— Ты всё верно понимаешь. Мой муж, боярин Вяземский, Иван Федорович, был поранен здесь отравленной стрелой. Он умер. И я поклялась не снимать траур пока не отомщу.

Гойда мне кивнул. Сопровождающие его воины стали переговариваться друг с другом. Он поднял руку, давай понять, чтобы замолчали.

— Скажи мне… — Он сделал паузу, но потом продолжил. — Царевна, это правда, что ты немцев разгромила, а ляхи с литвинами сами ушли, испугавшись боя с тобой?

Я усмехнулась. Слухи и сюда уже добежали. Хотя о чём я…

— Ну, допустим, имперцев не я разгромила, а русская рать, коей командовал князь Воротынский. Я руководила своими кадетами, артиллерий.

— Про князя Воротынского слыхивал. Добрый воин. Но всё же. Многие говорят, что именно тебе он обязан победой. А ещё бают, что лик Христа встал над полем брани, а Богородица свой покров на тебя накинула.

— Я лично лик Христа не видела. Была занята боем. Но многие воины утверждают, что видели. А покров Богородицы, — я пожала плечами, — может быть. Не мне судить об этом.

— Зачем звала меня, Царевна?

— Поговорить хочу.

— Хорошо. Давай разговаривать.

— Здесь что ли? Может в крепость зайдём?

Иван оглядел стены и башни крепости. Криво усмехнулся. Но с места не сдвинулся.

— Что, атаман, боишься зайти?

— Не боюсь. Но не доверяю я боярским крепостям. По мне лучше вольная степь. — Он вопросительно посмотрел на меня, ожидая моего ответа. Я ему кивнула.

— Хорошо, давай прокатимся. Вдвоём.

— Почему вдвоём? Мне от своих братов скрывать нечего.

— И всё же двоём. А ты потом что посчитаешь нужным, то своим братам и расскажешь. — Глянула на своих сопровождающих. — остаётесь здесь.

— Но, Царевна⁈ — Тут же воскликнул Божен.

— Никаких но. Выполнять, сержант. Сотник, — это уже к княжескому военачальнику, — я поеду одна. И это не обсуждается. — Сотник посмотрел на меня внимательно, потом кивнул.

— Не забудь, Царевна, я перед Великим Государём ответ за тебя держу.

— Я это помню. — Тронула ногами коня. Она пошёл вперёд. Гойда пристроился рядом со мной. Все остальные его люди остались ждать вместе с моими. Некоторое время ехали молча. Отъехали от своих метров на двести. Я остановилась. Взглянула на атамана.

— Скажи, Иван. А что дальше?

— Я не совсем понял тебя, Царевна.

— Что дальше с казаками будет? Как ты видишь свою дальнейшую жизнь?

— Жизнь свою вижу вольной, как ветер в степи. А что с казаками, так они тоже люди вольные. Как жить им и что дальше делать, сами решат.

Я покачала головой. Усмехнулась.

— Слышал такую поговорку, человек предполагает, а Господь располагает.

— Что ты хочешь сказать?

— Пути Господни не исповедимы. Мало ли что мы хотим сделать и что планируем. Ведь всё может пойти не так, как мы хотим. Русь неизбежно пойдёт на юг, забирая степь себе. Вплоть до Хвалынского моря, через которое можно дойти до персов и до Чёрного моря, до Крыма. А потом и Крым заберёт.

Иван удивлённо посмотрел на меня.

— До Хвалынского моря? А Казань куда денешь? Астрахань? Ногаев? Я про Крым вообще молчу. Там османы. Они не отдадут. Ибо очень сильны.

— Казань и ногаи не преграда. На ногаев найдутся свои волки. А османы, сегодня сильны, а завтра слабы. Всё в мире меняется. Но у меня другой вопрос. Что делать будешь ты и твои казаки?

— А что делать? Степь большая. Мы себе место всегда найдём.

— Иван, Иван. Ай-яй-яй. — Я покачала головой, улыбаясь. — Ты же сам знаешь, что степь не такая и большая. Я же тебе сказала, до Хвалынского моря дойдём. Куда дальше, Гойда? К персам подашься?

— На Терек уйдём.

— Мы и до Терека доберёмся.

— Ну это когда будет⁈

— Какая разница, атаман, когда это будет. Главное, что будет. И только не надо мне говорить за Каменный пояс. Мы и туда дойдём. Тем более, что Каменный пояс Руси нужен как воздух. Мы и так уже начали к нему движение. А после и за сам пояс уйдём. Там тоже много чего есть для будущей Руси.

