— Не казанцам. Османам. Зашевелилась погань. Быстро же они. Самое главное откуда узнали, что именно туда я поеду, а не в другое место? — Стала рассуждать вслух. — Посмотрела на воеводу, потом перевела взгляд на сотника Кобылу. — Как-то быстро они сработали, оперативно. — Я поняла одно, в Константинополе о нас узнали. Хотя тут ничего удивительного нет. Времени с момента нашего появления прошло достаточно. Но вот так оперативно сработать за довольно короткий срок, отреагировать, что я еду на земли бояр Вяземских! Сейчас нет сотовых и радиосвязи, чтобы доложить султану и получить от него приказ. Хотя воля султана была получена на мое и Ленкино похищение. В этом я не сомневалась. Но вот как нас захватить, решал уже куратор на месте. И самое главное, откуда он получал сведения конфиденциального характера? Или из дома Вяземских, что мало вероятно. Толи из резиденции Великого Князя. А вот это уже плохо. Кто же там из шнырей-иуд окопался?

— Ты раньше видел этого мурзу?

— Нет, госпожа.

— Опознать сможешь? — Он молчал, уткнувшись в пол. — На меня смотри. — Он поднял голову. — Опознать мурзу сможешь?

— Смогу.

Я встала. Посмотрела на мужчин, которые здесь были.

— Надо срочно выдвигаться в Москву. Этого забираем с собой. Беречь его особо.

— Почему так спешно, царевна? — Задал вопрос воевода. — Может ещё отдохнёте? Люди в Тулу приходят, хотят видеть ту, кто святыни Христовы на Русь привезла.

— Прости воевода. Но надо ехать. Я сюда обязательно вернусь. И спасибо тебе, Егор Тимофеевич, за хлеб, за соль. Не держи на меня обиду.

— Господь с тобой, царевна Александра. Какая обида может быть? Приезжай, всегда ждать будем. Да, ещё, Бориска ждёт тебя. Ты же говорила, чтобы позвать его, да сама уехала тогда на зорьке. Он не застал тебя. Сейчас то примешь его, али гнать в шею?

— Не надо гнать. Приму. Пойдёмте.

Бориска, как его здесь звали, оказался мужчиной около 30. Сколько ему на самом деле, он и сам не знал. Сказал, что сирота. Воспитывался при храме. Потом попал сначала в обслугу в Кремле, а там уже в ученики к Якову Литейщику. Он смотрел на меня так, словно ожидал какого-то чуда. Я пригласила его присесть на лавку.

— Как можно, царевна, мне сидеть в твоём присутствии? Никак нельзя.

— Присаживайся. Не перечь мне. — Борис сел. В руках мял свою шапку. — скажи, Борис, ты лил пушки уже?

— С учителем лил, царевна.

— А сам?

— Нет. Мне никто не доверяет. Я сюда пришёл в надежде, что смогу лить пушки и колокола. Да только никто меня не воспринимает как мастера.

Я смотрела на него. Он был плохо одет. В каком-то дранье. Худой, что говорило о том, что он часто голодает.

— Борис, а если я закажу тебе пушки. Для начала две штуки. Справишься?

— Справлюсь, матушка-царевна. Пусть тогда мне место выделят, где я лить буду. Я сам печь сложу, ты не сумлевайся. Я умею. Яков учил меня. И металл мне нужен.

— А из чего лил?

— С учителем из меди, из бронзы.

— А из стали сможешь?

— Из стали?

— Да.

— Но…

Я усмехнулась.

— Ладно. Не забивай голову. Об этом мы поговорим позже.

— О чём, царевна.

— О создании настоящей оружейной стали. Из которой и будем делать пушки. А сейчас, для начала оденешься нормально. Нормально отъешься, а то худой такой, кожа да кости. Один страх божий. — Оглянулась, ища Никифора. Он у меня стал не только хранителем короны, но и своего рода казначеем. Таскал с собой, так называемую мою походную казну. — Никиша, подойди. Дай кошель. — Гвардеец молча достал из носимой на плече сумы кожаный кошель. Я забрала у парня деньги и сунула их в руки Бориса. Он смотрел на кошель потрясённо. — Здесь пять десятков серебряных флоринов. Для начала тебе хватит. Воеводу я попрошу выделить тебе землю под литейную мастерскую. Начинай работать. И пушки не простые. Лить их будешь из бронзы. Деньги тебе пришлют ещё, позже. Если не хватит этих, я договорюсь с воеводой, он тебе даст. Я с ним сама рассчитаюсь. Тебе всё понятно?

