наверное, нам нужно перевязать тебе горло… – запричитала тут же Теренея. – Странно, но кровь почему-то больше не идёт… но всё равно лучше перевязать.