Его содержание было таким: «Помните род Каэд, госпожа Анж? Вы приговорили их к полному истреблению за кражу вашего имущества — того самого, что не так давно я совершенно случайно обнаружила в бывшей королевской опочивальне. Вывод напрашивается сам собой, не правда ли? Хотите сказать, что это дела давно минувших дней? Возможно. В таком случае, взгляните, пожалуйста, на приложенную к письму картинку и убедитесь, что мне в любом случае есть что вам предложить. Если же вы не хотите, чтобы вашу почившую дочь заклеймили изменницей и лгуньей — жду вас одну, без сопровождения, у западного чёрного входа замка Девериусов ночью, через три дня с момента отправки данного письма. С наилучшими пожеланиями, её величество Ада Норин-Девериус».
Как и думала, материнские чувства, свидетельницей которых я стала ещё при своём первом и пока что единственном визите в замок Анжей, дали о себе знать, и Химера действительно пришла ко мне сегодня, когда на небе ещё господствовала луна, а не солнце. Тогда-то Аки, одетая во всё чёрное, с маской китайского дракона на лице (разумеется, для того, чтобы Химера её не узнала), притащила женщину в подземелье, связав ей руки и заткнув рот кляпом. К моему удивлению, Химера оказалась куда благоразумнее своей дочери и, по словам Аки, во время всей этой процедуры даже не сопротивлялась — видимо, понимала, что сделает себе только хуже.
— Так чего же вы всё-таки хотите, госпожа королева? Давайте перестанем ходить вокруг да около и поговорим с вами начистоту, — откуда-то Химера достала складной веер из перьев павлина и начала интенсивно обмахиваться им, несмотря на то, что в подземелье было ни капли ни жарко.
— Хорошо. Мне нужна информация. Расскажите всё без утайки — и тогда, обещаю, заберёте с собой и колье, и картинки.
Из-за того, что Химера, как и девяносто девять процентов эксилей, не была знакома с понятием «фотографии», мне приходилось называть её «картинкой».
— Какая именно информация тебя… то есть вас интересует? — на подобную «ошибку» я не обратила никакого внимания и продолжила говорить с раздражающими Химеру спокойствием и безразличием.
— «Грех красной розы кровью вырезан на крыльях каждого из нас» — что означает эта фраза? И почему она не известна никому, кроме Анжей?
Даже не дослушав вопрос до конца, Химера уже закашлялась, подавившись то ли слюной, то ли самим кислородом. Помогать ей я не стала и лишь терпеливо ждала, когда моя гостья, наконец, найдёт в лёгких воздух. Как только это произошло — впервые за время нашей полуночной беседы Химера посмотрела на меня переполненным ужасом взглядом. Ни угроза памяти Пандоры, ни её собственной жизни не смогли вызвать в этой женщине такой шквал эмоций, как всего одна фраза. В очередной раз я убедилась, что нахожусь на верном пути.
— Откуда… ты знаешь? — в этот раз Химера, скорее всего, начала фамильярничать вовсе не из-за вредности, а из-за обычного шока.
— У меня свои источники, которые, к сожалению, я вам открыть не могу. Ну так что? Мне нужен ответ.
— Даже не пытайся: от меня ты ничего не узнаешь. Если хочешь — можешь всем в этом мире рассказать правду о моей дочери, но даже это не поколеблет моей решимости.
— Вот как… Весьма интересно.
На самом деле, я была готова к тому, что одних лишь обвинений против Пандоры будет недостаточно, дабы заставить заговорить нашу гостью — именно поэтому и взяла с собой Аки. Заведя руку за спину так, чтобы девушка её видела, а Химера нет, я показала первой указательный и большой палец, соорудив, тем самым, нечто на подобии детского пистолетика — знака, о котором мыс ней условились ещё до спуска в темницу. Ну а потом, будучи уверенной в том, что Аки уже нарисовала у себя в голове пландействий, я не подошла, но подбежала к Химере и, схватив её за кадык, вжала прямиком в стену.
— Если судьба почившей дочери вам неинтересна, то что насчёт вашей? Готовы умереть, защищая свою чёртову тайну?! Или же до сих пор думаете, что я не рискну причинить вам вред? Так ничего и не поняли? Я — королева, которую абсолютно не волнует мнение общественности, ну, а вы — старая женщина, полностью от него зависимая. И пусть я не собиралась убивать вас изначально, не забывайте: ввиду своего возраста я человек весьма и весьма импульсивный.
