— Виноват он. Ты бы ещё совсем нагишом выскочил. Ну а что? Начал бы своими причиндалами врагов пугать. — В строю раздались смешки. — Я оглядела кадетов. — Что за смех? Я не поняла? — Стояла тишина. Только потрескивали факела. — Остальные, что лучше? Посмотрите на себя, Аники-воины! У вас было достаточно времени чтобы одеться полностью и вооружиться. Только четверть из вас, успели надеть кирасы! И то некоторые прямо на рубахи или вообще, вон как тот красавчик, на голое тело. Ты что, голым спишь?

— Никак нет, госпожа генерал. — Кадет заучено, если к нему обращается старший по званию, сделал шаг вперёд из строя. — Виноват я. Вчера вечером постирал рубаху, в том числе и нательную. Они высохнуть ещё не успели.

— То, что постирал молодец, а вот то, что испугался влажное надевать, плохо!

Прошла к рядам немецких наёмников. Оглядела их. Боже мой, цирк на колесах. Двое стояли вообще босиком. У некоторых было надето по одному сапогу. Я покачала головой.

— И это лучшие воины Георга фон Фрундсберга? А все вместе, — я обвела взглядом всех кадетов, — государева гвардия! Хотя на гвардию, это совсем не похоже, а вот на какую-то воровскую шайку очень даже смахивает. — Вернулась назад к центру плаца. — Но это всего лишь форма, ваш внешний вид. Теперь разберём, как корпус сумел организовать отражение нападения. Начнём с артиллеристов. В общем и целом, я довольна действиями артиллерийских расчётов. В этом плане хочу отметить действия кадета Васильчикова. Чёткие, быстрые и самое главное умелые. Это говорит, что он и остальные кадеты-артиллеристы не зря потратили проведённое в корпусе время. Смогли уяснить знания, которые им здесь даются. В этом молодцы. Пехота. Тоже не плохо действовали. Слаженно. Не поддались панике. Хотя тоже одеты кто, во что горазд. Кавалерия. А вот здесь всё совсем плохо. Если честно, то я не ожидала такого провала. Если бы, нападение на корпус было по настоящему, то вся наша конница была бы уже уничтожена. А так же большая часть артиллерии и пехоты, тоже уже была бы уничтожена. — Я помолчала, оглядывая строй кадетов и наёмников. Потом продолжила: — Ну раз мы плохо уяснили, значит будем учиться ещё более интенсивнее. Что такое интенсивнее? Значит быстрее и больше. Как сказал один великий полководец, больше пота в учении, меньше крови в бою. Разойдись.

Увидела, как со стороны подворья заметались факелы. К нам кто-то скакал. Ага, папаня с Василием и боевыми холопами. Они подскочили к нам на плац. В руках клинки.

— Александра, что случилось? — Я усмехнулась. Что-то поздно спохватились.

— Всё хорошо, батюшка. Просто были учения. Подъем корпуса по боевой тревоге. Отражение атаки и организация обороны.

— Что значит учения? Какие учения? Какая тревога?

— Обыкновенное. Я хотела посмотреть, как будут действовать кадеты при ночном нападении на них.

— А кто ночью нападает? Не видно же ничего. Сами себя порубают.

— Нападают. Или будут нападать. А я хочу, чтобы новая русская армия могла мгновенно реагировать на такие внезапные нападения и атаки.

— Александра, дочка, так ты половину Москвы всполошила. Посмотри.

Я только сейчас обратила внимание, что в ночной Москве на улицах было много огней от факелов. Они двигались по направлению у нам. Чертыхнулась про себя. М-да, как-то я об этом не подумала. Взрывы и орудийная стрельба в ночном, спящем городе, это конечно не очень хорошо.

К расположению Корпуса подтянулась вооружённая конница. Во главе был какой-то боярин.

— Что случилось? Почему стреляют из пушек? — Боярин грозно хмурил брови и шевелил бородой с усами. Он попытался проехать на территорию через ворота, но дежурная смена кадетов его не пустила. Выставили перед собой бердыши. — Вы что молокососы? Совсем обнаглели⁈ — Взревел он и замахнулся плетью. Я успела во время.

