Конечно, были сделки, которые были менее выгодны, чем другие, что видно из показательной серии писем между Хармоном Хендриксом и неким Абрахамом Коэном из Филадельфии. В конце 1797 г. Хармон отправил г-ну Коэну значительную партию сигар, или «сегаров», как они называются в последующей переписке. В марте 1798 г. г-н Хендрикс написал г-ну Коэну тщательно сформулированное письмо, в котором выразил «удивление» по поводу того, что г-н Коэн «молчал четыре месяца без перевода» в счет оплаты за партию. Ответ г-на Коэна на это письмо был тревожно расплывчатым. Он объяснил, что «каждый день ожидал перевода денег и решил подождать [с письмом] до этого момента». Денежного перевода не последовало, и прошло еще полгода молчания. В ноябре г-н Коэн написал, что заплатит, «когда Айзек Песоа приедет в Нью-Йорк», при этом, очевидно, планировалось, что деньги доставит г-н Песоа. Коэн добавил обнадеживающую записку о том, что он открыл оптово-розничный продуктовый магазин на 44 South Fourth Street в Филадельфии: «Отличное место для курения сегара — не меньше, чем 4 таверны в округе!». Однако две недели спустя г-н Коэн написал г-ну Хендриксу письмо, в котором выразил свое возмущенное «удивление» по поводу того, что Хендрикс сам послал Исаака Песоа для сбора или попытки сбора причитающихся денег. Коэн добавил, что он «не может продать сегары» — несмотря на четыре таверны.
10 декабря Коэн написал, что все еще не может оплатить сигары из-за «непредвиденных обстоятельств». Через месяц, 16 января 1799 г., явно испытывая давление, г-н Коэн написал Хендриксу, что некий Джон Барнс получил 52,40 долл. в качестве частичной оплаты за поставку, но через месяц выяснилось, что это неправда. Г-н Барнс поклялся, что вообще не получал денег от г-на Коэна. К лету 1799 г. Хармон Хендрикс явно потерял терпение по отношению к Коэну и написал Исааку Песоа, сказав: «эта статья Сегара очень неопределенна из-за множества различных обманов», и добавил, что он, конечно, хотел бы взыскать с Коэна деньги, но «не будет протестовать против этого». В августе Песоа ответил, что, по его мнению, Хендрикс ничего не выиграет от того, что предъявит Коэну иск о взыскании денег. «Я не сомневаюсь, — сказал Песоа, — что если кто-либо из его кредиторов подаст на него в суд, то он будет вынужден воспользоваться преимуществами Закона», т.е. для малоимущих и несостоятельных. На этом дело и закончилось. Хармон Хендрикс так и не получил денег за свои «сегары».
Тем временем он занялся более прибыльным делом. Хотя он продолжал торговать гребнями, табакерками, пайетками, зеркалами и роялями, но все больше и больше своего времени и внимания уделял торговле медью. Медь называют «металлом бедняков», «гадким утенком металлов», презираемым за само ее обилие. Месторождения меди есть практически во всех уголках земного шара, от мыса Горн до Сибири. Медь легко добывается и дешево перерабатывается. Исторически сложилось так, что она мало ценилась, из нее делали самые дешевые монеты, самую убогую утварь, кухонные кастрюли и сковородки. Но в XVIII-XIX веках бурно развивающаяся африканская работорговля косвенно создала новую и важную потребность в меди. Медь была нужна в Новой Англии и Вест-Индии для изготовления днищ огромных плавильных печей, которые производили сотни тысяч галлонов рома, занимавшего столь важное место в трехугольной схеме работорговли. В 1812 году Хармон Хендрикс перебрался на запад, в город Бельвиль, штат Нью-Джерси, и построил там первый в США медепрокатный завод. Уже через несколько лет большая часть рома, производимого в Америке, поступала на медеплавильные заводы Хендрикса.
И Хармон, и его отец были тори во время революции, но это не помешало Хармону через несколько лет наладить деловые отношения с Полом Ревиром. Фактически уже в 1805 г. два медных титана достигли неформального соглашения, согласно которому они намеревались захватить американский рынок меди и устанавливать на него цены. Ревир предложил купить «целый блок меди на наше имя» — или на имена друзей и родственников, в зависимости от того, как пойдут продажи, — и затем, как он выразился, «уравнять между собой качество и цену». Оба они были категорически против введения импортных пошлин на ввозимую в США иностранную медь, особенно из Великобритании. Как выразился Хендрикс в письме к Ревиру: «Будет больше чести выбить Джона Булла с нашего рынка низкой ценой и превосходным качеством, чем пошлинами, которые могут склонить новых производителей работать в ущерб нам». Другими словами, эти два человека не хотели дальнейшей внутренней конкуренции, и в течение нескольких лет им удавалось довольно равномерно делить между собой американский медный пирог. Они также были настроены против администрации Джеймса Мэдисона, чьих агентов по закупкам они часто обвиняли в предоставлении сомнительных данных.
