— Шрамы на теле — это ничто, — убежденно сказала она, приблизившись к нему и потянувшись к шнуровке на его штанах. Он перехватил ее руку. — В них даже есть история, ведь они сделали меня такой, какая я есть. Без них я не я. И новых я не боюсь. Если они и появятся, то это будет только наша с тобой тайна.

Глаза Дамиана загорелись ало-золотым огнем. С тихим, накатывающим рыком он отбросил ее руку и сам потянул за шнур на штанах. Сердце Авалон зашлось в предвкушении. Однако из-за того, что он стоял, прислонившись к столу, штаны лишь немного опустились, открывая темную дорожку волос, сбегающую вниз. Пристально глядя на Авалон, Дамиан дернул ее к себе и заставил выпрямить руки, после чего туго связал их шнуром от штанов.

Свяжи ей руки.

Храмовник повиновался приказу и туго замотал ей запястья, пережав кожу.

Авалон поежилась от воспоминания, но потребность обрести власть над тем, что с ней случилось, разжигало ее решимость.

— Закрой глаза, — приказал Дамиан, и она послушно прикрыла веки.

Схватив шнур между ее связанных запястий, он повел ее в комнату, где находилась ее кровать.

— Откуда ты знаешь, куда идти?

— Я же говорил: запах. — Его голос раздался сзади у ее уха. Авалон улыбнулась, хотя и понимала, что он не видит.

В следующее мгновение она вздрогнула, ощутив его прохладные губы на изгибе шеи, где он уже укусил ее. Предчувствие потянуло низ живота. Она вся напряглась, ожидая, что он снова укусит ее в то же место, но Дамиан проложил дорожку поцелуев вдоль ее позвоночника, осторожно обходя заживающие шрамы, обрисовал руками ее ягодицы и провел по нижним губам. А когда его палец без когтя скользнул внутрь нее, Авалон выгнулась и ахнула от удовольствия.

Филиппе толчком погрузил в нее пальцы. Движение отозвалось жжением.

Дамиан изогнул палец внутри нее, и в ее кровь хлынула лава. Она подумала, что сейчас загорится, но успела прочувствовать наслаждение от этой ласки, когда Дамиан ударил ее по ягодицам так, что их обожгло, намотал ее волосы на руку и, потянув, заставил Авалон повернуться. Перекинув ее связанные руки через свою голову, он обхватил ее за талию и опустил на кровать. Затем выскользнул из ее объятий и оставил наедине в темноте закрытых век и ожидания.

Ты будешь самой драгоценной в моей коллекции, Авалон. Как только инирская ящерица сделает свое дело, я заберу тебя.

Авалон улыбнулась.

Этому никогда не бывать.

Тогда ее грудь сдавило от рыданий, и она боялась пошевелиться, а сейчас прерывисто дышала, пытаясь услышать приближение Дамиана и предугадать прикосновения, но все равно вздрогнула, когда он поцеловал ее грудь, спустился по животу и провел языком по ее шрамам на бедрах. Проникнув в нее несколькими пальцами, он так отвлек ее от боли — длинные клыки впились в бедро у самого шрама, будто перекрывая следы от унижения узором наслаждения. С губ Авалон сорвался стон. Она ощутила, как по ноге бежит кровь. Точно так же, как бежала по ее ногам от латных перчаток. Точно так же, как бежала по его спине в хижине. Горячий язык поймал эти капли, оставив на ее коже влажный след. Пальцы тут же выскользнули из нее, оставив Авалон с желанием ощутить Дамиана внутри и…

Филиппе отпустил ее и со всей силы ударил по лицу.

— Ударь меня по лицу, — попросила она.

— Я не буду тебя…

— Ударь меня по лицу, — позволив властному тону окрепнуть, попросила она.

Она подалась бедрами вперед, вдавила свои ногти в его кожу и провела рукой вниз, оставляя на его животе красные царапины. Дамиан нехотя влепил ей легкую пощечину, но получилось все равно то, чего она хотела. Мягкая вспышка боли затерялась в волосах, щека запульсировала, подстегивая ее желание. Проведя когтями по ее шее и груди и оставляя саднящие царапины, Дамиан резко подтянул ее за бедра. Из-за схожести движений Авалон ощутила панику и распахнула глаза. Дамиан возвышался над ней. Ей вдруг показалось, что она уже где-то видела его темные глаза, одновременно пугавшие и обещавшие спасение. Но он усмехнулся, и она потерялась во властной уверенности, что он излучал. Он весь был воплощением бушующей страсти, и это закручивало тугие спирали у нее в животе.

