Я буду петь

Песню мёртвых детей,

Я буду петь

Песню живых матерей,

Я буду петь

Песню о гневе людей.

И я не замолчу

В этом танце теней.

Она открыла глаза и обожгла взглядом зал. Казалось, что ей удалось посмотреть в глаза каждому, кто собрался здесь сегодня. Второй куплет был ещё более дерзким и смелым, чем первый, в нём Ника слышала ничем нескрываемый вызов.

Вам не заставить меня измениться

И изменить себе!

Я воспарю, как вольная птица –

Спою о своей борьбе.

Клич о свободе и о надежде

Я посею в миру,

Мир будет моим, будет как прежде,

Я его отберу!

Вдруг она посмотрела вниз, на Нику и подмигнула ей.

И только вместе мы выживем в зиму,

Мы доживём до весны,

Чтоб в свете солнца я спела вам песню –

Песню моей войны!

Последний припев Эльпис пела на надрыве. Слившись вместе с музыкой в единый организм, став продолжением каждой ноты, она произносила страшные роковые слова:

Я буду петь

Песню из груд костей,

Я буду петь

Песню безумных вождей,

Я буду петь

Песню тысяч смертей.

И я не замолчу,

Я не стану твоей!

Ника знала Эльпис уже много лет, но ещё никогда не видела её такой, как в финале «Песни о войне». Она была великой, мощной, страшной и грозной, как истинная богиня. Как только стихла музыка, она громко зааплодировала своей музе, но тут же осеклась. Позади весь зал пребывал в тишине. На миг Нике даже показалось, что все разошлись, что они одни во всём здании, а может, во всей Харибде. Она обернулась. Лица зрителей выражали смятение, обеспокоенность. Эльпис же задыхалась после такого сложного эмоционального выплеска. Она изумлённо оглядывала собравшихся. На памяти Ники это была первая песня, после которой Эльпиника не была удостоена аплодисментов.

На сцене нарисовался Пигмалион. По его лицу Ника не могла ничего понять. Он улыбался, участливо распростёр руки на встречу к Эльпис и приобнял её, когда она, обессиленная, практически легла в его объятья. Пигмалион отвёл её за кулисы и, подойдя к микрофону, провозгласил:

– Иногда всем нам необходимо выпустить пар. – Попытался смягчить он углы. – Наслаждайтесь вечером. Специально для вас организован банкетный стол в Малой галерее. – Вся его напускная самоуверенность не скрыла нервно дрогнувшего голоса. У Эли получилось! Ей удалось самое главное – смешать ему карты. Или даже лучше – Унизить его! Весь риск этой выходки стоил вида Пигмалиона на сцене, того, как он извивался, будто угорь, подбирая слова, способные загладить неловкий момент.

Ника была уверена, что сегодня вечером они с Эли будут праздновать победу. Триумф воли над послушанием.

Осталось лишь дождаться её после концерта. Ника хотела поздравить подругу немедленно. Она караулила служебный ход и ждала.

Через четверть часа вышли музыканты.

– Где Эли? – спросила Ника, поспешив к ним.

Махаон и Гермес, молча, пожали плечами.

– Понятия не имею, – обронил Каллимах.

– В смысле? Вы только что были на одной сцене! – Напряглась Ника.

– Пигмалион, наверное, задержал её. – Негромко ответил ей Евр с таким видом, словно не хотел, чтобы кто-то ещё его услышал.

Ника заметила, что парни двигались вниз по лестнице.

– А куда вы идёте? – Спросила она, удивившись их странному поведению и преградив путь.

– Домой. – Ответил Махаон. – Нас именно туда и направили.

– Где Эли? – Волнение Ники резко усилилось.

– Евр сказал тебе… – начал было Каллимах, но Ника остановила его, схватив за грудки пиджака и заглянула в глаза.

– Я спрашиваю: где она? – Повторила Ника.

– Ники… – позвал её Гермес, вызвав вспышку гнева.

– Сначала меня не пускают в гримёрку, потом вы выходите без неё и с беззаботным видом идёте на выход. Я не отстану. Говорите, где она!

