Мао Цзэ-дун и его «штаб» не решаются действовать открыто против Ван Энь-мао. Это подтверждает ставшее известным из хунвэйбиновской газеты первое «Заявление правительства о событиях в Синьцзяне», из которого следовало, что «центр» принял решение направить в Синьцзян комиссию с целью изучения сложившегося там положения, что проблемы Синьцзяна будут рассмотрены в Пекине с участием синьцзянского руководства. Вана и его сторонников заверяли в том, что после совещания в Пекине они смогут свободно вернуться в свою провинцию, а партийному комитету Синьцзянского военного округа «Центр» направил телеграмму с требованием прекратить огонь. Газета цитирует телеграмму или, возможно, отрывки из нее. Телеграмма составлена в осторожных выражениях: «Военный совет считает вопрос о Ван Энь-мао, Го Пэне (далее перечисляются еще шесть фамилий. — Прим. авт.) вопросом противоречия внутри народа. Они не относятся к элементам, принадлежащим к «трем против», они не принадлежат к сторонникам Хэ Луна.

Военный совет ЦК КПК. 28.1.67 г.».

Итак, вопрос о Ван Энь-мао, Го Пэне — это вопрос «противоречия внутри народа». Несмотря на вой хунвэйбинов, это «противоречие» разрешается мирными средствами. После гарантий личной безопасности, данных премьером Чжоу, Ван Энь-мао приехал в Пекин. А в это время в Синьцзян были переброшены верные Пекину отборные воинские части. Из Хунани переводится верный Линю генерал Лун Шу-цзин, который становится председателем организованного революционного комитета, а Ван Энь-мао — лишь одним из его заместителей.

«Противоречие внутри народа» было разрешено.

Разрешено «противоречие» и в отношении Тао Чжи-юя — командующего полумиллионным строительным корпусом. О значении, которое придавалось этому корпусу, лучше всего говорит «распоряжение» ЦК КПК, правительства и Военного совета ЦК от февраля 1967 года: «Военные строительные части, расположенные в Синьцзяне, сформированы не только с целью осуществления строительных работ в этом районе… Они находятся на передовой линии борьбы с империализмом и ревизионизмом».

С момента активного вмешательства армии в осуществление «культурной революции» прошло уже три месяца, а из различных городов, районов, провинций продолжали поступать сообщения, «жалобы», призывы о «помощи», известия о столкновениях и «кровавых инцидентах». Китайское руководство, оценивая участие армии в «революции» за этот период, видимо, почувствовало некоторую опасность, и прежде всего опасность для самой армии, поскольку сочло необходимым издать от имени Военного совета ЦК приказ от 6 апреля о новом повороте в деятельности армии:

«Армии запрещается прибегать к физической расправе над какой бы то ни было массовой организацией независимо от того, захвачена она реакционерами или нет. Необходимо использовать лишь метод политической работы. Нельзя производить аресты, особенно массовые. Не разрешается объявлять контрреволюционными массовые организации. Роспуск какой бы то ни было организации может быть осуществлен только с согласия ЦК. Запрещается возбуждать следствие против рядовых членов массовых организаций. Какие бы то ни было решения в отношении массовых организаций могут приниматься лишь после получения указаний от «Группы по делам культурной революции при ЦК» или от «группы по делам культурной революции в армии». Командиры воинских частей, которые оказывают помощь левым революционным силам, должны иметь высокий уровень политического сознания. Нельзя допускать случаи, подобные тем, которые произошли в провинции Цинхай, где заместитель командующего военным округом Чжао Юн-фу силой захватил власть и жестоко расправился с революционными организациями…»

Последний пункт приказа звучит категорически: «Настоящим приказом определяется дальнейшее участие армии в культурной революции».

И резолюция:

«Тов. Линь Бяо

Документ очень хороший. Предлагаю обнародовать.

Мао Цзэ-дун».

Приказ определил направление и характер «деятельности» армии в борьбе за власть. Кроме того, он еще больше развязал руки «революционным организациям». Борьба продолжается. Борьба внутри армии, внутри «революционных организаций» и борьба между армией и «революционными организациями». Особенно сильная борьба между армией и «революционными организациями» разгорится в период уханьских событий, а самый сильный взрыв армии произойдет спустя восемь месяцев после этих событий в связи с обвинениями против и. о. начальника Генерального штаба Ян Чэнь-у, комиссара военно-воздушных сил Юй Ли-цзина и командующего Пекинским военным округом Фу Чун-би.

