— Урусоба? Искандер Султан, никто его не признает ханом. А чингизиды объединяться против него и уничтожат. А у него и так захудалый род. Сколько он может выставить нукеров? Сотню, две? Не смешно.

— Конечно, не смешно. Для чингизидов не смешно. Пусть он пока не может выставить даже пять сотен, но он уже участвовал в разгроме войск Менгли Герая. И твоих двадцати тысяч тоже. Но это временно. Я подкреплю его сотни штыками своих солдат и жерлами своих пушек. И в этом случае даже твои тысяч будут ничто по сравнению с его сотнями. И Урусоба не один такой. Ты видел ойратов?

— Видел. Сначала подумал это ногаи.

— Нет, это не ногаи. Это те чистые монголы, которые когда-то пришли с Чингисханом и с ханом Бату. Пока их пришло ко мне только тысяча. Но это пока, Агиш. Ведь и при Чингисхане монголы не сразу приходили всей ордой. Сначала приходили разведчики, а уже потом и вся орда. И скоро их будет здесь многие тысячи, Агиш. И им нужна степь. Вся степь. Поэтому будет большая кровь. А вот теперь подумай, если тогда при Чингисхане Ширины сумели не только выжить, но даже ещё и усилились, но сможете ли вы на этот раз так же уцелеть? А ведь они придут ко мне, карачи-бек. А я никогда и ничего не забываю. А ойратам плевать кого резать, главное степь зачистить. И если я укажу на кого, то от тех ничего не останется, даже младенцев. Я ещё не насытилась местью за своего мужа, карачи-бек. И тот же Эссен-тайши, глава самого могущественного союза племён ойратов придёт ко мне. А я вручу ему, так же как и Урусобе, девятихвостый ханский бунчук. Тем более, он из рода Борджигин. А это самый влиятельный род. Так как именно из этого рода вышел род Чингисхана. А теперь думай, Агиш, карачи-бек. Хорошо думай. Я отпущу тебя. Тебе даже твою одежду вернут и оружие. И пока будешь ехать к себе домой думай. Я даже тебе десяток твоих нукеров, кто попал мне в полон отдам. — Посмотрела на стражников. — Отпустите его, верните ему его одежду и оружие. И накормите. Кстати, Агиш, что же ты так, неаккуратно? Весь пораненный?

— Твои пушки, Искандер Султан. От них не укрыться. И никакая бронь не спасает.

— Пойдём ко мне в шатёр. Я посмотрю тебя.

Я встала с барабана и пошла в шатёр. Агишу разрезали верёвки, и он двинулся за мной. Его сопровождали трое. Двое из сотни Кобылы и Божен. Взгляд моего палатина не обещал Агишу ничего хорошего, если он что задумал худое против Искандер Султан.

В шатре я сняла повязки с его руки и с головы. Фрося с Дарёной были недовольны, но молчали, глядя зло на татарина. Я промыла раны Агиша. На руке даже пришлось зашивать. Агиш морщился, но держал челюсти стиснутыми. Зашив, я кивнула ему.

— Молодец, карачи-бек. Настоящий мужчина. Не многие молча выдерживают это. — Наложила мазь ему на раны и перевязала. Сама перевязала. Он сидел не шелохнувшись. Закончив, посмотрела на него. — Иди, Агиш. Тебя покормят и отпустят. А ты думай над тем, что я тебе сказала.

Агиш ушёл, в сопровождении Божена. Через некоторое время ко мне в шатёр зашёл дядька Евсей. Я налила ему горячего взвара. Он сидел пил и довольно жмурился.

— Александра, скажи, откуда ты знаешь Коран и хадисы?

— Дядюшка, а разве ты не понял? Ещё год назад, я поняла, что мне придётся иметь дело с мусульманами. Так как Руси нужна степь и все племена, которые там обитают. А как общаться с мусульманами если ты не знаешь самую главную их великую книгу — Коран? Ведь Коран, как и Библия, которая определяет жизнь христиан, определяет жизнь мусульман. Поэтому я и пригласила к себе на беседы одного престарелого муфтия в Москве. Это не составило большого труда. Очень умный старичок. Мы с ним много разговаривали. Он читал мне Кран, разъяснял суры. Мы говорили о них. Меня даже как-то Митрополит, когда мы с Еленой приехали к нему на исповедь и причаститься в очередной раз спросил об этом. Почему я встречаюсь с муфтием? Не собираюсь ли я сменить веру? Я не собираюсь и не собиралась. Но я всё объяснила Митрополиту. Он, конечно, был не довольный, но согласился с моими доводами. Правда наложил дополнительную епитимию и сказал, чтобы я больше молилась.

— Так вот почему к тебе приходил в Корпус этот неверный?