– Ники, слушай, – Каллимах снял её руки с лацканов пиджака. Он хотел было что-то ответить, но тут переменился в лице в последний момент. – Мы не будем говорить об этом здесь. Тебе нужно ехать домой.

– Я никуда не поеду без неё. – Заверила его Ника.

– Ники, – Каллимах нагнулся к её уху и прошептал, – Она просила тебя об этом. Она сказала – «пусть Ники едет домой». Пожалуйста. Не усложняй сейчас.

– Но… – вырвалось у Ники.

– Домой. – В голосе Каллимаха она услышала не просто просьбу, а настоящую мольбу. Настроение всех было пугающе-гнетущим.

Ника почувствовала, что не хочет больше находиться здесь. Ладно, я дождусь её дома, если так надо. – Смирилась она и пошла за парнями вниз по лестнице. Её не покидало чувство, что она потеряла что-то важное, но ключи и кошелёк были на месте. А вот сердце – нет…

Дома было как никогда холодно и пустынно, Ника проторчала целый час на балконе. Курила, смотрела на проносящиеся в темноте фары машин. Она ждала. Эльпис не приходила. Ника лежала в кровати и вслушивалась в тишину, ждала, когда в соседней квартире щёлкнет ключ звонка. Либо ждала, когда в дверь позвонят их тайным кодом. Ника ждала. Эльпис не приходила. Сон сломил её под утро. Ника проснулась и первым же делом пошла на лестничную площадку, постучаться в соседнюю квартиру. Она звонила и стучала, но дверь так никто и не открыл.

530 день после конца отсчёта

С полдюжины солдат Сопротивления окружили Аластора со всех сторон. Теперь-то он точно не позволит им себя связать. Допрос длился так долго, что стал утомлять его.

– Я всё ещё считаю, что его нужно расстрелять. – Настаивал на своём Зефир. Он был хорошо сложённым юнцом, на голову ниже Аластора, но дерзости и смелости ему точно было не занимать. – Пришёл непонятно откуда и неизвестно зачем, пытался убить девчонок. Мы подвергаем себя опасности, укрывая его тут.

– Мы и так в опасности всегда, – голос Кирки был басистым, грудным, а своеобразный акцент и манера слегка растягивать слова выдавали в ней коренную северянку. Такие как она, аборигены, были диковинкой даже в отменённых землях. Антропосы редко когда покидали родные племена, но Кирка даже выглядела слишком аутентично, чтобы сойти за полукровку. Неестественный лиловый цвет глаз – слишком откровенный признак, чтобы ошибиться. – Враг Акрополя – наш враг. И Алкид считает так же, как и я.

– С чего вы поверили, будто он – не шпион? – Настаивал Зефир. – Он же был в Акрополе, если я правильно понял. Что если, он приведёт сюда целую армию?

– Я был в тюрьме вместе с вашим Алкидом, – подал голос Аластор. – Так что обратно в Акрополь я не сунусь.

– Как тебе удалось выбраться из тюрьмы? – строго спросила рыжеволосая Веспер. В отличие от Зефира она не торопилась с выводами, пыталась взвесить всю ситуацию.

– С боем. – Хмуро ответил Аластор и, не церемонясь с окружающими, достал «карелию» из портсигара с бирюзовыми камнями.

– Он перестрелял всех, кого видел, – вставила Вестания. – Это было очень… сложно.

Аластор понятия не имел, что девочка хотела объяснить этим словом. Веста не доверяла ему. Не мудрено. Он бы тоже себе не доверял после всего, что натворил.

– Но без него мы бы не спаслись! – выпалила Теренея. Хотя бы одна из сестёр на моей стороне в этом суде.

– Вы разве не утверждали, что он пытался вас убить? – в сотый раз уточнила Веспер. – Именно поэтому его связали, как только он шагнул в Некрополь.

– Да, это так. – Сказала Вестания.

– Он не за этим сюда пришёл, Веста! – не сдавалась Теренея. – Мы заключили договор.