Не является ли этот отросток рудиментом правого крыла, для более пышной формы которого не осталось места? Оборотная сторона гладкая с легкими бессистемными царапинами. Трещин нет.

3. Предмет вполне подобный двум предыдущим, но меньше и грубее: поперечник — 34 мм, толщина в центре — 7 мм, у краев — 2 мм. Металл — красная медь. Изображена птица, идущая вправо, хвост расчленен на три части. Фон углублен резцом крайне грубо. Контуры рисунка нечетки и примитивны. На оборотной стороне небольшое углубление, образовавшееся при отливке в односторонней литейной форме болванки для этого предмета.

4. Четвертая «бляшка» совершенно отлична по форме от трех предыдущих и правильно охарактеризована в румянцевской описи как имеющая форму лилии.

Контуры этого предмета весьма напоминают геральдические лилии (напр., на французском королевском гербе). В древней Руси эта форма носила название «крина». Размеры: длина — 41 мм, ширина перемычки — 11 мм, расстояние между отрогами — 27 мм, толщи на в центре — 6 мм, к краям сходит на-нет. Металл — красная медь. Среднюю часть предмета занимает рубчатый орнамент, расположенный в виде буквы X. Орнамент литой, а не вырезанный, как на предыдущих вещах. Оборотная сторона гладкая.

К величайшему сожалению, происхождение и место находки этих предметов не были выяснены собирателями коллекций Румянцевского музея, и они попали в тот досадный раздел музейного имущества, который именуется «вещами неопределенного назначения и неизвестного местонахождения». Назначение «бляшек» определяется совокупностью всех перечисленных в описании признаков: значительный вес и отсутствие каких бы то ни было приспособлений для привешивания или скрепления исключают всякую возможность использования такой «бляшки» в качестве самостоятельного украшения. Плоская оборотная сторона, мягкий, неглубокий рельеф без резких выступов говорят за то, что перед нами матрицы для производства украшений.

Райгородские матрицы найдены непосредственно в мастерской и вместе с ними найдены заготовленные листы гладкого серебра и оттиснутые на матрицах щитки, подготовленные к паянию.

Восемь матриц Райковецкого городища существенно различаются между собой. Пять из них имеют не выпуклый рисунок, а врезанный вглубь тонкой линией. Колты, которые получались с таких матриц, не могли иметь сплошного черневого фона, а имели лишь контурный рисунок чернью на светлом фоне. Эта техника существенно отличается от распространенной техники черневых колтов Киевской и Черниговской земли и приближается к контурным колтам и браслетам Галицкого княжества в XIII в. По своим результатам работа на таких матрицах давала то же самое, что и литье в формах с тонким рельефным рисунком, т. е. маленькие канальцы, на лицевой стороне для заполнения чернью. Только три райковецких матрицы имеют рельефный рисунок, аналогичный румянцевским. Одна из них даже похожа по характеру плетения на матрицу, описанную выше в п. 2. Различие между обеими группами райковецких матриц состоит еще и в том, что матрицы с контурным углубленным рисунком имеют геометрический или растительный узор, а не тератологический (из них только одна имеет изображение птицы).

Сравнительное изучение перечисленных одиннадцати матриц и сопоставление с готовыми колтами позволят сделать некоторые датировочные выводы. Прежде всего, можно наметить эволюцию самих изображений на колтах.

Наиболее ранним следует считать изображение барса с поднятой лапой, цветком во рту и процветшим хвостом (румянцевская матрица, № 1). Колты этого типа известны из христианской могилы в Чернигове XI в.[620] и из хутора Терещенко близ летописного города Выря около Путивля[621]. Отделка колтов довольно небрежная. Контуры рельефного рисунка пройдены резцом-флаштихелем. Чернь в углублениях сохранилась плохо. Полые серебряные шарики, припаянные к ребру колта, скреплены в обоих случаях проволокой; очевидно, мастер не надеялся на припой, который, действительно, плохо держал припаянные части[622].

Румянцевская матрица № 2 и аналогичная ей райковецкая дают нам дальнейшее видоизменение звериного облика на колтах. Зверь сохраняет свои признаки льва или барса, но у него появляются крылья, которые вместе с процветшими хвостами образует сложный ременный переплет. Колты с ременным плетением широко известны в русских древностях Киева и Чернигова[623]. Чернь держится на этих колтах прочнее, рисунок, наведенный резцом, значительно четче и уверенней.

К этой же группе колтов следует причислить и многочисленные колты с изображением птиц, которые также нередко сопровождаются ременным плетением.

Сличение румянцевской матрицы с готовыми колтами в натуре привело меня 6 конце концов к благоприятным результатам — удалось найти колты, оттиснутые именно на этой матрице[624].

В составе клада, найденного в 1908 г. близ Чернигова в урочище Святое Озеро, имеется среди прочих вещей пара серебряных колтов с черневым рисунком. Все четыре щитка оттиснуты на одной матрице и дают один и тот же рельефный рисунок и слегка варьирующий в деталях рисунок, прочерченный резцом.

Сличая матрицу с колтами, можно убедиться в том, что щитки колтов сделаны именно на этой матрице. Здесь тот же фантастический зверь с ременным плетением хвоста и левого крыла, тот же рудимент правого крыла, создающий впечатление пятой ноги. Внешнее отличие только в том, что на колтах, после получения рельефа на матрице, мастер резцом обработал детали. Резец не всегда строго следовал рельефу, поэтому мы должны сравнивать рельеф колтов с рельефом матрицы. Все впадины, залитые чернью, полностью соответствуют впадинам на матрице.

Специальная фотосъемка, произведенная фотолабораторией ГИМ, полностью подтвердила тождество матрицы и святоозерских колтов (рис. 79 и 80)[625].

Третий этап эволюции колтов характеризуется сохранением и развитием плетеного орнамента и почти полным исчезновением зверей и птиц. Существенно меняется и техника. Вместо выпуклого серебряного орнамента на черном фоне теперь появляется более тщательное прочерчивание контура и покрытие чернью не фона, а наоборот — только гравированного рисунка. Большинство райковецких матриц именно таково — они предназначены для создания на серебряной пластинке ложно-гравированного узора. Образцами контурно-черневой техники могут служить колты Стариковского и Старобудского кладов[626]. Характер орнамента (сердцевидные медальоны с кринами) сближает их как между собой, так и с браслетом тверского клада, с браслетом клада 1896 г. и со шлемом Ярослава Всеволодича[627].

Наиболее полно и закончено контурно-черневая техника выражена в колтах из с. Залесцы близ Каменец-Подольска[628]. На щитке колта изображен сирин. Фон покрыт легкой орнаментальной насечкой, а контуры рисунка густо и сочно покрыты чернью.

Остальные предметы клада указывают на XIII в. Залесский клад хорошо отражает особенности галицкого ювелирного искусства, известные нам также по однотипным с этими колтами браслетам из Викторова и Демидова.

Наиболее ранними представителями этой техники являются большие колты Териховского клада[629]. Рисунок тщательно и глубоко врезан резцом, но фон не углублен, а только покрыт насечкой. Чернь образует лишь окаймляющую рамку. Зато контуры рисунка тщательно натерты чернью. Характерно, что по типу изображений эти колты относятся к переходной эпохе — на одном щитке даны птицы, а на другом — только орнаментальное плетение, аналогичное плетению на широком браслете из владимирского клада 1896 г.[630] Меандр на териховских колтах, как я уже упоминал, имеет аналогии только в орнаменте топорика Андрея Боголюбского.