Литмир - Электронная Библиотека
A
A

В 1884 г. Уош женился на вдове-нееврейке Нине Мейплсон Арнотт и покинул США. Некоторое время супруги жили в Лондоне, затем отправились в Париж. Когда наступило «сиреневое десятилетие», Уоша Натана часто видели в баре отеля «Чатем» в одиночестве и с растерянным видом, и отмечали, что он сильно располнел.

В 1891 г. французские кредиторы предъявили ему иск на сумму 1 590 долларов, и была предпринята попытка разорвать доверие, чтобы взыскать долг. Но дома, в Нью-Йорке, суд постановил, что траст его матери не может быть нарушен с этой целью, и французский долг так и не был взыскан.

К концу 1880-х годов Вашингтон Натан, по некоторым данным, стал плохо себя чувствовать. Летом 1892 г. он отправился в Булонь подышать морским воздухом. 25 июля — почти в годовщину смерти своего отца, который в ночь своей смерти остался в Нью-Йорке, чтобы отметить годовщину смерти другого Натана, — он потерял сознание и умер после прогулки в одиночестве по пляжу. Ему было сорок четыре года. Его волосы, как говорили, стали совершенно белыми.

18. «КАРДОЗО НЕ ПЛАЧУТ»

Дядя Альберт Кардозо, судья, продолжал оказывать пагубное влияние на Дом Натана. Он был избран судьей Верховного суда штата Нью-Йорк — на эту должность был выдвинут его отец, Майкл Харт Кардозо, хотя старший Кардозо умер до выборов. Кардозо относились к себе очень серьезно и жили не менее роскошно, чем их кузены Натаны (Альберт был женат на сестре Бенджамина Натана Ребекке). Дом Кардозо стоял на Западной Сорок седьмой улице, 12, по диагонали напротив особняка Джея Гулда, где всегда было шумно от прибытия и отъезда карет, лакеев и ливрейных слуг; с самого раннего детства детям Кардозо давали почувствовать себя частью богатого и значимого мира. Считается, что Кардозо получили свое высокое положение естественным путем. Во времена инквизиции один из Кардозо действительно утверждал, что он — Мессия. Отказавшись обратиться в христианство, он был отправлен на костер, смело провозгласив: «Слушай, Израиль, Господь — Бог наш, Господь един!».

Детей Альберта Кардозо — а их было семеро — тщательно учили, чтобы все они по команде старших могли произнести слова пророка Михея: «Твори справедливость, люби доброту и смиренно ходи с Богом твоим». Их учили «одинаково относиться к богатым и бедным, быть добрыми и вежливыми с теми, кто у тебя в услужении». Им предписывалось «не избегать общества братьев ваших, но быть твердыми в вере. Будьте хорошими гражданами и заботьтесь о благополучии общества, в котором вы живете». К сожалению, судье Альберту Кардозо, занимавшему высокий пост в суде штата Нью-Йорк, было трудно следовать букве этих достойных девизов, особенно последнего.

В те времена в Нью-Йорке правил «босс» Уильям Твид и его печально известное «Кольцо», и Твид находил дружбу с видными судьями весьма полезной в своих операциях. Альберт Кардозо с его выдающимся фасадом, ораторским даром и атмосферой полной неподкупности показался Твиду особенно полезным человеком. Твид был заинтересован в натурализации: не в медленной легальной, а в мгновенной и нелегальной, благодаря которой тысячи новых иммигрантов ежедневно превращались в американских граждан, которые, естественно, охотно голосовали за босса Твида. Судья Альберт Кардозо был одним из тройки судей — Джордж Г. Барнард и Джон Х. Маккэнн, — которые одобряли эту деятельность.

Другим союзником босса Твида был сосед Альберта Кардозо Джей Гулд, железнодорожный махинатор, за махинации которого — покупку и разорение железных дорог справа и слева от него — американское железнодорожное дело, как говорят, расплачивается по сей день. Джей Гулд — за финансовую поддержку — мог быть очень полезен Боссу Твиду, а Босс Твид — за политическую поддержку — мог быть полезен Джею Гулду. Вскоре выяснилось, что в другой точке треугольника, в судебной системе штата, судья Альберт Кардозо также был полезен. Когда железная дорога разорялась, суды должны были назначить якобы беспристрастного арбитра, который помог бы ей привести дела в порядок и рассчитаться с долгами. Безусловно, Кардозо был необычайно пристрастен в назначении судей в тех случаях, когда железнодорожные компании, потерпевшие крушение по вине Гулда, нуждались в финансовой реорганизации. Из почти шестисот судейских должностей, которые Кардозо имел право назначать, более трехсот были отданы одному из племянников Босса Твида, а более ста — сыну Босса Твида. Самой известной авантюрой Джея Гулда, конечно же, была та, в результате которой он чрезвычайно раздул, а затем полностью уничтожил акции железной дороги Erie Railroad, что принесло Гулду миллионы, а американской экономике потрясение на несколько месяцев вперед. В ходе последовавшей за этим финансовой катастрофы возникла необходимость назначить управляющего железной дорогой. По предложению босса Твида Альберт Кардозо назначил другого приспешника Твида. Это оказалось слишком серьезным для Ассоциации адвокатов штата Нью-Йорк, которая распорядилась провести расследование в отношении г-на судьи Кардозо и его деятельности.

