— Здесь, в пристрое.

— Давай тащи сюда, начнёшь всё аккуратно складывать, чтобы ничего не разбилось. И ещё, Маркус, не огорчай меня, а то я очень раздражена и злая. Если всё сделаешь правильно и не разочаруешь в будущем, то жить будешь богато, заниматься любимым делом и никто тебя не будет преследовать. Будешь одет, как подобает настоящему виконту, а не бродяжке из городских отбросов. Это я тебе обещаю. Понятно?

— Понятно, принцесса.

— Начинай. Скоро я вернусь, проверю твою готовность. Богдан, пошли.

Когда вышли из дома Маркуса, сказала:

— Найди Божена и Степана или Илью. Отправь сюда, помочь Маркусу. Всё складывать аккуратно. Не дай бог, хоть одна склянка разобьётся. Понял?

— Понял, царевна. — Богдан убежал.

Уже достаточно рассвело. Ратники суетились на всех четырёх башнях. Подошла к дядьке.

— Евсей, пушки с лафетов сняли?

— Да. Сейчас спускать будут на верёвках.

— Главное, чтобы не уронили.

— Я прослежу.

Так же во дворе стояло несколько повозок. На них грузили какие-то тюки. Я подошла, поинтересовалась.

— Ткань. Хорошая ткань. Парча, батист, ещё много чего.

— Значит так, грузим тканью только одну повозку. Берите самую дорогую ткань. Остальное бросьте. Нам много чего ещё грузить, а повозок недостаточно.

Вернулась к дядьке Евсею. В этот момент стали спускать пушку с северо-восточной стены. Мы стояли и молча наблюдали. Медленно, но пушка, обвитая верёвками, спускалась всё ниже и ниже. Вот её перехватили у земли. Аккуратно опустили. Отвязали. Я облегчённо выдохнула. Подошла к пушке. Цельнолитая. Причём довольно новая. Это хорошо. Калибр на вскидку миллиметров 100. Просто праздник какой-то.

— Дядюшка, надо ещё повозки. Этих будет мало.

— Иван уехал с парой десятков воев за повозками. Сейчас пройдётся по их деревенькам. Пригонит. Ему не впервой.

— Дядька, две пушки нужно очень жёстко закрепить на двух телегах и зарядить картечью.

— Чем? — Он посмотрел на меня удивлённо. Вот чёрт, они ещё не знаю, что такое картечь. Хотя голышами пушки уже заряжали. Голыши, это мелкая галька.

— Голышами. Мелкой галькой.

— Понял.

— Пушкарей нашли?

— Нашли. Вон там сидят возле стены, двое.

— Пошли со мной, дядька Евсей.

Опять подошли к пленным. Евсей двоим из них, жестом показал встать.

— Есть, кто говорит по-русски?

— Я! — Встал с пола один из пленных ратников.

— Откуда ты?

— Из Смоленска.

— Давно у фон Деница наёмником подрабатываешь? — Спросила его.

— Три года уже.

— Ладно, это твои дела. Эти двое, пушкарей, говорят по-русски?

— Нет, госпожа.

— Тогда переводи. — Посмотрела на двух немцев. Один был небольшого роста, сколько ему лет непонятно, от тридцати, до сорока. Второй худой и длинный. Оба в кафтанах и шорообразных протобриджах. Ну как же, бёдра мужчин, по современным понятиям, должны привлекать милых дам, поэтому такие и одежды, гротеских форм. При этом, у обоих были сапоги до колен. На головах береты. Красавцы. — Слушайте меня. Теперь вы работаете на меня, я принцесса Александра Комнина. Отказ не принимается. За неповиновение или плохое исполнение обязанностей — петля. Повешу сразу, без разговоров. Хорошо свою работу будете выполнять, я не обижу, будете сыты, пьяны и с серебром в кармане, плюс моя защита. Одним словом, сплошной орднунг! Ферштейн? — Ратник переводил. Оба немца закивали головами. Я даже не сомневалась, что они согласятся. Лучше быть сытым, пьяным и с серебром в кармане, чем болтаться в петле на суку ближайшего дерева. Отправила их к спускаемым орудиям.

