Для запирания дужка вдвигается одновременно в оба цилиндра. При этом тонкий конец ее входит свободно в малый цилиндр, а конец, снабженный пружинами, вдвигается в большой цилиндр, причем пружины скользят по внутренним зацепам и слегка прижимаются к самой дужке. Запирание замка происходит автоматически без ключа, когда дужка по самую крышку вдвинута в цилиндр и пружины прошли уже зону зацепов и распрямились внутри цилиндра, упираясь своими концами в зацепы; при этом нижние концы пружины приходятся против фигурных отверстий данной части замка. Вынуть дужку, т. е. отпереть замок, при таком положении возможно только прижав вновь пружины к телу дужки. Поэтому ключи для подобных замков конструировались так: вырезам в днище замка негативно соответствовало тело отпирающей части ключа., которая обязательно должна была охватывать кольцом пружины на дужке. Плоскость отпирающей части ключа была параллельна вырезу дна замка. Под прямым углом от нее шла рукоять ключа, оканчивающаяся кольцом для привешивания к поясу. Рукоять для равномерности упора и предотвращения поломов в точке соединения с вырезным кругом отпирающей части иногда расщеплялась надвое и присоединялась к кругу в двух точках (рис. 43).
При отпирании замка вырезной круг ключа вдвигался по оси цилиндра вверх, проходя через вырезное дно замка и охватывая дужку с ее пружиной. При продвижении ключа вверх, кольцо ключа, скользя вдоль доски, все более прижимало пластинчатые пружины к дужке и заставляло концы пружин расцепиться с зацепами цилиндра. При этом дужка освобождалась от сцепления с корпусом замка и могла быть выдвинута вверх и извлечена из замка.
Для предотвращения открывания замка отмычкой или другим ключом мастера устраивали в донной части ложные вырезы, усложнявшие рисунок ключа и затруднявшие злоупотребления.
Очень важным изобретением, сделанным еще в домонгольскую эпоху (более точная датировка, к сожалению, невозможна), было устройство в донной части замка маскировочного экрана, который совершенно скрывал от взоров рисунок вырезного дна и расположение пружин, при этом для ключа прорезывался узкий паз, не позволявший разглядеть внутренность замка.
Применение маскировочного экрана (второго, внешнего, дна) совершенно исключало возможность отпирания замка отмычкой и делало невозможным воспроизведение рисунка ключа по рисунку вырезного дна замка.
Подавляющее большинство южнорусских городских замков XII–XIII вв. имеет подобное остроумное приспособление, делающее замок надежным и прочным.
Трубчатые замки по области их массового распространения можно назвать замками киевского типа. Этот тип, представленный сотнями экземпляров стандартных, одинаковых замков, выработался не сразу. В русских древностях IX–XI вв. встречаются замки, основанные на том же пружинном принципе (без поворота ключа), но совершенно иной формы. Корпус замка — кубический или трапецевидный, размеры сильно варьируют[481]. Встречаются и трубчатые замки, но они сильно отличаются от того, что я условно назвал киевским типом[482]. Арне считает прототипом таких замков восточные образцы IX–X вв.[483]
Отсутствие стандарта в форме замков раннего периода, когда существовали особенно оживленные связи с арабско-иранским Востоком, особенно характерно. Очевидно, стандарт появился позднее, может быть, в XI–XII вв. (?), и должен быть отнесен за счет местного русского изготовления трубчатых замков. Большинство городищ, в которых найдено много трубчатых замков, датируется XII–XIII вв. Производство замков требовало значительного опыта, умения и сложных инструментов.
Корпус замка отливался по восковой модели со шнуровым орнаментом на внешней стороне. Внутренние зацепы требовали точной пригонки к пружинам дужки. Наварка стальных упругих пружин усложнялась тем обстоятельством, что в каждом замке их нужно было располагать по-иному. Стандартным был только корпус замка, а внутренность каждого замка отличалась особым расположением пружин и вырезов. Наиболее сложным делом было изготовление вырезного дна и точная пригонка ключа. Все эти операции могли быть осуществлены только при наличии специально подобранных инструментов, в число которых должно было входить несколько напильников различного сечения.
Во всех соседящих с Русью областях производство замков было стандартным, но в каждой из них был свой особый тип замков. Медным зооморфным замочкам Херсонеса посвящена специальная статья Третески[484]. Замков этого типа в русских городах нет, нет также и близких к ним бронзовых замков булгарского изготовления. А.П. Смирнов установил два центра производства последних — города Болгар и Биляр[485]; по поводу же железных (?), кубических и трубчатых замков он отметил, что «в них нет ничего специфически булгарского, и центры производства их указать трудно»[486].
Большой интерес для нас представляет то, что в Чехии вплоть до XIV в. какой-то определенный и притом широко распространенный тип замков назывался в просторечии «русскими замками»[487]. Не от киевских ли трубчатых замков XI–XIII вв., так хорошо известных по южнорусским городищам, происходит это название?[488]
Сказанное выше о замках можно свести к следующему: в IX–XI вв. в русских городах бытуют замки различных систем и разнообразной формы. Часть их является импортом из стран Востока. Около XI–XII вв. в Среднем Приднепровье (может быть в Киеве?) налаживается массовое изготовление трубчатых медных замков определенной формы, которая становится стандартной. Конструкция замка совершенствуется добавлением приспособлений, устраняющих возможность отпирания его без ключа.
Основная масса трубчатых замков найдена в Киеве, Княжьей Горе, Райках и других городищах Киевщины, но значительное количество их имеется и в других областях. Замки иных конструкций известны плохо (возможно, что они были вытеснены массовым типом трубчатых)[489].
Оружейное дело требует особого рассмотрения потому, что в этой области больше, чем где-либо, господствовала норманнистическая тенденция принижения русской культуры. Все русское оружие из княжеских и дружинных курганов нередко рассматривалось как импорт из Скандинавии на Восток. Мечи считались признаком варяжской торговли, а шлемы и кольчуги, которые отсутствуют у скандинавов, объявлялись только кочевническими.
Особенно характерны в этом отношении работы В.В. Арендта, которому охотно предоставляли свои страницы немецкие националистические журналы типа «Mannus»[490].
Мечи каролингского типа, которые долго считались бесспорным признаком норманнов, в настоящее время определяются как общеевропейское оружие, широко бытовавшее во всех европейских странах. Местом их изготовления были рейнские и верхнедунайские мастерские, откуда они расходились в различных направлениях[491]. Считать их специфически варяжскими нет решительно никаких оснований, они — международны. Клинки с клеймами Ingelred и Ulfberht, находимые на Руси, являются частью этого франкского экспорта, но наряду с клеймеными клинками, встречаются и гладкие, без клейм или с клеймами геометрического характера.
Не исключена возможность того, что среди клинков X–XII вв. при дальнейших исследованиях удастся обнаружить изделия местной работы.