— Именно для этого. И будет приходить. Мы по мимо Корана ещё изучаем с ним Акиду, это своеобразный фонд исламских догматов, идей и представлений. Калам или по другому илм ал-калам. Здесь рассматриваются вопросы, которые отвечают, например, какими качествами должен обладать руководитель мусульман — халиф или имам. А так же ответственность человека за свои деяния, это относится к свободе воли и предопределения. Рассмотрение человека, как просто мусульманина, то есть муслима, как истинно верующего — му.мин, как неверующего, то есть кафира или кяфира и как человека совершившего тяжкий грех — сахиб аль кабира. Так же рассматриваем единство бога, то есть таухид и соотношение его сущности и атрибутов. И, наконец, сотворённость и не сотворённость Корана во времени. Изучаем и говорим о фитхе. Это нормы существования мусульманского государства. Говорим о тафсире. Это сочинения исламских мыслителей и теологов о науке понимания и толкования Корана. Так же изучаем ильм аль-хадис. Это наука которая изучает хадисы или кадисы по нашему. Изучаем шариат, это свод законов и предписаний определяющих убеждения, а так же отвечающие за религиозную совесть мусульман и их нравственные ценности.

Дядька сидел и смотрел на меня шокированными глазами.

— Дочка, половины того, что ты сказала, я не понял. Но, как ты всё это запоминаешь?

— Приходится, дядюшка, запоминать. Иначе никак.

— А насчёт персов, генуэзцев и этих, как их…

— Египтян? Мамлюков?

— Да. Я о таких даже не слышал.

— Дядька Евсей. А ты думаешь я для чего встречаюсь и общаюсь с папскими посылами и представителями? С испанцами? Вот от них я и получаю сведения о том, что происходит в Европе и в Средиземноморье, где сейчас идёт основная битва осман с Генуей и Флоренцией.

— Понятно. Ты на меня не обращай внимания. Я уже стар. Многое для меня не понятно. Но ты молода. Наверное, как раз и пришло время таких как ты, Сашенька.

Я обняла его.

— Дядька, что ты такое говоришь? Какой же ты старый? Ты ещё мужчина ого-го, в самой силе.

Он засмеялся.

— Ну ты и скажешь, дочка. Была сила когда-то, да годы берут своё. Ты мне вот что скажи. Ты куда завтра с утра собралась? Почему я не знаю об этом?

— Пойдём в сторону Крыма. Пойдём очень быстро. Идёт только конница, вся конница. Пехота и артиллерия остаётся, кроме трех орудий. Крымчаки сейчас разбиты и разбегаются в ужасе. Надо оседлать эту волну. Можем пройтись широким гребнем по всей степи до Крыма и много кого поймать в свои сети.

— Три пушки?

— Да, три. У них лафеты приспособлены для быстрой езды. Сами они не тяжёлые. Можно больше, но хватит и трёх. Четыре лошади в упряжке справятся. Спокойно пушки потащат. Плюс пойдёт четыре фургона, загруженные порохом и снарядами. Хочу опробовать летучие отряды. Которые могут быстро перемещаться, к тому же усиленные огнём артиллерии. Я специально делала упор у кадетов на быструю перезарядку и ведения огня в любых условиях, так сказать с ходу. Вот и проверим. Ты остаёшься здесь, дядька. — Подожди. — Положила ладошку ему на губы, так как он попытался возразить. — Ты остаёшься здесь, дядька. Надо захоронить оставшиеся трупы татар, лошадей, иначе будет беда. Зараза пойдёт. Отправить пехоту назад, в постоянные места дислокации… По домам, дядька! И увести кадетов в Москву.

— Хорошо. Саша, береги себя, пожалуйста.

— Обещаю. Да меня и сотня Кобылы охранять будет. А если что, схватят и увезут, не взирая на то, что я буду им говорить. У них повеление Василия такое. Они за меня головой отвечают.

— Ладно, Александра. Пойду я. — Я кивнула ему. Вскоре услышала вопли тех, кого уже насадили на колья. Ну что же, Мурад, время разбрасывать камни и время их собирать. Для тебя такое время наступило. И я ещё не добралась до твоей семьи. Но я доберусь.

Однако пойти к Крыму у меня не получилось. Утром прискакал гонец. Он сообщил, что у Великой Княгини начались роды. Как же так? Рано ещё, по всем подсчётам! Но рассуждать было некогда. Я обещала Василию, что сама буду принимать роды его первенца. Пришлось всё отменять. Срочно выдвигаться в Москву. Скакали полтора дня. Практически не отдыхая. Когда я прибыла в столицу, прибежала в великокняжеские покои, там уже всё произошло. Соломония разрешилась от бремени дочерью. Но что самое ужасное, у неё было кровотечение. Когда я её увидела, она была очень бледная, практически серая даже. Сильно похудевшая. Быстрый осмотр и я поняла, Соломония не жилец. Удивительно как она продержалась столько времени. Там же уже находился и духовник Великой Княгини.