На одну повозку стали жёстко закреплять первое из опущенных с башен орудий. В корзинах спускали вниз ядра. Ядра были каменные, хорошо обтёсанные. Но я решила, что в перспективе будем ядра лить, как и делать картечь. Тем более, чугун, в простонародье свиное железо, был довольно дёшев. Все имеющиеся повозки, которые были в замке, мы загрузили. На две установили по пушке, жёстко их зафиксировав. Одну пушку зарядили голышами, вторую обрезками металла, которые я велела взять в замковой кузне. Для усиления поражающего воздействия, добавили и камушки. Остальные две пушки просто погрузили на одну повозку. Туда же несколько бочонков с порохом, закрепив их верёвками. Ещё на одну повозку загрузили захваченное оружие и брони. Время приближалось к обеду. Евсей организовал горячую пищу, заставив местных поварих кашеварить. Ивана не было. Я стала волноваться. Залезла на юго-западную башню, всматривалась. Ко мне подошёл Евсей.

— Дядюшка, где Ваня? Почему он так долго?

— Не знаю. Но он вернётся. Иначе быть не может.

Все повозки, которые были в наличии, мы загрузили. Но осталось много того, что грузить было не на что. Я кружила по двору замка словно волчица. Злость и страх. Злость, что досталось так много, что унести не могу всё. Страх за мужа.

— Едут! — Раздался крик с юго-западной башни. Я в мгновении ока взлетела на самый её верх. Увидела на дороге, ведущей к замку пыль столбом.

— Кто едет? Ты разглядел?

— Нет. — Ответил ратник. — А кто может, акромя боярина?

Да мать моя женщина!

— К бою! — Закричала я во весь голос. — Опустить решётку, поднять мост!

Противотаранная решётка рухнула вниз в грохотом. Мост стал подниматься. Мать их всех, не успели! Я готова была взвыть. Продолжала всматриваться в приближающихся к нам. Наконец, увидела. Повозки. Много. И наши конные ратники во главе с Иваном. Я облегчённо выдохнула.

— Отставить к бою! — Крикнула опять. — Поднять решётку, опустить мост. — Услышала как кто-то стал ругаться. — Поговорите мне ещё. Быстрее давайте. Не я у вас старшая, а то с утра до вечера у меня бегали бы марши по полной выкладке в тяжёлой броне.

К моменту, когда обоз подошёл к замку, решётка была поднята, а мост опущен. Сбежала с башни. Первым в замок заехал Иван. Соскочил с коня. Кинулась к нему, обняла. Господи, спасибо тебе, Ваня вернулся.

— Почему так долго, Ваня?

— Пока повозки собирали, Саша. Гонять эту чудь пришлось. Они совсем нищие. Кое как набрали повозок. У попов латинянских отобрали. Они плевались нам вслед, грозили проклятиями и анафемой. Мы их поклажи поскидывали на землю, кроме еды. Нам ведь на дорогу надо?

— Надо, Ванечка, молодец.

— А ещё купцов остановили. У них тоже все повозки забрали. Товар их выбросили. Но они в драку не полезли. Я сразу пригрозил, всех поубиваю. Так они ещё и благодарили, что их в живых оставили и товар не забрали.

— Спасибо, родной. Но ты сам понимаешь, что времени нет. О нас уже многие знают. Особенно после твоего вояжа?

— Чего?

— Твоего набега на священников и купцов. А что за еду у попов отобрали?

— Хлеб, окорок, сыр, дичь жаренную, пара поросят запечённых, лук и два бочонка вина. Они кричали, что это церковное вино, для причастия. Я их послал.

— Правильно сделал. Молодец. Дай поцелую. — Поцеловала крепко в губы. Иван сразу стал мять мой зад. Вот что ты с ним будешь делать⁈

Грузили на повозки всё, что ещё оставалось. Забрала половину казны у самого барона. Он хмуро на меня смотрел.

— Ульрих, чем не доволен? Я тебе половину оставляю. А могла вообще всё забрать. Оставить голым, даже без портов. Так что, оцени мою щедрость!

— Спасибо, Ваше Высочество, за такую щедрость.

— Вот так то лучше.

А ещё обобрала его оружейную комнату, где хранились на самом деле дорогое оружие и брони. Особенно мне понравилась одна кольчуга. Я держала её в руках и любовалась. Подошёл дядька Евсей. Увидев кольчугу, усмехнулся.

— Молодец, дочка, глаз у тебя намётанный. — В чём намётанный сразу не поняла. Он пояснил. — Это италийская работа. Миланская кольчуга. Хорошая вещь, дорогая.

— Правда?

— Вот тебе истинный крест. Я знаю, что говорю.

— Я себе её заберу. Правда она большеватая мне.

— Ничего, дома наш Гаврила-оружейник подгонит тебе её по фигуре. Так что бери и даже не думай.

Кольчугу засунула в одну из своих походных сумм. Когда всё загрузили, из донжона вышла Любава. На ней был одет длинный тёплый плащ с капюшоном.