— Ударишь плетью хоть одного кадета, я тебя самого на куски порублю. — Я сидела на своём коне. В правой руке была шашка. Её клинок хищно поблёскивал в свете факелов. За мной выстроилось с десяток кадетов на конях. Только на этот раз уже полностью одетых и экипированных. В кирасах, шлемах, с палашами на поясе. В руках держали пики. Будущие кирасиры. Боярин яростно смотрел на меня, но руку с плетью опустил вниз.

— Пусть уберут свои топоры. Я должен проехать сюда и убедиться, что татей тут нет.

— Никуда ты не проедешь. Это режимный объект.

— Чаво?

— Режимный Государев объект воинского назначения. Вход только для тех, кто имеет допуск, то есть разрешение на посещение Корпуса. А такое разрешение выдаёт сам Государь и я. Я тебе, боярин, разрешения не давала. Если тебе дал такое разрешение Государь, покажи бумагу с подписью и печатью Великого Князя. Если у тебя нет, то эти ворота не пересечёшь. А кто самовольно сунется, тот будет рассматриваться как ворог и иноземный шпион.

— Почему идёт стрельба из пушек?

— Потому, что были учения.

— Какие учения? Что за учения? Ты что, совсем ум потеряла?

— За языком следи, боярин. Ты с кем разговариваешь?

Кадеты моментально подобрались. Смотрели на боярина зло, перехватив бердыши поудобнее. Если дать им сейчас команду, изрубят боярина в капусту, даже не задумываясь. Кирасиры тоже подобрались. Нацелили пики на боярина и других конных, которые толпились в воротах. К нам стали подтягиваться другие кадеты. Тоже с пиками. Айно, так же находившийся рядом со мной, мгновенно выхватил из налучия лук и натянув тетиву. В лицо борзого боярина смотрел наконечник бронебойной стрелы.

В этот момент к воротам подъехали ещё конные. Я узнала сотника Кобылу. Личная гвардия Государя. Боярин, увидев сотника, сдал конём в сторону. Мы смотрели друг другу в глаза.

— Царевна, что случилось? Почему стрельба и грохот? Государь знать хочет.

— Ничего не случилось, сотник. Я провела учения. Корпус был поднят по тревоге. Я хотела удостоверится, как кадеты сумеют организовать оборону в случае внезапного нападения ночью.

— То есть, это было не по настоящему?

— Это были учения, максимально приближённые к боевым. Якобы на корпус напала вражеская конница при поддержке артиллерии. Казармы и прилегающую территорию стали обстреливать пушки. Для этого я и мой заместитель использовали заранее изготовленные взрыв-пакеты. Порох, но не так много и причинить вред ими было нельзя. Если только кто в штаны наделает. — Сотник усмехнулся, кивнул мне. Я продолжила. — Кадеты должны были действовать, согласно боевого предписания. Это всё у нас изучается и всё расписано в боевых уставах. Кто и что делает, а не бегает сверкая задом. О том, что будет ночью объявлена тревога никто не знал, кроме меня самой и моего заместителя полковника Евсея.

— И как? Справились кадеты?

— Артиллеристы справились. Правда половина в исподнем выскочила. Но ничего. Они сумели выкатить пушки на позиции, зарядили и произвели залп картечью в направлении наступающего врага. Не всё, конечно, было хорошо. Конница наша растерялась. Но будем исправлять это.

— Понятно. Но всё же, Царевна, надо как-то это… Вы весь Кремль переполошили. Государь посчитал, что кто-то напал. Я сообщу ему о том, что ты мне рассказала. Но думаю, он сам потребует тебя объясниться.

— Я понимаю. И по первому требованию приеду к Государю.

— Тогда может прямо сейчас в Кремль проедешь?

— Хорошо. — Оглянулась назад. Увидела дядьку. — Господин полковник, принимайте командование Корпусом. Я к Государю.

Со мной по мимо Айно Эста и Божена, поскакал десяток кирасир. И полусотня Кобылы. Улица Москвы были перегорожены на ночь рогатками, такими деревянными приспособлениями не позволяющие перемещаться. За рогатками то там, то тут находились вооруженные люди. В основном из самих москвичей. Смотрели на нас тревожно. М-да, заварила ты Сашка кашу. Головой думать надо. Не в поле же находишься из пушек ночью в городе палить, разыгрывая боевые действия. Здесь народ к такому не привык. Воспринимают угрозу реально. Вон как боярин какой-то прискакал со своими боевыми холопами. При подъезде к Кремлю нам повстречался князь Воротынский, в броне. С ним было несколько десятков его воинов.