— Всё понятно.

— Смотри, Борис. Не разочаруй меня.

— Не разочарую, благодетельница. — Он бухнулся на колени.

— Встань, Борис. Иди лучше сюда. Я сейчас объясню тебе, какие пушки мне нужны.

Потом объясняла Борису что я хочу. Рисовала ему чертёж. Рассказала особенности зарядной каморы «единорога». Нарисовала пушку в разрезе. Указала размеры. Так же нарисовала чертёж лафета. Я видела, как лихорадочно загорелись глаза Бориса, когда он смотрел на чертёж. Наблюдала за ним. Он слегка касался чертежей кончиками пальцев. Потом поднял взгляд на меня.

— Как всё понятно начертано, царевна. Никогда не видел такого. Это нельзя никому показывать. Иначе пушку могут сделать другие.

— Могут. Поэтому чертежи будут храниться у воеводы. А теперь иди.

С воеводой я обо всём договорилась. Наконец мы выехали в Москву. До неё дошли почти за два дня. На исходе второго зашли в город. Успели до размещения так называемых рогаток. Хотя сумерки уже давно опустились на город и даже зажглись первые звезды.

— Куда мурзу, царевна? — Спросил меня государев сотник.

— Мурзу я заберу с собой. — А ты сообщи Государю, что я хочу с ним завтра встретиться. Это очень важно.

— Я всё сделаю.

Подворье бояр Вяземских заполнялось вооруженными конными ратниками. На крыльцо вышел сам боярин.

— Иван, Александра!! Евсей. Ну наконец-то.

— Здравствуй, батюшка. — Поприветствовал Иван отца, спрыгнув с коня и отдав его конюхам. Мы тоже с Евсеем поприветствовали боярина. Увидев пленника, боярин вопросительно посмотрел на Евсея.

— Это кто?

— Полонённый. — Коротко ответил Евсей. Мурзу, двое воев, потащили в поруб.

— Пойдём те батюшка. Это разговор не для посторонних ушей. — Сказала свёкру. Мы прошли в трапезную. Сели за стол — я, Иван, Фёдор Мстиславович и Евсей.

— Что случилось? — Спросил боярин.

— Батюшка, Фёдор Мстиславович, либо у нас тут в тереме, либо у Государя в Кремле гнездится измена. — Сказала я. До этого я никому ничего подобного не говорила. Даже Евсею и мужу, после допроса ногайского мурзы.

— Саша, почему ты так решила? — Спросил удивлённо Иван.

— Да, объясни, дочка. — Поддержал моего мужа дядька.

— Поясняю. Вы слышали, что сказал мурза Курманбай в Туле, при его допросе?

— Слышали. Мы же там все находились. — Кивнул Евсей.

— Слишком быстро они среагировали на то, что я должна была приехать на земли, дарованные Вяземским. То, что все посольства занимаются сбором сведений о той стране, в которой они находятся, это не секрет. Наши, русские посольства занимаются тем же самым. Здесь ничего такого нет. И в данном случае, казанцы, у которых есть посольство в Москве так же этим занимаются. Дело в другом. Учитывая, что они очень быстро послали к ногаям своего представителя, в данном случае какого-то мурзу, с предложением напасть и захватить меня, говорит о том, что у них есть человек, который сообщает им сведения конфиденциального характера, то есть секретные, которые не подлежат широкой огласке. О том, что я собираюсь ехать на пограничье, знали вы все, Василий, Елена и матушка Евпраския Гордеевна. О том, что мы ушли к Дону остальные узнали в день нашего отъезда. Так же, о том, что я хочу съездить на пограничье знал Государь. Я с ним говорила об этом. Он дозволил. Теперь вопрос, как могли казанцы так быстро отреагировать, что успели послать гонца к ногаям, а возможно и не только к ним к одним? И когда мы прибыли, нас они уже ждали. Подозревать кого-то из вас, что вы хотели меня отдать ногаям, а я уверена, что от ногаев меня переправили бы в Константинополь, так как за всем этим однозначно стоят османы, я не могу. Так как не верю, что кто-то из вас на это способен.

Сказав это замолчала. Все смотрели на меня шокировано.

— Ты что такое говоришь, Саша? — Воскликнул Иван. — Да как такое могло тебе прийти в голову?

— И правда, дочка, подозревать нас в таком непотребстве. — Произнёс свёкр.

— Вот я и говорю, что не могу вас в этом подозревать. Ибо мы семья. Если не кто-то из вас, значит кто-то из слуг, которые могли такое как-то услышать. Такое возможно?