В сефардской общине и в семье предполагалось, что дядя Альберт поступит по-мужски: предстанет перед следствием, выложит карты на стол и докажет, что он не совершал никаких проступков. Но дядя Альберт их полностью подвел. Вместо того чтобы подчиниться следствию, он ушел со своего поста, оставив после себя отчетливое впечатление вины и запах недобросовестности, окружающий имя Кардозо. Откупились ли Твид и Гулд от своего доброго друга? Дядя Альберт всегда настаивал, что нет, но никто ему не верил, поскольку, уйдя в отставку, он уклонился от расследования. Кроме того, многим казалось, что Кардозо живут очень хорошо — гораздо лучше, чем можно было бы прожить на зарплату судьи штата. После ухода с поста судьи дядя Альберт возобновил спокойную адвокатскую практику, и Кардозо стали жить не так хорошо.

Все это произошло в 1873 г., когда младшему сыну Альберта, Бенджамину Натану Кардозо, было всего три года (Бенджамину было всего несколько месяцев, когда дядя, в честь которого он был назван, был так жестоко убит). Шесть лет спустя, когда ему было всего девять лет, умерла его мать, и в доме Кардозо воцарилась еще более мрачная атмосфера. Мистер Гулд и Босс Твид больше не были друзьями семьи. Показной стиль жизни в особняке Гулда на Пятой авеню все больше и больше контрастировал с жизнью в доме 12 по Западной Сорок седьмой. В сумерках Альберт Кардозо жаловался, что он «жертва политики». «Я стал жертвой политики, жертвой политики», — повторял он снова и снова, и его семья, из преданности и любви, принимала эту сочувственную линию. Но везде была известна горькая правда: Альберт был слабаком.

В тесном мирке сефардов положение Альберта вызывало глубокое смущение. Ведь если такой позор мог постигнуть члена одной из старейших, одной из ведущих семей, то что говорить обо всех остальных, считавших себя «немногочисленной» элитой, противостоящей стоящей за воротами орде грубиянов? И это, вдобавок ко всему, что породил процесс по делу об убийстве Натана, казалось почти невыносимым. Какой смысл говорить (как любили говорить некоторые потомки Гомесов, довольно лукаво, в отношении новых богатых немцев): «Мы сделали свои деньги на вампуме», когда член семьи Альберта Кардозо может оказаться столь легко развращаемым? Несчастья Альберта Кардозо подействовали на сефардов так, что они еще теснее связали себя узлом уединения и привилегий. Теперь сефарды, казалось, хотели натянуть вокруг себя оболочку, куколку, которая была бы непроницаема для посторонних глаз.

В этих рамках сефардской жизни рос Бенджамин Натан Кардозо. Его детство было, конечно, несчастливым. И все же, если бы не несчастья в семье, в частности, опала отца, вряд ли Бенджамин Кардозо стал бы тем, кем он стал. Потому что с самого раннего детства он начал строить жизненный план, направленный на оправдание или, по крайней мере, оправдание своего отца и возвращение чести имени Кардозо.

Его взрослению не особенно способствовал выбор отцом воспитателя для него. Альберт Кардозо был снобом, что, возможно, стало причиной многих его проблем, и стремление не отстать от Джонсов было одним из его увлечений. В 1880-х годах в числе тех, кто должен был идти в ногу со временем, была семья Джозефа Селигмана, немецкого еврея, который приехал в Нью-Йорк в 1830-х годах со ста долларами, зашитыми в штанах, начал с торговца в Пенсильвании и преуспел настолько, что теперь возглавлял международный банковский дом, который вел дела с Ротшильдами. Старшим сефардам казалось, что Селигманы и им подобные напустили на себя абсурдный вид и действительно попадают в избранные клубы, такие как Союз. Несколькими годами ранее Джозеф Селигман поразил еврейскую общину Нью-Йорка, да и весь город тоже, тем, что нанял Горацио Алджера для обучения своих детей. Альберт Кардозо, не желая отставать от набравшего силу немца-иммигранта, решил сделать то же самое для своего сына Бена, и мистер Алджер стал членом семьи Кардозо.

63
{"b":"859349","o":1}