Наконец, трос через пересадочный блок посадили на специальный барабан мощной бензиновой лебёдки, подобно катушке рыболовной снасти. Взревел и зафыркал «пых-пых-пых» двигатель, выпустив облако синего дыма. Шесть человек разом по команде Хиггинса повернули вентили на синих баллонах, уложенных батареей вдоль борта. Частично расправленный на палубе огромный серый мешок начал надуваться. Оказалось, это оболочка довольно крупного аэростата. Моряки не стали дожидаться, когда сфера полностью наполниться газом и сбросили её за борт. В это момент Игорь оказался рядом с руководителем экспедиции, и профессор похвалился ему:

— Это устройство моей собственной конструкции! Не ожидал, наверное, такого?

В первую очередь учёный рассчитывал утереть нос постоянному конкуренту — Джефф тоже стоял неподалёку и всё видел. После пережитых минут сильного волнения профессор снова обрёл уверенность и хорошее настроение и потому снизошёл до того, чтобы объяснить суть своей затеи.

— При охоте на китов применяются особые бочки, которые тормозят движения кашалота, не позволяют ему нырнуть слишком глубоко и оторваться от преследования. Но мегалодон крупнее и гораздо мощнее любого кита. Понадобилось бы слишком много бочек. Поэтому я решил пойти по иному пути.

Тут Хиггинс посмотрел на Исмаилова.

— Вы ведь служили в морской авиации? А значит, перед вылетом надевали специальный жилет, который в кабине не занимал много места и не стеснял движений. Надуть его можно было в воде одним лёгким движением. На более же современных конструкциях наддув спасжилета вообще происходит автоматически, как только лётчик оказывается в воде.

Я тоже частично задействовал в своей системе подобный механизм: мой многолитровый аэростат получает часть газа из бортовых баллонов, а часть из встроенных ёмкостей и благодаря этому продолжает самостоятельно надуваться уже в воде.

Действительно, над поверхностью моря быстро росла в размерах серая «колбаса» аэростата. Утащить такую штуку подводу, похоже, было не под силу даже тридцатиметровому доисторическому монстру. Огромный поплавок медленно полз на юго-восток. Периодически он сотрясался, но больше чем на треть своего объёма не погружался. У профессора были все основания торжествовать. В ожидании скорой развязки он раскуривал трубку.

— Я был уверен в своём изобретении! Через несколько часов Мегас выдохнется и всплывёт к поверхности.

Предполагалось, что как только акула вынырнет, специальная команда на скоростном вельботе должна приблизиться к ней вплотную и обездвижить гиганта, всадив в него дротик с огромной дозой успокоительного и снотворного. Одновременно вторая команда должна была успеть быстро подвести под животное прочные рукава, чтобы впавшая в коматозное состояние акула не утонула. Ведь чтобы нормально дышать любая акула постоянно должна двигаться.

— Если мы опоздаем, то нам не достанется даже туши, — пояснил профессор. — Океанские падальщики, действуя «посменно», успеют обглодать труп прежде, чем мы сможем арендовать специальное водолазное судно с глубоководным батискафом. После того как отпируют другие акулы, гигантские крабы и осьминоги остатки доедят обитающие на дне грибы-полипы и покроарганизмы.

Впрочем, Хиггинс верил в благоприятный исход, — что обездвиженного мегалодона успеют зацепить до того, как животное сгинет в глубоководной пучине. А после того как акулу поднимут на поверхность и подтянут к тендеру, должна начаться неторопливая — со скоростью три-четыре километра в час буксировка многотонной туши к берегу.

Но все эти планы рухнули в одно мгновенье: вдруг поплавковый аэростат сильно дёрнулся и… исчез с поверхности! Все, кто это видел, онемели от неожиданности. У профессора нижняя челюсть отвисла от изумления, а дымящаяся трубка вывалилась у него изо рта.

Капитан Мори велел Игорю встать на колени, а сам не спеша вынул из ножен меч. Но благодаря специфичной японской вежливости Исмаилов получил ещё несколько минут отсрочки.