— Не смей! — Аки кинулась на меня сзади, пытаясь оттащить от Химеры. — Не трогай мою госпожу!
— Весьма прискорбного: я-то думала, что за десятки часов непрекращающихся пыток ты выучила свой урок, Аки Каэда.
Без особого труда сбросив с себя девушку и всё ещё держа Химеру за горло, я метнула в рыжеволосую красавицу самый пронзительный взгляд, на который только и была способна. Аки тотчас скрючилась, обхватила живот руками, и, застучав зубами в безумном ритме, упала на землю, чтобы затем свернуться калачиком. И пусть я отлично знала, что это просто игра — мне стало больно от одного лишь созерцания подобного зрелища. Аки действительно молодец! Я от неё никак не ожидала подобного! Ну, а представить, что тогда происходило в голове у Химеры, было не так уж и сложно: наверняка, она видела себя в роли страдающей девушки, так как в сложившейся ситуации положение второй было для неё весьма недалёким.
— Ну что ж, теперь вернёмся к вам, госпожа Анж…
— Скажите ей! — закричала Аки, всё также продолжая протирать грязный пол своей белоснежно-чистой формой служанки. — Вы этого не выдержите! Прошу вас, умоляю! Госпожа Пандора… Ради неё… Я не смогу посмотреть ей в глаза, если потеряю ещё и вас!
Под конец у Аки выступили на глазах слёзы, и про себя я подумала: «Вот кого в своё время нужно было награждать Оскаром!» Тем временем дрожь Химеры усилилась в несколько раз, и даже её нижняя губа стала подрагивать, время от времени ударяясь о верхнюю. Было очевидно: она просто в ужасе. И я отлично знала, что сейчас самое главное — не упустить момент.
— Ну так что, Химера Анж — мать Пандоры Анж-Девериус, мы переходим к делу, или же вы даёте мне положительный ответ?
— В-в-в-в-второе, — заикаясь, выдавила из себя за мгновение постаревшая на несколько лет женщина.
— Разумный выбор.
Разжав свою хватку, я отошла назад на несколько шагов, предоставив тем самым Химере возможность выкашляться и прийти в чувство. Вот только уже на третьей минуте её беспрерывного кашля заподозрила, что она просто-напросто тянет время. Словами «ну и?» я поторопила свою рыжеволосую гостью. Услышав сталь в моём голосе, Химера тотчас поняла, что больше я ждать не намерена, и, посмотрев на меня со смесью злобы, ненависти и отчаяния, начала свой рассказ.
— Преданию, что я сейчас расскажу, далеко не одна тысяча лет. Мы, Анжи, передавали его устно из поколения в поколение и сейчас уже не можем точно сказать, какая часть в нём — правда, а какая — выдумка. Интерпретация, которую вы услышите — самая распространённая, и именно её поведала мне моя мать, когда я достигла двенадцатилетнего возраста. В общем, так, — Химера сделала глубокий вдох и, наконец, перешла от вступления к завязке. — Много веков тому назад, когда эксили ещё даже не знали о существовании Земли — планеты-близнеца — они боролись между собою за выживание. Ресурсы были весьма скудными, а они не знали иного способа прокормить себя кроме как «брать всё, что есть, из природы» — земледелие на Твине появилось намного позже. У эксилей не было иного выбора: приходилось сражаться за право на жизнь. Клан против клана, род против рода, семья против семьи, и даже междусемейные разборки не были редкостью. Победители получали всё, что было у проигравших: скудные плоды, мясо животных, и, что самое важное — живую плоть.
— Каннибализм?! — Аки, уже оправившаяся по нашей с ней общей легенде, не смогла сдержать внутри себя бурного поражения.
— Верно, — не похоже, чтобы у Химеры имелась хоть капля того отвращения, что до краёв переполняло рыжеволосую девушку. — Эксили пожирали друг друга — это был единственный способ выжить. В итоге, наша численность стала стремительно тянуться к нулю — аж до того момента, пока во всём Твине не остался последний, один-единственный выживший. Был он великим победителем или же самым большим проигравшим — вопрос весьма спорный. Однако кое-что остаётся неоспоримым фактом: когда этот эксиль, через несколько лет наречённый Ефимом, остался совсем один во всём мире — в полной мере осознал, что именно натворил на пару с сородичами. Он упал на колени и проклял судьбу, возжелав повернуть время вспять. Молил об этом богов день и ночь на протяжении целого месяца — и тогда чудо действительно свершилось: наши прародители услышали мольбы последнего из созданных ими творений.