— Я слышал на западе новую землю открыли. Можем и туда уйти.

— Можешь, да только для этого океан надо пересечь. И далеко это слишком. И все ли захотят с тобой идти? А малым числом пойдёшь, сгинешь. Ибо там далеко не молочные реки с кисельными берегами. Там и своих находников хватает. — Я смотрела вопросительно на атамана.

— Но ты, Царевна, что-то хочешь предложить? Если так, то знай в неволю никто не пойдёт. Лучше умереть.

— Ты сам то из беглых?

— А какая разница? Даже если и из беглых. И что?

— Ничего. Мне всё равно, беглый ты или нет. Для меня это не важно. И я не говорю, что надо идти в неволю и вновь свою шею подставлять под хомут холопа. Мало того, я даже знаю такой девиз, с Дона выдачи нет. Так ведь?

— Не слышал таких слов, но ты права, с Дона никого и никогда не выдают.

— Я хочу, чтобы казаки служили Руси. Подожди, атаман. Я хочу, чтобы казачество стало новым сословием на Руси. Служивым воинским сословием. С вас не будут браться налоги и подати. Мало того, вам будут помогать с оружием и продовольствием. Если будет нужда, то и деньгами. Холопить казаков будет запрещено, под угрозой смертной казни.

— Какое заманчивое предложение. А что казаки должны будут делать для Великого Князя? Какова плата?

— Служение, Государю и Святой Руси, атаман. Ваша задача будет в том, чтобы охранять пределы Руси. Для этого казаки Дона должны объединится. И создать Войско Донское. Атаманы и старшины на Большом Круге должны будут выбрать атамана Войска Донского. Он будет напрямую подчинён Государю Московскому. — мы некоторое время опять молчали, глядя друг на друга. Потом я продолжила. — Это очень хорошее предложение. Земли, заселённые казаками, будут принадлежать им и передаваться по наследству, от отца к сыну. Подумай Иван Гойда. Но смотри, ты не согласишься, другой согласится. Но это всё равно ждёт казаков. Лучше быть уважаемым воином русским, чем татем шатучим. Кто согласится, тот получит многое. Кто откажется, должен будет уйти по добру, по здорову. Но не дай бог, если кто из казаков пойдёт словно тать шатучий на Русь с ворогами нашими, грабить и душегубствовать. Таким тварей, мы будем преследовать и найдём даже на дне морском. Вот и подумай, Иван Гойда, атаман Раздорского Юрта.

— Я подумаю. Скажи, Царевна, что это на твоих плечах? Украшение такое?

— Нет, атаман. Это погоны, знак принадлежности к русскому воинству, точнее к армии. Все воины будут иметь погоны. Это будет требование в новой армии Руси.

— Красивые. Золотом вышитые?

— Золотом.

— Что и простым воям тоже такие погоны?

— Нет. У них будут другие. Это погоны высшего командного состава армии, генеральские.

— Как это?

— А вот так. Есть простые вои, ещё я их зову солдатами. Простые солдаты, это рядовые. Потом идёт сержантский состав. Сержанты или как сейчас их называют десятники. Сержанты и старшины. Старшина больше, чем сержант и может командовать несколькими сержантами. Потом идут офицеры. Начиная от лейтенанта и до капитана — младший офицерский состав. От майора и до полковника, это старший офицерский состав. И наконец генералы и маршалы, это высший офицерский состав. Кстати, Иван, атаман Войска Донского будет иметь генеральское звание.

— Первый раз вижу бабу-воина!

— Иван, хорошо, что тебя не слышали мои палатины. Я, надеюсь, ты первый и последний раз назвал меня бабой.

— А кто ты? Не мужик же!

— Я женщина, атаман. И я уже генерал-майор. То есть, я офицер русской армии. Мне это звание даровал Государь за участие в битве против имперских войск. Такое же звание было даровано и князю Воротынскому. Если обращаешься ко мне, то либо говоришь — Ваше Высоко Превосходительство, госпожа генерал-майор. Либо Царевна, либо Александра Вячеславовна. Ещё можно просто Александра или Саша. Но это только для моих друзей, а так же для родных и близких. Ну и Государь меня Сашей называет.

Иван Гойда смотрел на меня вытаращив глаза. Покачал головой.

— Ну прости меня, Христа ради, Царевна, госпожа енерал.