Авалон потеряла испуганную мысль, паника утекла из ее сознания. Она опустила взгляд, ожидая кривую бледную миногу, болтающуюся между его ног, как у Филиппе. Она боялась отвращения, но по телу пронеслось облегчение, когда она дотронулась до его члена. Никакой скользкой миноги, скорее сталь, облаченная в прохладный атлас. Тугой узел страха распустился, и она откинулась назад. Дамиан опустился сверху, — его грудь прижалась к ее — надавил коленом на ее ноги, и Авалон с готовность развела их.

Целуя ее, он еще больше отвел ее связанные руки за голову и прижал их к кровати, оставляя следы поцелуев на ее ключицах.

— Пожалуйста, — прошептала Авалон и обвила его ногами за талию, ощущая его близость у своего лона — там, где сосредоточились все ее чувства.

— Скажи мое имя.

— Пожалуйста, Дамиан.

Он чуть дернул бедрами и легко проник в нее — она уже была влажной, готовой его принять. Затем он вошел глубже и, разорвав тонкую преграду, заполнил ее. Авалон укусила его за плечо, когда пришла ожидаемая боль. Ей показалось, будто ее тело наконец-то освободилось. Дамиан застонал и, опираясь на предплечья по бокам от ее головы, уткнулся лбом в ее щеку. Потом снова поцеловал ее и заскользил в ней взад-вперед, уверенно двигая бедрами, накатывая, словно океанская волна: неспешно и глубоко. Их обнаженные, скользкие от пота тела соприкасались, распаленная кожа горела. Авалон ожидала, что скоро все закончится, как вдруг память вновь принесла ей воспоминание.

Ну правильно, дорогая. Тебе ничего и не нужно делать, только получать наслаждение. Я все сделаю сам.

Закинув руки за его шею, Авалон движением бедер заставила Дамиана развернуться, и оказалась сверху лицом к нему. У него вырвался удивленный вздох. Инирская вера запрещала женщине оказываться на мужчине, только внизу, покорно принимая ее мужество. Но мгновение замешательства лопнуло, как мыльный пузырь. Дамиан позволил ей оседлать его, чем окончательно попрал свою веру. Она победила.

Он остановился, позволив терпкой боли утихнуть и, осторожно проведя большим пальцем по ее щеке, спросил:

— Слишком больно?

Это ласковое участие чуть не довело ее до слез. Ощущая его внутри себя и видя его прекрасное лицо, крепкое тело, она не могла поверить, что он наконец отпустил свою напускную жестокость, что оплетала каждое его слово.

— Я хочу дотронуться к тебе, — попросила она.

Он быстро освободил ее руки. Легкое онемение прошло, и Авалон, обхватив лицо Дамиана, приникла к его губам, ощущая, как трепещет. Грудь наполнили счастье и неловкая тень любви — нежное касание, будто порыв воздуха от крыла пролетающей птицы. Что-то внутри зажглось, наполнило ее вены, повеяло теплом по позвоночнику, и боль окончательно утихла, оставив после себя невесомое ощущение изменений. Железная искра ярко горела в груди, кончики пальцев покалывало. Утопая в разгорающейся любви к Дамиану, Авалон плавно раскачивалась бедрами. Он поддерживал ее за ягодицы, мягко проводил по заживавшим на спине шрамам, перебирал ее пряди, посылая импульсы наслаждения, растекавшиеся по коже головы.

— Сосредоточься на удовольствии, — заговорил он шепотом, будто боялся, что хрупкий момент может разбиться вдребезги, и поцеловал ее запястье.

Авалон наблюдала за ним из-под полуприкрытых век. От его вида у нее перехватывало дыхание. Голый, с капельками пота на теле, со спутанными волосами, наслаждающийся ее движениями, он был прекрасен, и он принадлежал ей. На одну ночь или навсегда — она не знала, но решила не сковывать себя страхами. Дамиан прикоснулся губами к внутренней стороне ее локтя и перевел на нее вызывающий, томный взгляд. Она ощутила, как железная искра отзывается на этот вызов, вскипает в венах, побуждает ее отринуть смущение. Прикрыв глаза и позволив искре сильнее разгореться, Авалон неумело поймала ритм. Дамиан подался вперед, откинул ее волосы с груди и, приобняв, схватил за бедро. Из-под когтей заскользила кровь. Жар от его ладони растекался по ее коже и отзывался внутри, где они соединялись — одна волна, вторая, третья. Тепло усиливалось и собиралось в одну точку. Сбивчивое дыхание Дамиана щекотало ухо. Авалон впилась ногтями ему в спину, предчувствуя последнюю волну. Сердце ее неистово забилось. Пальцы ног онемели, низ живота свело судорогой, когда скопившийся жар лопнул и прокатился по всему телу. Авалон вскрикнула и дернулась в объятиях Дамиана. Где-то глубоко в его груди она ощутила рокот, когда он содрогнулся и, достигнув желанного освобождения, с рыком застонал.