Промысел продолжал существовать два столетия, так как пряслица из шифера встречены в курганах всего домонгольского периода и на городищах в разных слоях XI — начала XIII в. Шиферные пряслица найдены во всех домах Старой Рязани, разоренной Батыем, и в Райковецком городище, погибшем в середине XIII в.[409]
В послемонгольскую эпоху выделка шиферных пряслиц и торговля ими совершенно прекратились, и русские женщины снова вернулись к глиняным пряслицам.
Во время татарского нашествия пряслица нередко заботливо включались в состав лучшего личного имущества и зарывались в землю наряду с колтами, ожерельями и браслетами. Вообще заботливое и бережное отношение к шиферному пряслицу явствует из тех меток и надписей, которые покрывают эти маленькие красноватые кольца.
Уже на глиняных пряслицах дьяковской эпохи встречаются точечные узоры, черты и нарезки, может быть, тамгообразного характера. На шиферных пряслицах часто встречаются различные метки в виде креста, решетки, круга с крестом, змеи и т. д. (рис. 38). Такие простые значки, полностью повторяющие начертания гончарных клейм, встречены преимущественно в деревне. Они, по всей вероятности, являлись знаками собственности. Иногда встречаются отдельные буквы (напр., П, а)[410]. На одном шиферном пряслице из Липлявы (на левом берегу Днепра, против устья Роси) написаны две буквы: у Н — на верхней плоскости и одна буква — И — на боковой. Боковая поверхность покрыта своеобразным орнаментом из заштрихованных прямоугольников[411].
Рис. 38. Знаки и рисунки на пряслицах.
Особую группу составляют пряслица с изображениями. Н.Е. Макаренко на Полтавщине найдено пряслице, на боковой грани которого изображены три быка (или два быка и козел?)[412]. На пряслице из Старой Рязани оказалось миниатюрное изображение лошади, ласкающей жеребенка, и рядом какая-то непонятная вязь из переплетающихся линий[413]. В Вышгороде в 1935 г. найдено пряслице с какими-то неясными изображениями лошадей (?). Но бесспорно самую интересную группу меченых пряслиц составляют пряслица с надписями. Эту серию открывает шиферное пряслице из клада золотых и серебряных вещей, найденных в 1885 г. в Киеве близ Десятинной церкви в усадьбе Есикорского (рис. 39)[414]. Надпись была начата на одной из плоскостей пряслица, но так как она не уместилась, ее пришлось перенести на противоположную плоскость. Кондаков читал надпись: ТВОРИ НѢ ПРЯМО [А ПО] СЛЬНЬ[415], и толковал ее так, что владелице пряслица давался совет крутить веретено не «посолонь», а как-то иначе. Такое чтение возбуждает целый ряд недоумений. Во-первых, — как понимать выражение «не прямо»? Ведь веретено при прядении должно находиться именно прямо. Удивляет и ѣ в отрицании нѣ и недописанное начало слова «посолонь» при наличии свободного места на той плоскости, где оно помещено. Кроме того, слово «посолонь» никогда не писалось через ерь. Осмотр пряслица в особой кладовой Эрмитажа убедил меня в том, что Кондаков неправильно читал букву М. Вместо нее нужно читать П. Тогда вся фраза в интерпретации Кондакова окончательно теряет смысл.
Рис. 39. Надписи на пряслицах.
По аналогии с преславской находкой (см. ниже) предлагаю следующее чтение: ПОТВОРИН ПРЯСЛЬНЬ, т. е. пряслень (пряслице), принадлежащий Потворе. При этом чтение начинается там, где есть интервал между буквами, а не с середины строки, все буквы читаются и не нужно добавлять якобы ненаписанные. Но самое главное, что при таком чтении надпись получает вполне определенный смысл, отвечающий сущности надписанного предмета: здесь налицо женское имя в притяжательной форме и название вещи — пряслень[416].
Название пряслица в большинстве славянских языков ближе к той форме, которая в XII в. была нацарапана на шиферном кружке, чем к современному археологическому термину:
чешский — prěslen;
лужицкий — přasleń;
болгарский — прешлен
сербский — пршлен[417].
В русском языке существуют названия — «пряслень», «пряслешок»[418], а слово «пряслице» обозначает прялку. Утвердившийся в археологической литературе термин лучше было бы сменить на древнерусский. Славянское имя Потвора неизвестно нам по другим источникам[419], но вообще именослов древнерусских женских имен настолько беден (всего 11 имен), что важно пополнение его хотя бы одним новым именем.
К киевской надписи очень близка надпись на глиняном пряслице из Преслава в Болгарии: ЛОЛИН ПРЯСЛЕН. Пряслице конической формы; надпись круговая, нанесенная по сырой глине до обжига (рис. 39, 2)[420].
По стратиграфическим соображениям пряслице датируется серединой X в. Эпиграфически надпись увязывается с древнейшими памятниками болгарского письма (надпись Самуила, хиландрские листки, ханские надписи).
Лола — народное болгарское женское имя. Следовательно, совпадение с киевской надписью полное: притяжательная форма языческого женского имени и название прясленя[421].
В Старой Рязани В.А. Городцовым найдено пряслице из розового шифера с круговой надписью: МОЛОДИЛО. По всей вероятности, это — имя и, судя по окончанию, — мужское (рис. 39, 3)[422].
В Новгороде Великом, на Рюриковом городище, найдено пряслице, фотография которого издана Порфиридовым[423]; он приводит и транскрипцию надписи церковно-славянским типографским шрифтом: МАРТЫНЯ. Отсутствие развернутой прописи и неясность фотографии лишают нас возможности проверить это чтение, хотя оно и вызывает некоторые сомнения. Во-первых, при транскрибировании надписи выпал ъ после Р (ясно различимый на фото), во-вторых, мало вероятна такая форма личного местоимения, как Я. Может быть, и здесь чтение нужно начинать с имени и учесть притяжательную форму.
Два подписанных шиферных пряслица найдены в Вышгороде под Киевом: одно при моих раскопках 1935 г., а другое — в 1937 г.
Пряслице 1935 г. маленькое, острореберное, очень изящное (рис. 39, 4). Надпись вырезана мелко: НЕВЕСТОЧ. В этом слове естественнее всего видеть прилагательное от слова «невеста» — невесточь, невестин пряслень. Если это так, то писавший надпись сделал три ошибки:
1) первая буква написана в обратную сторону;
2) четвертым знаком должно быть ѣ, а не е;
3) последний знак не дописан; должно быть ь.
В исправленном виде надпись выглядела бы так: НЕВѢСТОЧЬ.
Указанные ошибки характерны для писца-непрофессионала; очевидно, пряслице было надписано грамотным, но не слишком опытным в письме человеком. По содержанию надпись любопытна. Можно думать, что маленькое пряслице было преподнесено в качестве подарка девушке-невесте.
Второе вышгородское пряслице не поддается расшифровке. Часть боковой поверхности занимает сложное нагромождение неясных (иногда буквоподобных) знаков. Вторую половину занимают буквы, выходящие из сложной вязи и постепенно превращающиеся в надпись. Начальные и конечные знаки надписи недостоверны (рис. 39, 5). С известной натяжкой можно предположить такое чтение первых семи знаков: ИУЛИАНА, но настаивать на нем невозможно.