«Мы ознакомились с отчетом мистера Смита, — писал Ревир Хендриксу в начале 1806 года. «Он полностью соответствует нынешней администрации правительства. В его отчете говорится о листе, болтах, шипах на сумму 56 840 долларов США.... Теперь мы знаем, что в Чарльзтауне хранится более 120 000 долларов США....». Другими словами, полученным признавалось менее половины того, что было отгружено. Но, судя по всему, люди получили свои деньги, так как по счетам Ревира-Хендрикса в том году было получено более полумиллиона долларов в оплату государственных заказов.
В 1803 г. молодой человек по имени Роберт Фултон сумел продемонстрировать, что водное судно можно приводить в движение с помощью пара. Паровые котлы Фултона были изготовлены из меди, и Фултон стал еще одним важным заказчиком Хармона Хендрикса. Котлы Хендрикса ставились на первый паровой военный корабль Фултона — Paragon, Firefly, Nassau и Clermont, которые в течение многих лет курсировали вверх и вниз по реке Гудзон между Нью-Йорком и Олбани. Вскоре продажа меди для котлов Фултона — Фултон в течение тридцати лет обладал монополией на производство пароходов — стала более прибыльным делом, чем продажа меди для спиртовок. Партнер (и шурин) Хармона Хендрикса, Соломон Айзекс, стал настолько связан с котлами, что его прозвали «Пароход» Айзекс. В 1819 г., когда Фултон достраивал пароход S.S. Savannah, который должен был стать первым океанским пароходом, его прозвали «паровым гробом» разные высокопоставленные скептики, уверявшие, что он никогда не будет работать. Когда корабль завершил свое триумфальное плавание через Атлантику в рекордные сроки, Хармон Хендрикс скромно заявил, что его медь была в котлах «Саванны».
Однако «Саванна» не была одним из самых прибыльных предприятий его фирмы. У Хармона Хендрикса были двоюродные братья в городе Саванна — Генри и Минисы, которые являлись важными акционерами пароходной компании «Саванна», и Хендрикс продавал им свою медь по семейным ценам. Один котел размером двадцать на восемь с половиной футов обошелся «Фултону» в 30 000 долларов пять лет назад. За два больших котла «Саванны», каждый размером 26 на 6 футов, он заплатил всего 1237,72 долл. Кроме того, по какой-то причине родственники Хендрикса так и не расплатились с ним полностью. Он получил лишь 1115,05 — 122,67 долл.
Успех и богатство, конечно же, были неоднозначным благословением, когда, узнав о богатстве Хармона Хендрикса, дальние родственники со всего мира стали писать ему письма, требуя, по их мнению, свою долю щедрости.
Понятно, что на рассмотрение этих требований уходила значительная часть дня. Например, в Ньюпорте жили двоюродные братья Лопесов, которые постоянно писали, объявляя себя «обездоленными», и просили денег в больших и малых суммах. К типично слезливой записке Лопесов с просьбой о тридцати долларах Хармон Хендрикс прикладывал собственную отрывистую надпись: «Послал ей 20 долларов». Через несколько месяцев другой родственник его мачехи, Сэмюэл Лопес, потребовал двести долларов, обещая «с честью масона» вернуть их. Племяннику Гилберта Стюарта Хармон Хендрикс одолжил 12 000 долларов, и когда Стюарт узнал об этом, он предостерег Хендрикса: «Если у вас хватит терпения, он вернет вам долг, но если вы, как суровый хозяин, попытаетесь бросить его в тюрьму, то можете потерять все». В то же время деньги в фирму Хендрикса поступали с большой скоростью, как от продажи меди, так и от таких товаров, как скипидар, свиньи, тыквы, джин и садовые семена. В 1807 г. шурин Хендрикса Якоб де Леон сообщил Хендриксу, что он продал «черных птиц на сумму до 70 тыс. долл.» — эвфемизм для обозначения негров-рабов — и получит деньги в ноябре. Удача продолжала сопутствовать ему. 22 июля 1814 г. Хармон поспорил с Джеком Коэном на «бобровую шапку», что мир наступит в течение четырех месяцев, и выиграл пари, поскольку военные действия войны 1812 г. закончились до ноября.
