От междуречья Днепра и Донца семилучевые кольца поднимаются на север тремя потоками: по Сожу, по Десне и по Оке, достигая Смоленска и Суздаля. Первоначально изящные изделия вызвали повсеместное подражание, но уже около XI в. они удержались только у радимичей и вятичей.
Так же внезапно, как в междуречье Дона и Днепра появились вещи зарайского типа, так на Среднем Днепре и главным образом на правом его берегу появились височные кольца, близкие по технике и общему облику к зарайским, но отличные от них по рисунку. Речь идет о вещах типа клада Пастерского городища[252].
В состав клада входят лучевые и антропоморфные фибулы, но особенно интересны круглые височные кольца (иногда с расширенной нижней половиной), к которым снизу прикреплен круглый выпуклый щиток с гроздьями ложной зерни. Иногда щиток имеет прорези. Техника совершенно аналогична зарайской. Возьмем для примера височные кольца № 361. Дужка и широкая нижняя дуга сделаны первоначально из воска (орнамент тонко врезан внутрь), затем наложены на глину, и уже в глине путем вдавливания острием выполнен щиток с закраинами и ложной зернью. Гроздья зерен опять сделаны при помощи восковых шариков, как и в зарайском кладе. Датировка этих височных колец затруднена. Сопровождающие их вещи относятся к VII–VIII вв. (фибулы, серьги «аланского» типа).
Венгерский археолог Альфельди датирует подобные височные кольца VI–VII вв. и связывает их с аварами[253].
Согласиться с такой датировкой нельзя. Находки височных колец пастерского типа в некоторых ранних венгерских погребениях вместе со славянской и кочевнической керамикой IX–X вв.[254] могут указывать лишь на то, что к тому моменту, когда «идоша угры мимо Киева», т. е. к IX в., в Среднем Приднепровье уже бытовали височные кольца с гроздевыми подвесками, и часть их была принесена мадьярами в долину Дуная. В составе Пастерского клада есть вещи, нашедшие себе продолжение в ювелирных изделиях Волыни и Побужья. Таковы, например, височные кольца № 369–370, полная аналогия которым найдена в Луцке[255].
Возможно, что и венгерские находки связаны не с Киевщиной, а со славянским населением Побужья — «Лебедией». Вещи пастерского типа пустили крепкие корни в Среднем Приднепровье. Если в Киеве и Чернигове они были вытеснены еще более изысканными образцами трехбусенных височных колец, то в радимичском Полесье они прочно удержались до XI в. в виде подвесок к ожерелью, в которых нижняя часть осталась без изменения, а большое кольцо было заменено петлей[256].
Почти одновременно с вещами Пастерского клада в Киев и другие русские города проникают хрупкие золотые филигранной работы височные кольца с тремя бусинками на круглой дужке. Позднее за ними закрепляется наименование трехбусенных височных колец киевского типа, хотя ранние их экземпляры также встречены на очень широкой территории (Суздаль, Ростов, Переяславль Русский, Болгары). Совершенно аналогичное некоторым киевским и суздальским находкам золотое трехбусенное височное кольцо найдено в Египте. Дата — около VII в.[257]
Техника филиграни и зерни очень быстро была усвоена киевскими мастерами, и египетско-сирийский прототип подвергся на русской почве дальнейшим изменениям, превратившим массивные шарики в изящные и воздушные сетки из филигранных нитей.
«Дары Востока», которые в массовом количестве появляются в VII–VIII вв. в русских областях, не ограничиваются только украшениями. Как было уже указано выше, именно в VIII в. появляются кольчуги и шлемы характерной иранской формы, восходящие еще к ассирийским прототипам[258].
Эти иранские шлемы и послужили образцами для русских оружейников, изготовлявших такие шлемы вплоть до XVII в.
Вместе с восточными вещами появляются и монеты. П.Г. Любомиров, внимательно проанализировавший этап за этапом топографию кладов восточных монет, пришел к выводу, что древнейшим путем, по которому арабские диргемы попадали на Русь, был путь по Северскому Донцу[259].
С этим вполне согласуются находки в верховьях Донца сасанидского серебра и «постсасанидских» бляшек и общее направление вещей зарайско-пастерского типа.
Сильному восточному влиянию в VII в., а главным образом в VIII в. подверглись области по Донцу, Сейму, Десне, Днестру, Оке и Дону.
Очень интересен путь проникновения восточных вещей в Смоленск. В самом Гнездове, кладбище древнего Смоленска, и вокруг Смоленска встречаются постсасанидские бляшки и семилучевые височные кольца ранних типов, идущие сюда с юго-востока. В этих же пределах встречается изредка и особый тип керамической орнаментации — ложно-гребенчатый чекан[260], характерный для поздней стадии Роменской культуры, где он встречен на каждом городище. Единичность находок на Смоленщине и совпадение с распространением здесь восточных ювелирных изделий наводят на мысль, что магистральная дорога, шедшая из степей вверх по Северному Донцу, продолжалась далее на Смоленск через земли северян и радимичей. Тогда станет понятно, как новый тип орнаментики, выработанный в северянской земле, понемногу просачивался в оба конца этой большой дороги: с одной стороны, в Смоленск, а с другой — в степь, к хазарам и аланам[261].
Если все изложенные археологические факты, свидетельствующие о резком изменении культуры восточных славян в VIII в., поставить в рамки конкретных исторических событий, то основное внимание нужно обратить на Хазарский каганат, складывающийся в VII в. и достигающий наивысшего расцвета в VIII в. В первой половине VII в. Приднепровье ведет оживленную торговлю с Византией (монеты, вещи). В это время упоминаются морские набеги славян на средиземноморские города и Константинополь. В 679 г. болгары отрезают приднепровских славян от Дуная и Византии. Торгово-военные связи антов в этих условиях принимают юго-восточное направление, в составе кладов усиливается сасанидский элемент. Местные мастера (состоящие при князе) подражают восточным изделиям.
В это же время на другом конце юго-восточного мира происходит быстрое продвижение арабов на север и их первые столкновения с хазарами.
В составе хазарских дружин в Закавказье имеются дружинники — славяне, что вполне объясняет восточные мотивы в утвари славянских князей в Приднепровье.
В VIII в. Византия приходит в упадок, ее императоры ищут поддержки у хазарских каганов. От империи отпадают ее причерноморские владения. В то же время на юго-востоке налаживаются хазаро-арабские торговые связи, хотя до самого конца столетия продолжаются и битвы за Кавказ.
Русские области приобретают восточные изделия (ткани, женские украшения, поясные бляшки, кольчуги и шлемы).
Вполне возможно, что усиление восточного влияния, приобретающего массовый характер, связано с вхождением в состав Хазарского каганата юго-восточных русских племен — северян, вятичей, радимичей и воинственных полян, плативших, согласно легенде, дань хазарам мечами.
Точная дата установления политической зависимости приднепровских князей от хазар в источниках не указана, но, исходя из совокупности всех исторических и археологических данных, это событие можно относить именно к VIII в.[262]
Вполне вероятно, что участие славянских дружин в юго-восточных хазарских походах проложило для славян пути и в Тмутаракань, и в Закавказье через Дербент и, может быть, даже в Среднюю Азию.
В юго-восточные походы втягивались, кроме перечисленных четырех племенных союзов, и более северные племена, в частности, смоленские кривичи, а к концу VIII в. (или в начале IX в.) и новгородские славяне («прiиде рать велика роусскаа из Новграда князь Бравлин силен зѣло, плѣни от Корсоуня и до Корча»)[263].