Спустя восемь месяцев, 27 марта 1968 года, в 14 часов 30 минут, на «стотысячном митинге армии и населения» столицы, состоявшемся на пекинском стадионе «Рабочий», Чэнь Бо-да предоставит слово Чжоу Энь-лаю для зачтения «указаний ЦК и приказов председателя Мао и заместителя председателя Линя».

«Премьер: Товарищи, сейчас я зачитаю вам приказы. «В соответствии с решениями председателя Мао и заместителя председателя Линя:

1. Ян Чэнь-у допустил серьезную ошибку. Решено снять его с поста исполняющего обязанности начальника Генерального штаба, а также с постов члена Постоянного комитета Военного Совета при ЦК, секретаря Военного совета и первого секретаря партийного комитета Генерального штаба.

2. Юй Ли-цзин допустил исключительно серьезные ошибки. К тому же он является изменником. Решено снять его с поста политкомиссара ВВС и с поста второго секретаря партийного комитета ВВС.

3. Фу Чун-би допустил серьезные ошибки. Решено снять его с поста начальника пекинского гарнизона.

Этот приказ издается для всех воинских подразделений и должен быть доведен до сведения всех бойцов и командиров.

ЦК КПК, Государственный совет, Военный совет ЦК, Группа по делам культурной революции при ЦК. 22 марта 1968 года»». Этот приказ был опубликован в органе «бунтарей» Горного института «Дунфанхун» и развешан по всему Пекину. В газете помещен и другой приказ — о назначении Хуан Юн-шэня начальниксм Генерального штаба и Вэн Юн-чэня начальниксм пекинского гарнизона. С примечанием «не проверено руководителями» была помещена также «стенограмма» длинных «обвинительных» речей Цзян Цин, Кан Шэна, Чэнь Бо-да и Чжоу Энь-лая. Нужно Сказать, что сообщение о снятии Ян Чэнь-у явилось неожиданностью для политических наблюдателей в Пекине. Вплоть до обвинительного митинга Ян считался самым близким человеком к Линь Бяо, в качестве и. о. начальника Генерального штаба и секретаря Военного совета ЦК он был вторым человеком в армии, и лишь несколько месяцев назад «Жэньминь жибао» поместила его большую статью «Широко и всемерно утверждать абсолютный авторитет великого главнокомандующего, председателя Мао Цзэ-дуна, широко и всемерно утверждать абсолютный авторитет великих идей председателя Мао».

…Читаешь и перечитываешь длинные обвинительные речи, и становится не по себе. И не только от «обвинений».

Читаю запись в блокноте:

«27 марта 1968 года был холодный, но ясный солнечный день. Вечером я был на обеде у египетского посла Имама. Многочасовой «обвинительный митинг» уже закончился, отзвучали последние слова последнего выступающего — Чжоу Энь-лая: «Да здравствует победа революционной линии председателя Мао! Долой Лю, Дэна, Тао! Долой Пэн Дэ-хуая! Долой Хэ Луна! Долой черного злодея «февральского противоречия» Тань Чжэнь-линя! Долой Ян Чэнь-у! Долой Юй Ли-цзина! Долой Фу Чун-би!..»

Последние слова… А я хотел бы привести слова первого оратора — Цзян Цин. На митинге присутствуют все члены «группы по делам культурной революции при ЦК», весь «штаб». Нет только «самых больших» — Мао и Линя. Они отсутствуют, но присутствуют их супруги. Супруга Мао Цзэ-дуна находится на трибуне, а возле нее вместе со всеми остальными членами «штаба» стоит супруга Линь Бяо — Е Цюнь.

Цзян Цин: «Наш рабочий класс, бедные крестьяне и низшие слои средних крестьян уже достигли какого уровня, чтобы руководить революционной борьбой. (Е Цюнь кричит: «Укрепим красную власть — революционный комитет! Клянемся до конца своей жизни защищать ЦК во главе с председателем Мао! Укрепим опору диктатуры пролетариата — НОАК! Решительно поддержим указания товарища Цзян Цин от 5 сентября! Клянемся до конца своей жизни защищать указания Цзян Цин!»)