— Если желаете, можете помолиться перед смертью — любезно предложил благородный палач.

Игорь жадно наслаждался последними мгновениями бытия. Вокруг как ни в чём ни бывало щебетали птицы, прохладный ветерок шевелил листву; аромат цветущих поблизости цветов, словно в издёвку над обречённым, был особенно прекрасен и звал к жизни! Острая обида на мир, которому нет никакого дела до того, что вскоре его не станет, охватила лейтенанта.

И будто проникшись сочувствием к смертнику, мир решил подарить ему отсрочку: из леса в сопровождении четырёх солдат появился Инвчика! Избитый, он плёлся, спотыкаясь и хрипя. Вероятно, помощника Клео перехватили по пути сюда. Начальник патруля в чине капрала или сержанта накинул туземцу на шею верёвочную петлю и тащил задержанного за собой «на поводке».

Капитан Мори сделал солдатам знак освободить пленника от удавки, после чего подозвал Инвчика. Наблюдательный японец, конечно, догадался, что этот паренёк совсем не то, что другие обитатели островка, чей язык оказывался камнем преткновения для любого пришельца. Ведь, в отличие от своих полуголых соплеменников, схваченный патрулём юнец носил штаны и рубашку. А сюда он бежал наверняка для того, чтобы предупредить об опасности своих господ-европейцев.

Когда Инвчика боязливо приблизился, капитан угостил его конфетой, после чего задал несколько вопросов по-английски. Но в ответ Инвчика непонимающе помотал головой, жалко улыбаясь.

Японец перешёл на итальянский, затем на голландский, которым тоже оказывается владел. Инвчика продолжал пришибленно улыбаться, тупо уставившись перед собой. Японец нахмурился, ему надоели дипломатические увёртки. Он сжал губы и спросил более требовательно, знает ли туземец, кто на самом деле его хозяева, и может ли он указать тайники, где белые люди скрывают какое-либо своё имущество. Если он будет искренен, то получит от японских освободителей хорошую награду и несомненно заслужит благодарность своего народа. Но и щедрые посулы не помогли — Инвчика продолжал изображать полное непонимание того, чего от него хотят.

Японец понял, что напрасно теряет время с этим аборигеном, и снова повернулся к Исмаилову. Капитан встал у него за спиной с занесённым мечом. Игорь опустил голову, подставляя шею. Раз уж суждено погибнуть, то пусть острое лезвие одним махом рассечёт ему шейные позвонки и питающие мозг артерии, чтобы всё закончилось мгновенно.

Молчавшую до этого Клео будто прорвало: итальянка стала горячо упрашивать капитана пощадить её коллегу и друга.

— Сожалею, мадам, — вежливым голосом ответил ей галантный палач. — Это меч моего рода, ему шестьсот лет. Когда его отливали, то в сталь вложили душу. Перед этим мастера несколько месяцев очищались постом и молитвами. Когда я родился, его положили рядом со мной в колыбель. Такой меч — дар богов. И раз я уже обнажил клинок, то обязан напоить его кровью, иначе он перестанет служить мне.

— Тогда отрубите мне руку! — решительно и дерзко предложилала Марини.

Прежде чем Игорь успел обернуться, он услышал свистящий звук, и под ноги ему покатилась голова.

После провала затеи с поплавковым аэростатом и ошеломляющего исчезновения акулы приходилось всё начинать сначала. Поиски были возобновлены. Под капитанским мостиком, прямо под тем местом, где находился штурвал, имелась маленькая дверца. Кто-то забыл плотно затворить её за собой. Исмаилов заглянул в проём и увидел Хиггинса. Профессор и его молодой ассистент, не оставивший научного руководителя после его увольнения из Института океанологии, сидели бок о бок за каким-то пультом с множеством кнопок, тумблеров и мигающих лампочек. Оба были в наушниках. Глаза их неотрывно следили за небольшим экраном, на котором отражались какие-то зелёные всполохи.